– Шли бы вы отсюда по холодку. Мы вас не трогаем, и вы к нам не цепляйтесь. Пошли, Лидуня...
– От мы те счас покажем! Мы тебе предъявим... Не у себя в городе! Тута еще Совецка власть имеется!.. Никуды она не делась!!! – возмущенно прокричал участковый. – А надо будет, и с районом свяжемся!..
Он перекинул через плечо старую сеть, набитую скошенной травой, подхватил свою косу и быстро пошел в сторону деревни.
... Когда Толик вытирал куском хлеба остатки яичницы со сковороды, прихлебывая из граненого стакана молоко...
...к плетню со стороны деревни подошли пять человек.
Троим было лет по шестьдесят, и они все были уже не очень трезвы.
Четвертым был участковый – без косы и сетки с травой, зато в сапогах, при полной форме и с картонной папкой в руке.
Пятым был священник – отец Гурий.
Маленький, худенький, жалкий, вконец обнищавший сельский попик, и от этого ему можно было дать на вид и пятьдесят лет, и восемьдесят...
– Ну-ка, герой-уголовничек, выходи-ка сюда! – крикнул через плетень один из нетрезвых стариков. – Счас мы тебе растолкуем, что такое сельская жизнь, дачничек, и какие в ей порядки! Выходи, не бойся!..
А второй старик неожиданно спьяну запел:
– На бой кровавый, святой и правый, марш-марш впере-о-од, советский народ!..
Третий деловито стал выворачивать кол из плетня, приговаривая:
– Вот я ему счас колом промеж ушей перетяну, он у нас враз все поймет!..
Участковый испуганно оттащил старика от плетня.
– Потапов! Ты чего при мне безобразия строишь?.. Не в парткоме! А то не посмотрю и привлеку! По всей строгости... Самошников! Иди-ка сюды...
– Минутку! – крикнул им Толик. – Лидуня, дай штаны и куртку.
Лидочка молча принесла ему синий тренировочный костюм.
Толик надел костюм. На куртке сзади и спереди были нашиты большие белые фетровые буквы – «Российская Федерация».
Сунул ноги в стоптанные старые тапочки и сказал:
– Останься здесь и не возникай. Тебе сейчас это абсолютно ни к чему.
И пошел к плетню.
Подошел, вежливо поздоровался, спросил:
– Чего через калитку в дом не зайдете?
– Нам это не обязательно, – сказал один. – А вот мы сигнал получили, что вы, гражданин Самохин...
– Самошников, – поправил его Толик.
– Это нам один хрен! – сказал второй – бывший секретарь парткома.
– А чего-то там захоранивать – мы вам не велим! – сказал третий.
– Мой дом, мой участок, – сказал Толик, еле сдерживаясь. – И никого спрашивать ни о чем не буду.
– А мы на вас – в санэпидстанцию района!.. Завтра же соберем общее собрание и решим! Прошу присутствовать! В качестве ответчика... Священнослужителя тоже попрошу... Отец Гурий, это вас касается! – веско проговорил бывший председатель сельсовета.
– Ты слушай, слушай, чего тебе обчественность говорит! – злорадно закричал участковый. – И не простая, а ответственная! Это, к примеру, бывший председатель сельсовета, ныне глава нашей администрации, это бывший секретарь парткома... А это сам главный бухгалтер нашего хозяйства... Бывшего. Понял?
– Понял, – сказал Толик и улыбнулся. – Понял, Семен Васильевич, что все они бывшие, а только мы с вами – настоящие, да?
– Па-а-прасил бы не умничать! – тоненько прокричал бывший председатель. – Понаехали тут, понимаешь!..
И тут впервые отец Гурий открыл рот. Сказал тихо, сочувственно:
– Может, на нашем сельском кладбище захороните? У нас при храме очень хорошее кладбище. На пригорочке, песок один, сосенки, сухо...
– Моментик! – вдруг заговорил бывший главный бухгалтер. – Я тут про наших новых жильцов многое со стороны узнал... так что – моментик! Отец Гурий, кладбище у вас православное?
– Спаси Христос и помилуй, – испуганно перекрестился священник. – А то какое же? Свят, свят... Чего это вы, Иван Никанорович?..
– А вот я лично выяснил, что они, к примеру, не все... так сказать... как бы это выразиться... имеют отношение к православию!.. И в ихних урнах не больно-то христианский пепел... – трусливо заявил бывший бухгалтер. – А это две большие разницы!..
– О Господи!.. – вздохнул священник в кирзовых сапогах из-под замызганного одеяния. – Об чем это вы? Это же пепел покойных и убиенных – какую ж вы еще разницу там хотите увидеть?..
– Спасибо, батюшка, – смиренно сказал ему Толик и спросил у бывшего председателя сельсовета: – А в котором часу завтра собрание?
– Штоб к двенадцати был в правлении!
– Обязательно буду, – сказал Толик и, не прощаясь, пошел к дому...
