Подошел к столу, сбросил простыню, поднес поближе лампу и нагнулся. В колеблющемся свете он увидел прекрасную белую кожу на молодом лице красавицы. Раиса Павловна показалась Кузову еще прекраснее, чем в прошлый раз, и он опять почувствовал, как спереди у него всё оттопыривается.
Кузов поставил лампу на стол и почесал яйца. Он начал понимать извращенцев, которые залазили на трупов… Она была такая… Ох… Он ничего не мог поделать… Один раз – не некрофил… Рука сама потянулась к ремню… Рука дрожала от возбуждения и внутренней борьбы… Внутри Кузова шла борьба между звериным инстинктом бессознательного и этическими нормами человеческого общежития… Человеческое общежитие не допускало сношений с трупами… А звериным инстинктам всё равно… Брюки упали к ногам… Сергей снял ботинки, наступая одним на другой… Брюки мешали этому… Нужно было сначала ботинки снять… Путаясь в штанинах, Кузов скинул с себя всё… Наступил носками на холодный кафельный пол… Она прекрасна… Он остановился перед столом… Надувшийся конец покачивался, как дирижабль в небе Ленинграда… Он занес ногу над столом, чтобы лечь на Раису Павловну…
И тут она распахнула глаза и схватила Кузова за конец…
Сергей отскочил назад, но женщина так крепко держала его, что отскочить особенно не удалось.
– Куда ты, красавчик?! – спросила она низким грудным голосом.
Кузов почему-то не испугался… Почему-то ему показалось вполне естественным такое поведение… Он вспомнил про летаргический сон, когда люди просыпаются в моргах и гробах…
– Так ты живая? – спросил он сиплым голосом.
– Ну… если тебе так больше нравится, я могу притвориться мертвой…
– Нет… не надо…
•– Тогда залезай ко мне на стол, – женщина подергала Сергею.
– Лезу… – Кузов схватился руками за две металлические ручки по краю стола, уперся пяткой в крышку и подтянулся.
Он лег на нее и почувствовал, что женщина слишком холодная для ожившей. Но тоже не очень удивился.
– Замерзла? – спросил он.
– Ага…
– Я тебя сейчас согрею…
– Давай, согрей меня, красавчик… – женщина раздвинула ноги и задала Кузову нужный курс.
Кузов, как ледокол «Ленин», начал раздвигать ледяные покровы…
Как ледокол «Ленин» Буравя Арктики льдины Руками держал колени И в целом ноги любимой
И в заиндевевшем проходе Темном холодном и узком Застрял его пароходеи, Горячий красный «Челюскин»
Хотел пополам разрезать Покров ледяного плена На Северный Полюс полез я Скажите какого хрена?..
Кузов услышал, что на соседнем столе что-то зашуршало. Он посмотрел вбок и увидел, как покойный муж откинул простыню, повернул голову в их сторону и открыл глаза.
– Вы что же это делаете?! – заревел он на весь морг. – Ничего себе! Воспользовались положением?!
Кузов растерялся и замер.
– Извините, – сказал он робко, – я думал, что вы это… того уже… А вы, оказывается, нет… – Совершенно идиотское положение. Он лежит голый на чужой жене в присутствии ее внезапно ожившего мужа. К тому же любовница под ним никак не согревается, а наоборот, становилась всё холоднее и холоднее. И теперь, когда Кузов замер, он почувствовал, как будто голый лежит на сугробе с воткнутым в снег концом. От холода и неприятностей Кузов задрожал. – Всё-всё-всё… Уже слезаю… Извините, если что… Бес попутал… – Он перекинул свою правую ногу через левую ногу женщины и хотел спуститься вниз, но женщина обхватила его своими ногами, и Кузов оказался в мышеловке. – Пусти, дура… Муж же ожил!..
Раиса Павловна засмеялась глухим смехом, от которого Кузову стало нехорошо.
– Подумаешь, муж ожил! – вскрикнула она. – Пусть себе кого-нибудь с полки достанет и пользуется на здоровье!
– Ах, так! – закричал муж. – Так я и поступлю, раз ты, Раиса…
Муж спрыгнул со стола, подошел к полке и за ногу стащил с нее голую восьмидесятилетнюю старуху Карпову.
– Вот эта подойдет! А ты, Раиска, смотри и ревнуй! Он затащил старуху на стол и лег сверху.
– Видишь, – сказала Раиса Кузову, – муж успокоился. Давай, сладкий, грей меня дальше.
У Кузова в голове всё перемешалось. До него дошло, что происходит что-то абсурдное. Полная какая-то чепуха! А что будет, если вдруг кто-то придет и увидит?!. Мама родная!
Ему стало страшно. Он не мог себе представить, чем это закончится.
– Пусти, – выдавил он. – Я больше не хочу…
– Я тебе уже не нравлюсь? – женщина сжала Кузова ногами и руками так, что у него перехватило дыхание. – Я разонравилась тебе, красавчик?
– Пусти же!..
– Или ты импотент?.. А зачем тогда ты скомпрометировал меня перед мужем?.. Нет, красавчик, теперь ты должен вести себя, как мужчина! Теперь я навеки твоя невеста!
– Пусти! Я задыхаюсь! – Кузова как будто сжимали стальными тисками. Он никогда бы не подумал, что в этой маленькой женщине скрывается такая сила. – Мне больно! Мне…
– Я хочу поцеловать тебя, красавчик! – Она впилась губами в его губы и высосала из него остатки воздуха.
Кузов почувствовал, что все его внутренности сейчас сорвутся со своих мест и улетят в рот Раисы Дегенгард.
– У! У! У! – Он подумал, что теряет сознание. Но сознание не уходило.
Женщина оторвала свои губы от его губ и дико захохотала. Кузову показалось, что она не смеется, а лает.
– Ты меня не любишь!.. – крикнула она. – Я всё поняла… Георгий! Меня увлек мерзавец! Я напрасно тебе изменила!
– Так убей его! – крикнул Георгий, оторвавшись от старухи.
– Хорошо! Для тебя я готова на всё!
У женщины начал вытягиваться нос и превратился в волчий. Шерсть полезла из пор ее кожи, и через полминуты Кузов лежал в объятиях женщины с волчьей мордой. Огромные клыки волчицы, желтые глаза, красная пасть!
– Ты обманул меня, красавчик, – прорычала волчица и ударила его в глаз, и у Кузова появился второй синяк. – Ты должен заплатить за это.
Кузов хотел крикнуть, но из его рта вылетело только сиплое шипение.
Волчица взревела и вонзила в его шею свои страшные зубы. А сзади в шею вгрызся подоспевший муж.
Глава четвертая
ДУЭЛЬ
Упал, застреленный на месте…

– 1 –
Три года назад у Павла Петровича Крайнова вернулся из армии сын Борька. Сын вернулся мужчиной. Уходил пацаном зеленым. А вернулся настоящим мужиком. Подрос, заматерел, мускулы распирали узкую парадку, пуговицы едва выдерживали натяжение ткани. Десантник. Девки в деревне заглядывались на сына и шушукались за его спиной. Было ясно, что долго он холостым не проходит. Окрутят его – не та, так другая. Ну что ж, конечно, жалко мужчинскую свободу, да, может, оно и к лучшему. По крайности, может, не запьет тогда, как все.
Так и случилось. Зажал он на сеновале Галку Чернышеву, и уже зимой сыграли свадьбу, а весной Галка ходила порядочно с брюхом. Летом родила внука. Назвали в честь прадеда Петром Борисовичем.
Нормально, короче, складывалась жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173