-- Скажи, волшебник, как я могу пройти эту дверь? --
сказал он однажды, сидя перед зеркалом и вперив взгляд в
отражение. -- Ибо воистину я уже не знаю, какой из миров
призрачен, а какой реален. Должно же то, что я вижу, где-то
существовать.
-- Смотри и верь, -- ответил волшебник. -- Человек должен
верить, дабы достичь своей цели. Форма суть лишь тень,
вещественность ее -- иллюзия, а действительность -- сон.
Человек существует, ибо верит, что он существует. И что такое
человек, если не сонная греза богов? И все же человек может
стать тем, кем он хочет быть. Форма и вещественность --
иллюзии. Разум, личность, сущность грезы божества -- вот что
реально, вот что бессмертно. Смотри и верь, если ты хочешь
достичь своей цели, Кулл.
Царь не вполне уразумел, что он хотел этим сказать. Он
никогда не понимал до конца загадочных изречений чародея.
Однако, они находили смутный отзвук в его душе. Поэтому день за
днем сидел он перед зеркалами Тузун Туна, и всегда волшебник
возникал, словно тень, за его спиной.
И вот настал день, когда Куллу показалось, что перед ним
на мгновение промелькнули странные земли, пробуждавшие в нем
смутные мысли и воспоминания. День за днем его связь с миром
становилась все слабей. С каждым прошедшим днем окружающее
начинало казаться все более призрачным и нереальным. Реальным
был лишь человек в зеркале. Теперь Кулл ощущал, что он стоит на
пороге неких величественных миров. Ему смутно виделись какие-то
блистательные зрелища, туманная дымка постепенно таяла. "Форма
лишь тень, вещественность -- иллюзия, все это -- лишь призраки"
-- доносилось до него издалека, из-за горизонта страны его
сознания. Он припомнил слова волшебника и ему показалось, что
теперь он начинает понимать их. Форма и вещественность... Не
может ли он по собственному желанию изменить себя, если отыщет
ключ к этой двери? Какие миры ожидают храброго пришельца?
Казалось, что человек в зеркале улыбается ему. Его лицо
было все ближе, ближе... Туман закрыл все и отражение внезапно
исчезло. Кулл почувствовал, что он падает, изменяется, тает...
-- Кулл! -- вопль раздробил тишину на бессчетные острые
осколки.
Горы обрушились и миры содрогнулись, когда Кулл,
сверхчеловеческим усилием бросился назад, на этот крик, сам не
зная зачем и почему.
Грохот обвала стих, и Кулл оказался в покоях Тузун Туна
перед расколотым зеркалом, смятенный и наполовину ослепший от
потрясения. Перед ним лежало тело Тузун Туна, чей час наконец
пробил, а над телом стоял Брул, Убивающий Копьем. С меча его
капала кровь, а глаза округлились от ужаса.
-- Валка! -- воскликнул воин. -- Вовремя же я пришел!
-- Да, но что случилось? -- способность говорить с трудом
возвращалась к нему.
-- Спроси эту предательницу, -- ответил пикт, указывая на
девушку, застывшую в ужасе перед царем. Кулл узнал в ней ту,
которая впервые направила его к Тузун Туну. -- Когда я вошел, я
увидел, что ты таешь в этом зеркале, как дым в небе. Клянусь
Валкой! Если бы я не видел этого своими глазами, я и сам бы
наверное не поверил. Ты почти испарился, когда мой крик вернул
тебя назад.
-- Да, -- пробормотал Кулл. -- Я был уже почти по ту
сторону двери.
-- Этот мерзавец сработал все очень ловко, -- сказал Брул.
-- Разве ты не видишь теперь, как он оплетал тебя паутиной чар?
Каанууб Блаальский сговорился с этим чародеем, дабы он покончил
с тобой, а эта шлюха, девчонка Древнего Народа, заронила в твою
голову мысль, что ты должен прийти сюда. Не знаю, что ты видел
в этом зеркале, но с его помощью Тузун Тун чуть не поработил
твою душу и едва не развеял своими чарами твое тело.
-- Да, -- сознание Кулла все еще было затуманенным. -- Но
ведь он был чародеем, обладавшим знаниями всех веков и
презиравшим золото, славу и положение. Что мог пообещать Тузун
Туну Каанууб, дабы тот пошел на грязное предательство?
-- Золото, власть и положение, -- буркнул Брул. -- Чем
скорее ты поймешь, что люди -- всего лишь люди, будь то
волшебники, цари или рабы, тем лучше ты будешь править, Кулл. А
с ней что будем делать?
-- Ничего, Брул, -- промолвил царь, глядя, как девушка
сотрясается от рыданий у его ног. -- Она была лишь орудием.
Встань, дитя, и ступай с миром. Никто не причинит тебе вреда.
Оставшись наедине с Брулом, Кулл бросил последний взгляд
на зеркала Тузун Туна.
-- Быть может, он и был заговорщиком, и пытался околдовать
меня, Брул... Нет, я верю тебе, и все же... Было это лишь его
колдовством, чуть не заставившим меня растаять, или я стоял на
пороге тайны? Не вытащи ты меня, рассеялся бы я легким дымком
или попал бы в иной мир?
Брул скользнул взглядом по зеркалам и пожал плечами, как
если бы его передернуло.
-- Да, Тузун Тун скопил здесь мудрость всех преисподних.
Идем-ка отсюда, Кулл, а не то они околдуют и меня.
-- Ну что же, идем, -- ответил Кулл, и бок о бок вышли они
из Дома Тысячи Зеркал. Зеркал, в которых, возможно, были
заключены человеческие души.
Никто уже не глядит теперь в зеркала Тузун Туна.
прогулочные лодки избегают того берега, где стоит обиталище
руках одного из них -- о ужас! -- я увидел знакомую хрупкую
высохший и сморщенный труп Тузун Туна лежит перед зеркалами
иллюзий. Место это считается проклятым, и пусть даже дом
простоит еще тысячу лет, человеческие шаги никогда не разбудят
эхо в его пустых покоях. И все же Кулл на своем троне часто
размышляет над странной мудростью и нераскрытыми тайнами,
таящимися там, и и думает, что хотел бы убедиться...
Ибо Кулл знает, что помимо нашего, существуют иные миры, и
пытался ли волшебник околдовать его словами или гипнозом, или
нет, но многое открылось взору царя за той странной дверью, и
Кулл уже далеко не так уверен в реальности окружающего, с тех
пор, как он заглянул в зеркала Тузун Туна.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52