ДЕРЕВНЯ. ЖАРА
... На следующий день, ровно в двенадцать, по единственной и главной деревенской улице, вздымая тучи пыли, промчался белоснежный микроавтобус «РАФ» с бортовыми надписями:
ОЛИМПИЙСКАЯ НАДЕЖДА САНКТ-ПЕТЕРБУРГА...
...и пятью разноцветными сплетенными кольцами под надписями...
Остановился он точно напротив бывшего сельсовета, где сейчас помещалась администрация.
Открылись дверцы, и из микроавтобуса, во главе с Толиком Самошниковым, вышли человек двенадцать очень крепеньких пареньков в разнообразных спортивных костюмах и с надписями «Российская Федерация» и с бывшими – «СССР»...
Несколько пареньков очень смахивали на небольшие трехстворчатые шкафы.
Собраны были представители всех борцовских весовых категорий...
Они все разом вошли в правление, увидели за столом «президиума» все тех же – главу администрации, бывшего секретаря бывшего парткома, бывшего главного бухгалтера бывшего совхоза...
...увидели участкового милиционера с маленьким ребенком на руках...
...отца Гурия, скромненько и стыдливо сидевшего в зальчике вместе с десятком своих унылых прихожан...
И тогда самый большой паренек, килограммов на сто тридцать, зычно спросил у «президиума»:
– Все присутствуют?
Перетрусивший глава тут же встал, вытянулся и сказал хриплым от волнения голосом:
– Никак нет. Многие отказались. Проявили несознательность, так сказать... Можно начинать?
– Ни в коем случае! – сказал самый большой «шкаф».
Он что-то шепнул своим, и несколько пареньков сорвались с места и выбежали из правления.
... Уже спустя три минуты они втащили в зальчик правления еще с десяток стариков и старух и бодро отрапортовали «шкафу»:
– Теперь – все! Хаты – пустые...
– Замечательно! – сказал «шкаф» и взобрался на небольшое возвышение, где стоял стол «президиума».
Импровизированная сцена угрожающе затрещала. Все с испугом ждали развития событий.
Толик и вся остальная «Олимпийская надежда» расселись в зальчике. Кто-то уже сунул шоколадку малышу участкового...
– Здравствуйте, дорогие соотечественники и соседи нашего лучшего друга – студента второго курса Санкт-Петербургского техникума физической культуры и спорта, кандидата в мастера спорта по вольной борьбе Анатолия Сергеевича Самошникова, чемпиона Российской Федерации в среднем весе! Я не буду долго рассказывать вам, какое счастье вы должны испытывать, обретя такого соседа и товарища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– От мы те счас покажем! Мы тебе предъявим... Не у себя в городе! Тута еще Совецка власть имеется!.. Никуды она не делась!!! – возмущенно прокричал участковый. – А надо будет, и с районом свяжемся!..
Он перекинул через плечо старую сеть, набитую скошенной травой, подхватил свою косу и быстро пошел в сторону деревни.
... Когда Толик вытирал куском хлеба остатки яичницы со сковороды, прихлебывая из граненого стакана молоко...
...к плетню со стороны деревни подошли пять человек.
Троим было лет по шестьдесят, и они все были уже не очень трезвы.
Четвертым был участковый – без косы и сетки с травой, зато в сапогах, при полной форме и с картонной папкой в руке.
Пятым был священник – отец Гурий.
Маленький, худенький, жалкий, вконец обнищавший сельский попик, и от этого ему можно было дать на вид и пятьдесят лет, и восемьдесят...
– Ну-ка, герой-уголовничек, выходи-ка сюда! – крикнул через плетень один из нетрезвых стариков. – Счас мы тебе растолкуем, что такое сельская жизнь, дачничек, и какие в ей порядки! Выходи, не бойся!..
А второй старик неожиданно спьяну запел:
– На бой кровавый, святой и правый, марш-марш впере-о-од, советский народ!..
Третий деловито стал выворачивать кол из плетня, приговаривая:
– Вот я ему счас колом промеж ушей перетяну, он у нас враз все поймет!..
Участковый испуганно оттащил старика от плетня.
– Потапов! Ты чего при мне безобразия строишь?.. Не в парткоме! А то не посмотрю и привлеку! По всей строгости... Самошников! Иди-ка сюды...
– Минутку! – крикнул им Толик. – Лидуня, дай штаны и куртку.
Лидочка молча принесла ему синий тренировочный костюм.
Толик надел костюм. На куртке сзади и спереди были нашиты большие белые фетровые буквы – «Российская Федерация».
Сунул ноги в стоптанные старые тапочки и сказал:
– Останься здесь и не возникай. Тебе сейчас это абсолютно ни к чему.
И пошел к плетню.
Подошел, вежливо поздоровался, спросил:
– Чего через калитку в дом не зайдете?
– Нам это не обязательно, – сказал один. – А вот мы сигнал получили, что вы, гражданин Самохин...
– Самошников, – поправил его Толик.
– Это нам один хрен! – сказал второй – бывший секретарь парткома.
