-- Быстро назад, в шахту! -- заорал я. -- Спасайте
девчонок!
Я начал выталкивать из темной комнаты ослабевших девушек и
передавать их другим Гура. Со всех сторон сыпались стены,
обрушивались купола и минареты.
-- Делайте веревки из занавесок и покрывал! -- крикнул я.
-- Спускайтесь по склону. Ради бога, живее! Это чудовище не
остановится, пока не разрушит весь город!
-- Я нашел связанный веревочные лестницы, -- крикнул
кто-то из наших воинов. -- Они достанут до воды, но...
-- Развязывайте х и отправляйте женщин вниз. Лучше
рискнуть нахлебаться воды, чем оказаться раздавленными
какой-нибудь глыбой, -- ответил я и добавил: -- Гхор, держи
Альтху!
Я передал девушку в руки залитого кровью великана, а сам
понесся вслед за чудовищным созданием, на глазах разрушающим
город на скале Ютхла.
x x x
От этой гонки у меня остались лишь обрывочные
воспоминания: рушащиеся стены, стонущие и раздавленные насмерть
люди и несущаяся напролом машина разрушения, вокруг которой
распространялось какое-то неестественное, похожее на
электрическое, сияние.
Сколько Гура, Яга и рабынь всех цветов кожи погибло в этом
кошмаре -- теперь уже никто не узнает. Нескольким сотням
удалось выбраться по подземному туннелю, пока чудовище не
завалило обрушенной стеной вход, похоронив при этом несколько
десятков человек, пробиравшихся к люку. Развернув лесткницы,
воины спустили по ним множество женщин, не разбирая, какого
цвета их кожа. Часть лестниц опустилась на город Акка, часть --
на воду Йогха, но в тот момент главным было выбраться из
рушащегося города.
Передав Альтху Гхору, я понесся вслед кошмарному чудовищу,
сам четко не представляя, что собираюсь делать. Я просто бежал,
перепрыгивая через рухнувшие обломки и перелезая через
образовавшиеся завалы, пока не оказался рядом с попятившимся
монстром. Оказалось, что он вовсе не такой уж бесчувственный и
слепой. Стоило мне прицельно запустить хорошим булыжником в
показавшееся мне уязвимым место на огромной голове, как
движения гигантского слизняка перестали быть беспорядочными:
разбрасывая камни в разные стороны, как бык разбрызгивает пену,
переходя через быструю реку, чудовище ринулось в мою сторону.
Я отчаянно убегал, уводя чудовище за собой -- прочь от
того места, где напуганные люди покидали город. Я прекрасно
понимал, что каждая выигранная секунда означает чью-то
спасенную жизнь. Но незнание планировки города сыграло со мной
злую жутку: я и сам не заметил, как оказался в полукруглой
башне, нависшей над водами Йогха на высоте пятисот футов. Сзади
ко мне приближалось чудовище. Я развернулся и увидел, что оно,
на миг приостановившись, даже чуть попятилось, а затем
бросилось на меня. В середине огромного брюха я увидел темное
пятно размером с кулак. Инстинкт дикаря или интуиция
цивилизованного человека подсказали мне, что это -- жизненно
важная точка гигантской твари. Словно сжатая пружина, я
распрямился и метнулся навстречу чудовищу. Тело и руки не
подвели меня -- меч по самую рукоятку воткнулся в темное пятно.
Что было потом -- я не знаю. Для меня мир погрузился в море
огня и раскаты страшного грома, за которыми последовали темнота
и забытие.
Уже потом мне рассказали, что в момент нашего прыжка и
чудовище, и я скрылись за стеной синего пламени. А затем
раздался страшный грохот, и вместе с развалившейся на куски
башней мы с чудовищем рухнули вниз, в реку, с высоты пятисот
футов.
Меня спас Тхаб, несмотря на тяжелую рану, бросившийся в
реку и вытащивший мое бесчувственное тело на берег.
Вы можете мне возразить, сказав, что ни один человек не
останется в живых после падения в воду, пролетев перед этим
пятьсот футов. Единственное, что я могу вам ответить, -- это
то, что я остался жив. Хотя, по правде говоря, я не думаю, что
кто-нибудь из землян смог бы повторить такой полет с таким же
результатом.
Но и мне дорого обошлось то падение. Я долго лежал без
чувств, еще дольше мучительно, в бреду и кошмарах приходил в
себя, и еще дольше оставался парализованным, пока мои нервы,
мозг и мышцы медленно-медленно возвращались к жизни.
Пришел я в себя уже в Котхе, не помня ничего о долгом пути
через леса и по равнине, прочь от поверженного города Югга. Из
девяти тысяч воинов, отправившихся в страну Ягг, вернулись
назад чуть больше половины -- зраненных, измученных, но
возвратившихся победителями. С ними вернулись пятьдесят тысяч
женщин -- освобожденных рабынь. Тех Гура, которые не были
Котхами или Кхорами, сопроводили до их родных городов --
случай, невиданный за всю историю существования на Альмарике
расы Гура. Женщинам других народов предоставили возможность
свободно выбрать место для жительства в любом из городов Гура.
Мы с Альтхой наконец обрели себя. Ее прекрасное лицо,
склонившееся надо мной, было первым, что я увидел, придя в себя
после возвращения из страны Ягг. Наверное, наша любовь
останется с нами навсегда -- слишком много испытаний пришлось
пройти нам обоим и нашему чувству, чтобы прийти к счастливому
концу.
Впервые в истории Гура два города -- Котх и Кхор --
заключили мир и поклялись друг другу в вечной дружбе. Теперь
два племени, вместо того, чтобы воевать одно с другим, вместе
сражались против враждебных сил природы и добывали себе пищу на
охоте.
А мы двое -- я, землянин, и Альтха, рожденная на
Альмарике, но одержимая инстинктом познания земной женщины, --
еще надеемся передать хотя бы малую часть культуры моей родной
планеты прекрасному, но дикому народу, живущему под небом
планеты, ставшей моим вторым домом, -- планеты, называющейся
Альмарик.
ЧЕРЕП МОЛЧАНИЯ
...И, испещрив его десятком ран смертельных,
Поверг врага на землю. А потом
О вражий череп постучал перстом
И рассмеялся -- коль назвали б это смехом --
И стал следить, как тают жизнь и страх
В остекленевших выпуклых глазах
Люди и поныне называют тот день Днем Царского Страха. Ибо
Кулл, царь Валузии, был в конце концов всего лишь человеком.
Воистину, трудно было бы найти другого столь отважного
человека, но всему есть пределы, даже мужеству. Конечно, Кулла
посещали дурные предчувствия, по спине его порой ползали
мурашки, а подчас его охватывала внезапная жуть или даже ужас
перед неведомым. Но то были лишь краткие потрясения разума и
души, порожденные в основном удивлением, какой-нибудь гнусной
тайной или чем-то сверхъестественным -- скорее отвращение,
нежели настоящий страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52