Бирс круто развернул машину посреди улицы и помчался назад.
Тем временем беседа в подъезде продолжалась.
- Ты, Федосеев, лапшу на уши мне не вешай. Я понимаю: это ты с ними
воспитательную работу проводишь, - Ключников мотнул головой на свиту. -
Чтоб не дурили и от дела твоего не отлынивали. Хочешь показать, что их
ждет? Напрасно, на мне не покажешь. Ты думаешь, шестерых привел? Зря,
Федосеев. Они мальчишки, родители дома, вся жизнь впереди... А ты их под
смерть подводишь.
- Ты о себе подумай, - напомнил Федосеев.
- Я - профессионал. Меня советская власть убивать научила. А ты
молодняк привел. Убью или покалечу. Зачем? - он говорил неохотно, с
мрачным недовольством, точно на него навесили обузу и хочешь-не хочешь, а
повинность отбудь. И он видел, юнцы задумались, лица у них стали
напряженными, в глазах появилась озабоченность, которая предшествует
страху, словно навстречу повеял ледяной ветерок.
- Драться хочешь? - усмехнулся Федосеев. - Из-за еврейки?
- Это мое дело, - отрезал Ключников. - И ты, Федосеев, не лезь.
- Своих девушек мало? У тебя же невеста есть, Ключников. Чем тебя
еврейка приворожила? С ней мы еще поговорим, - пообещал Федосеев.
- Только попробуйте, - хмуро сказал Ключников.
- Попробуем, попробуем... Пусть убирается. А нет, мы ей покажем
дорогу, это я тебе обещаю.
- Кости переломаю, - бесстрастно сказал Ключников.
- О, крепко она тебя прихватила! Присушила. Кстати, она тебе изменяет
на каждом шагу. У нее таких, как ты...
- Все, Федосеев, хватит! Надоел. В другой раз поговорим.
- Неужели? - криво улыбался Федосеев. - Это нам решать, родной.
- Ну так решай скорей. Я спать хочу.
- Спать он хочет, - с улыбчивым добродушием кивнул на него Федосеев,
как бы призывая свиту в свидетели. - Ах ты, мой милый! Баиньки захотел...
- и неожиданно, не меняя ласкового выражения лица, сердечно
поинтересовался. - В еврейскую постельку?
- Мое дело! - зло напомнил Ключников.
- Нет! - внезапно закричал Федосеев. - Это наше дело! Наше! С
жидовкой спутался?! - лицо его исказилось от ненависти. - Народ предаешь?
Сбежать хочешь?!
Истерика была рассчитана на зрителей. Федосеев проводил
воспитательную работу, и не будь зрителей, он не подумал бы устраивать
сцену.
- Мы вам всем мозги вышибем, жиды проклятые! - истошно закричал
Федосеев, грозя кулаком.
Стукнула входная дверь, Ключников не поверил глазам: в подъезде
появился его напарник Антон Бирс собственной персоной. Это было так
удивительно и непостижимо, что Сергей не выдержал и улыбнулся: вдвоем они
эту команду могли размазать по стене.
- Кто это здесь мозги вышибает? - игриво обратился Бирс к
присутствующим и любезно глянул на Федосеева. - Вы, сударь? Подумать
только: вышибать мозги живым людям! Им же больно будет!
- Ничего, потерпят, - хмуро обронил Федосеев, который тут же остыл и
настороженно смотрел на пришельца.
- Тогда я, с вашего разрешения, начну с вас, - одарил его обаятельной
улыбкой Бирс.
- За мной! - скомандовал Федосеев сопровождению и быстро направился к
двери. - Запомни, Ключников: от нас не уйдешь! - крикнул он с порога и
вышел; следом за ним торопливо выкатилась свита.
- Как ты здесь оказался? - улыбаясь, спросил Ключников.
- Сам не знаю, - развел руками Бирс. - Вдруг почувствовал что-то.
- Поднимешься к нам? Позавтракаем вместе, - предложил Сергей.
- Нет, я поеду, меня Джуди ждет.
- Смотри, чтобы они не выследили тебя, - предостерег Сергей, провожая
Антона к машине.
- Я записал их номера. Если что, отловим их, - успокоил его Бирс, но
они поозирались внимательно, ощупав взглядами переулок, дома и подворотни:
нигде не было ничего подозрительного.
Бирс сел в машину, тронулся с места, Ключников вернулся в подъезд и
поднялся наверх.
Ани не было дома. Ключников удивился, обошел все комнаты, но ее не
нашел. Похоже, она вообще не ночевала дома, видно, осталась у кого-то или
всю ночь прожигала жизнь в компании. И выходило, что Федосеев прав. "Прав,
прав!" - сверлила назойливая мысль - некуда было от нее деться.
"Вот и все, вот и конец" - думал он потерянно, сидя на колченогом
табурете посреди большой комнаты. Он не знал, что делать, все стало пустым
и бессмысленным, он не знал, что дальше.
Ключников почувствовал себя бродягой, забравшимся в чужой дом в
отсутствие хозяев, ему стало неуютно в огромной безлюдной квартире.
Вздумай он искать Аню, он даже не знал бы, кому звонить. Он был отрезан,
от ее жизни, которая шла где-то помимо него, ее друзья, подруги, знакомые,
их дома - весь пестрый московский мир существовал отдельно, и сейчас
Ключников не знал, что делать, к кому обратиться.
У него и без того скребли на душе кошки после встречи с Буровым, с
Галей и с Федосеевым, досада ела поедом и не отпускала. Не раздеваясь, он
лег на разостланную на полу постель, обдумывал создавшееся положение. У
Ани была своя жизнь, Федосеев и Буров сделали свой выбор, а он болтался,
как дерьмо в проруби - ни то, ни се, ни Богу свечка, ни черту кочерга.
Спать не хотелось. Ключников воспаленно думал о том, что произошло, в
груди ныла едкая горечь. Он пнул в сердцах колченогий табурет, тот
врезался в стену и рассыпался на куски.
Пока Ключников лежал, уставясь в потолок, несколько раз звонил
телефон, мужские и женские голоса спрашивали Аню, Ключников отвечал, что
ее нет, потом ему надоело, он перестал брать трубку.
Он не знал, сколько прошло времени, внезапно стукнула дверь, и на
пороге возникла Аня. Можно было подумать, что она неслась сломя голову и
сейчас за ней следом влетит ветер, который она обогнала. Выглядела она
прекрасно: темные глаза блестели, взгляд был ясен, на губах играла улыбка,
лицо светилось, выдавая нетерпение и внутренний огонь, смуглое тело,
затянутое в узкое короткое платье, было как живая пружина, красивые
сильные ноги, открытые высоко, упруго несли ее в быстром легком движении,
и была она вся, как ртуть, гибкая, игривая, стремительная - ни усталости,
ни следа бессонной ночи.
Аня увидела его и обрадовалась:
- О, привет! - воскликнула она весело. - Куда ты пропал?
Лежа на полу, Ключников повернул к ней голову и смотрел, не
отрываясь, как будто изучал.
- Что ты молчишь? Хандра?! Зря ты удрал, там так весело было! А я
смотрю, тебя нет. Когда ты ушел? Тебе скучно стало?
Аня даже не подумала его упрекнуть за то, что он исчез, каждый волен
делать, что хочет; выбрав свободу, она не хотела ограничивать других.
С ее появлением в комнате как будто прибавилось света и воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98