– А чего-то там захоранивать – мы вам не велим! – сказал третий.
– Мой дом, мой участок, – сказал Толик, еле сдерживаясь. – И никого спрашивать ни о чем не буду.
– А мы на вас – в санэпидстанцию района!.. Завтра же соберем общее собрание и решим! Прошу присутствовать! В качестве ответчика... Священнослужителя тоже попрошу... Отец Гурий, это вас касается! – веско проговорил бывший председатель сельсовета.
– Ты слушай, слушай, чего тебе обчественность говорит! – злорадно закричал участковый. – И не простая, а ответственная! Это, к примеру, бывший председатель сельсовета, ныне глава нашей администрации, это бывший секретарь парткома... А это сам главный бухгалтер нашего хозяйства... Бывшего. Понял?
– Понял, – сказал Толик и улыбнулся. – Понял, Семен Васильевич, что все они бывшие, а только мы с вами – настоящие, да?
– Па-а-прасил бы не умничать! – тоненько прокричал бывший председатель. – Понаехали тут, понимаешь!..
И тут впервые отец Гурий открыл рот. Сказал тихо, сочувственно:
– Может, на нашем сельском кладбище захороните? У нас при храме очень хорошее кладбище. На пригорочке, песок один, сосенки, сухо...
– Моментик! – вдруг заговорил бывший главный бухгалтер. – Я тут про наших новых жильцов многое со стороны узнал... так что – моментик! Отец Гурий, кладбище у вас православное?
– Спаси Христос и помилуй, – испуганно перекрестился священник. – А то какое же? Свят, свят... Чего это вы, Иван Никанорович?..
– А вот я лично выяснил, что они, к примеру, не все... так сказать... как бы это выразиться... имеют отношение к православию!.. И в ихних урнах не больно-то христианский пепел... – трусливо заявил бывший бухгалтер. – А это две большие разницы!..
– О Господи!.. – вздохнул священник в кирзовых сапогах из-под замызганного одеяния. – Об чем это вы? Это же пепел покойных и убиенных – какую ж вы еще разницу там хотите увидеть?..
– Спасибо, батюшка, – смиренно сказал ему Толик и спросил у бывшего председателя сельсовета: – А в котором часу завтра собрание?
– Штоб к двенадцати был в правлении!
– Обязательно буду, – сказал Толик и, не прощаясь, пошел к дому...
ДЕРЕВНЯ. ЖАРА
... На следующий день, ровно в двенадцать, по единственной и главной деревенской улице, вздымая тучи пыли, промчался белоснежный микроавтобус «РАФ» с бортовыми надписями:
ОЛИМПИЙСКАЯ НАДЕЖДА САНКТ-ПЕТЕРБУРГА...
...и пятью разноцветными сплетенными кольцами под надписями...
Остановился он точно напротив бывшего сельсовета, где сейчас помещалась администрация.
Открылись дверцы, и из микроавтобуса, во главе с Толиком Самошниковым, вышли человек двенадцать очень крепеньких пареньков в разнообразных спортивных костюмах и с надписями «Российская Федерация» и с бывшими – «СССР»...
Несколько пареньков очень смахивали на небольшие трехстворчатые шкафы.
Собраны были представители всех борцовских весовых категорий...
Они все разом вошли в правление, увидели за столом «президиума» все тех же – главу администрации, бывшего секретаря бывшего парткома, бывшего главного бухгалтера бывшего совхоза...
...увидели участкового милиционера с маленьким ребенком на руках...
...отца Гурия, скромненько и стыдливо сидевшего в зальчике вместе с десятком своих унылых прихожан...
И тогда самый большой паренек, килограммов на сто тридцать, зычно спросил у «президиума»:
– Все присутствуют?
Перетрусивший глава тут же встал, вытянулся и сказал хриплым от волнения голосом:
– Никак нет. Многие отказались. Проявили несознательность, так сказать... Можно начинать?
– Ни в коем случае! – сказал самый большой «шкаф».
Он что-то шепнул своим, и несколько пареньков сорвались с места и выбежали из правления.
... Уже спустя три минуты они втащили в зальчик правления еще с десяток стариков и старух и бодро отрапортовали «шкафу»:
– Теперь – все! Хаты – пустые...
– Замечательно! – сказал «шкаф» и взобрался на небольшое возвышение, где стоял стол «президиума».
Импровизированная сцена угрожающе затрещала. Все с испугом ждали развития событий.
Толик и вся остальная «Олимпийская надежда» расселись в зальчике. Кто-то уже сунул шоколадку малышу участкового...
– Здравствуйте, дорогие соотечественники и соседи нашего лучшего друга – студента второго курса Санкт-Петербургского техникума физической культуры и спорта, кандидата в мастера спорта по вольной борьбе Анатолия Сергеевича Самошникова, чемпиона Российской Федерации в среднем весе! Я не буду долго рассказывать вам, какое счастье вы должны испытывать, обретя такого соседа и товарища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87