И здесь, в Киркегате, всё спокойно.
Это неспроста – значит, готовится что-то недоброе.
Что за чушь, подумал Йохансон. Киркегата-то при чём?
Он налил себе граппы, отпил глоток и вспомнил, кому можно позвонить.
Кнут Ольсен. Он работал, как и Йохансон, в НТНУ и был специалистом по медузам, кораллам и морским анемонам.
– Ты уже спал? – спросил Йохансон.
– Дети не дают уснуть, – сказал Ольсен. – У Марии день рождения, ей сегодня исполнилось пять лет. Ну, как ты отдохнул на озере?
Ольсен был примерным семьянином с постоянно ровным хорошим настроением и вёл упорядоченную бюргерскую жизнь, чуждую Йохансону. Они никогда не встречались вне работы, за исключением обеденных перерывов. Но Ольсен был славным парнем с чувством юмора. Да без юмора он бы и не выжил, по мнению Йохансона: с пятью-то детьми и кучей родственников.
– Поедем как-нибудь со мной, – предложил он.
– Непременно, – ответил Ольсен. – Как-нибудь обязательно съездим.
– Ты смотрел новости?
Возникла небольшая пауза.
– Ты имеешь в виду медузы?
– Именно! Я так и знал, что это тебя заинтересует. Что там случилось?
– Да что там может случиться? Такие нашествия – обычное дело. То саранча, то медузы…
– Я имею в виду «португальские галеры» и «морские осы».
– Вот это необычно.
– Ты уверен?
– Необычно то, что разом появились оба опаснейших вида медуз. Ну, в Австралии всегда были проблемы с саркодовыми, и именно с «морскими осами». Они нерестятся к северу от Рокгемптона в устьях рек. Три минуты – и человек готов.
– А время года соответствует?
– Для Австралии – да. С октября по май. В Европе эта дрянь донимает людей в жару. Мы в прошлом году были на Менорке, и детям даже покупаться вдоволь не удалось, потому что кругом тоннами валялись велеллы…
– Кто-кто валялся?
– Velella. Парусные медузы. Очень красивые, пока не начнут вонять на солнцепёке. Маленькие фиолетовые штучки. Весь пляж был лиловый, их сгребали лопатами и граблями и вывозили мешками, ты представить себе не можешь, а в море их всё прибывало и прибывало. Ты же знаешь, я обожатель медуз, но даже мне было многовато. И всё равно очень странно то, что происходит сейчас в Австралии.
– А что именно странно?
– «Морские осы» появляются на мелководье. А вдали от берега их не встретишь. Тем более, у островов Большого Барьерного рифа. А теперь, я слышал, они есть и там. С велеллами всё иначе. Они обычно болтаются в открытом море. Мы до сих пор не знаем, чего им надо на пляжах, мы вообще очень мало знаем о медузах.
– А разве пляжи не защищены сетями?
Ольсен расхохотался.
– Да, их ставят, но они ничего не дают. Медузы застревают в сетях, но щупальца отрываются и проникают сквозь ячейки. Тогда ты их вообще не заметишь. – Он сделал паузу. – А почему, собственно, ты так заинтересовался этим?
– Хочу знать, действительно ли мы имеем дело с настоящей аномалией.
– Можешь спокойно держать пари, – прорычал Ольсен. – Видишь ли, появление медуз всегда сопряжено с жарой и размножением планктона: медузы им питаются. Поэтому поздним летом набегают целые стада этих тварей, но через пару недель они снова исчезают. Таков ход вещей… Погоди-ка.
На заднем плане слышался громкий рёв. Йохансон спросил себя, когда же дети Ольсена ложатся спать и ложатся ли вообще. Всякий раз, когда ему приходилось говорить с Ольсеном по телефону, в доме орали дети.
К детским крикам добавились крики Ольсена, потом он снова подошёл к телефону.
– Извини. Передрались из-за подарков. Итак, если ты хочешь знать моё мнение, то такие нашествия медуз происходят из-за разжижения моря. А виноваты мы. Разжижение активизирует рост планктона. После этого стоит ветру подуть с запада или северо-запада – и они у нас под носом.
– Да, но это касается нормальных нашествий. А мы говорим о…
– Погоди. Ты хотел знать, имеем ли мы дело с аномалией. Ответ гласит: да! Правда, мы не можем признать её как аномалию. У тебя дома есть растения?
– Что? А, да.
– Наверняка это юкка-пальма?
– Да, целых две.
– А они – аномалия. Ты понимаешь? Юкка-пальму к нам завезли, и угадай кто?
Йохансон нетерпеливо закатил глаза.
– Надеюсь, ты не сведёшь наш разговор к нашествию юкка-пальм? Мои пальмы ведут себя вполне миролюбиво.
– Я не это имею в виду. Я просто хочу сказать, что мы уже не в состоянии судить, что естественно, а что нет. В 2000 году я вёл исследование медузных нашествий в Мексиканском заливе. Гигантские студенистые стаи угрожали местным рыбным запасам. Они обрушились на нерестилища Луизианы, Миссисипи и Алабамы и пожирали икру и рыбных мальков, но ещё до этого они оставили их без надежды на выживание, потому что сожрали у них весь планктон. Самый большой урон нанёс один вид, которому там вообще нечего было делать: австралийская медуза из Тихого океана. Её туда случайно притащили.
– Биология нашествий.
– Правильно. Они нарушили цепочку питания и привели к сокращению улова. А несколько лет назад экологическая катастрофа угрожала Чёрному морю, потому что в восьмидесятые годы какое-то торговое судно завезло в своих балластных водах рифлёных медуз. И Чёрное море просто зашилось. – Ольсен вошёл в раж. – Теперь перейдём к «португальским галерам». Они появились у берегов Аргентины, а это не их область. Центральная Америка – да. Может быть, ещё Перу и Чили, но чтобы ниже? Четырнадцать трупов за один раз! Это похоже на атаку. Как будто их там кто наколдовал.
– Меня озадачивает, что объединились два самых опасных вида.
– Только не поддавайся на теорию заговора, мы же не в Америке. Есть и другие объяснения. Некоторые считают, что виноват Эль-Ниньо, другие говорят, что виновато потепление. В Малибу нашествия медуз, каких не видели десятки лет, в Тель-Авиве появились какие-то просто гиганты. И потепление климата, и зараза из чужих мест – всё может служить объяснением.
Йохансон почти не слушал. Ольсен сказал нечто такое, что уже не шло из головы.
«Как будто их там кто наколдовал».
А черви?
«Как будто их там кто наколдовал».
– …спариваться идут на мелководье, – как раз говорил Ольсен. – И всё это вышло из-под контроля. Там погибло не четырнадцать человек, а гораздо больше, это я тебе гарантирую.
– М-м.
– Да ты меня вообще слушаешь?
– Ещё как. Я думаю, теперь ты впадаешь в теорию заговора.
Ольсон засмеялся.
– Ну что ты. Но это аномалия. На первый взгляд имеет вид циклически возникающего феномена, но я вижу за этим нечто другое.
– Нутром чуешь?
– Нутром я чую, что съел сегодня говяжий рулет. Больше моё нутро ни на что не годится. Нет, я чую это головой.
– Хорошо. Спасибо. Я хотел услышать твоё мнение.
Он раздумывал, не сказать ли Ольсену о червях. Но «Статойл», пожалуй, не особенно стремится к публичному обсуждению темы, а Ольсен немного болтлив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242