— Напротив, я хочу обогатить его более точной теорией.
— И что же вы всё-таки ответите своему клиенту?
Аналитик слез с кровати, впихнув ноги в тапочки и прошаркал в прихожую. Там он недолго рылся в карманах куртки, после чего извлёк на свет сложенную пополам бумажку.
— Это его адрес, а вот и ключ от его квартиры. Мы договорились встретиться сегодня вечером. Хочу посмотреть на браслет.
— Он дал вам свой ключ?
— Да. И попросил подождать его, поскольку может задержаться на своём садовом участке. Ему там что-то срочно понадобилось.
— Странно, — задумчиво произнёс Горбовский. — Человек вас совсем не знает, и судя по той характеристике, которую вы ему даёте, он недоверчив и осторожен, и при этом так легко доверяет вам ключ от своего дома.
— Ну, положим, это решение он принял не сразу.
Горбовский продолжил высказывать свои сомнения:
— И где это вы видели, чтобы дверь запиралась только на один замок, да к тому же в квартире с такими ценными вещами? Неужели пойдёте? Аналитик подумал и сказал решительно:
— Пойду!
— А как же насчёт того, чтобы не попасть в неприятную историю? По принципу подкинутого паспорта?
Константин покачал головой и повторил:
— Пойду.
Когда он ушёл, Горбовский распахнул настежь окно и уселся в кресло напротив. Весенние сумерки пахли липкой, молодой зеленью. Было тепло, и судья неожиданно для себя уснул. Он спал довольно долго. Ему что-то снилось, но судья не понимал своего сна. Разбудило Аркадия Семёновича ворочание ключа в замочной скважине. Наконец дверь открылась, и вошедший включил свет. Аркадий Семёнович потянулся, расправил плечи и нехотя покинул своё пригретое место.
— Ну что, ваш поход оказался удачным? — спросил Горбовский.
Аналитик не ответил. Он, как зачарованный стоял, перед вешалкой.
— Что-нибудь произошло? — поинтересовался Аркадий Семёнович.
— А? Не знаю даже, как и сказать. Одно верно, я был прав. Ситуацию готовили… Пожалуй, я опоздал. Он мёртв. Лежит там весь заляпанный кровью.
— Что?!
Молодой человек, с трудом преодолевая потрясение, стянул с себя куртку и машинально накинул её на крючок.
— Идиотская ситуация. Я ведь даже не сразу его нашёл. Можно сказать, чисто случайно, в дальней комнате. Решил посмотреть на браслет…
— Вы уверены, что это был труп?
— Теперь уже не уверен. Такая неожиданность. Я представил себе, в какое идиотское положение попал. Понимаете?
Горбовский думал. Его умственное напряжение, казалось, достигло предела. Наконец его прорвало.
— Не нужно было туда соваться, что я вам говорил!… Но если поразмыслить, то с человеком ведь мог произойти и несчастный случай.
— А если всё-таки убийство? — непонятно кого спросил аналитик.
— Тогда у нас могут возникнуть некоторые проблемы. Убитого видели сегодня в гостинице. Легко установить, к кому он приходил. Вспомните, вы что-нибудь трогали в квартире? Константин задумался, потом утвердительно кивнул:
Стакан на кухне. Пил воду. Дверные ручки, книжная полка…
— Всё, это срок! — с пониманием сказал судья. — Поверьте моему опыту.
— Что же делать? Ехать туда и для начала уничтожить все ваши следы.
— Туда, опять? — воскликнул молодой человек.
— А чем мы рискуем? Он ведь, насколько я понимаю, одинокий человек? Значит, мы ни с кем не столкнёмся. Скоро ночь, никто нас не увидит.
— Да, пожалуй, — согласился Константин.
— Вы ключ не потеряли?
Обречённый аналитик принялся ощупывать карманы куртки. После недолгих поисков ключ был предъявлен Горбовскому.
— Серьёзная улика, — задумчиво сказал судья. — Правда, косвенная… Опишите-ка мне поподробнее то место, где он живёт. Дом, двор, подъезд.
— Дом как дом. Только старый, должно быть, довоенной постройки. В три этажа. Покрыт розовой штукатуркой. С одного бока — гаражи, с другого — железные ворота. Во дворе сушится бельё.
— Двор открытый?
— Кажется, нет… Нет. Над бельём — старые тополя, такие раскидистые, тяжёлые, кучные. Двор довольно тёмный.
— Дальше.
— Подъезд один, в середине дома. Первый этаж высокий, окна открыты.
— Вас видели?
Константин задумался, покачал головой:
— Нет.
— Хорошо, дальше, — поторопил его судья.
— В подъезде темно. Ступени на лестнице выщерблены и потёрты. Что ещё?
— Сколько квартир на этаже?
— По три.
— На каком этаже живёт ваш подопечный?
— На последнем.
— Не обратили внимание, есть ли «глазки» в соседских дверях?
— Нет не обратил.
— Ладно.
Горбовский ходил по комнате взад и вперёд, спросил:
— На улице много народу?
— Никого нет. Это — переулок. Весь укрыт тополями.
— Всё, нужно ехать! — решительно сказал судья.
Аналитик, возможно по причине своего сегодняшнего просчёта, безоговорочно подчинился воле старшего товарища.
Они оставили свет в номере и по одному вышли на улицу. Вечер мягкой кистью водил по улицам и переулкам города. Уже совсем стемнело. В сумерках терялись очертания домов. Почему-то не горели фонари. Было тепло и тихо. Свет автомобильных фар выхватывал из мрака разбитый городской асфальт. Внизу, на сложении двух улиц, горел светофор. Ярко и бесполезно. Машин было мало, и они не мешали друг другу.
Углом в перекрёсток врезался дом с освещённой витриной. Привезли вечерний хлеб. Одинокая старуха, в ожидании удачной минуты, пристроилась возле рабочих, разгружавших хлебный грузовичок.
Проходя мимо, Константин втянул носом хлебное пахло. Этот запах странно подействовал на теоретика. Он успокоился. Окончательно. Конечно, рассуждения рассуждениями, но когда тебя самого припрёт, тут уж обо всём забудешь. Но теперь Константин был готов с полным хладнокровием принять этот удар судьбы. Тем более что главная битва была ещё впереди. Он знал наверняка.
Дальше их путь лежал вдоль улицы Красной Зари, мимо грязного заводика, складов, котельной, химчистки, Дома культуры с разбитой вывеской «Октябрь», мимо кирпичных заборов с плакатами «Перестройка» и дальше, на улицу без названия ввиду сорванных с её домов табличек.
Горбовский задыхался.
— Скоро? — спросил он своего товарища, едва переводя дух.
— Уже пришли, — ответил Константин и кивнул в сторону появившегося справа переулка. В этот момент сзади послышался треск мотоцикла. Судья ухватил молодого человека за рукав и увлёк за собой в непроницаемую тень старого тополя. Когда мотоцикл проехал, они неторопливо вышли из своего укрытия.
— Осторожность, прежде всего! — тихо сказал Горбовский.
Они свернули во двор. Там было безлюдно. Тревожно шумели тополя. Призрачно белело развешенное бельё, и по двору бродил кислый дух домашней стирки.
В подъезде, на лестничном пролёте второго этажа, Горбовский остановил молодого человека, и они какое-то время стояли и только вслушивались в рокот вечерней жизни за тяжёлыми дверями квартир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50