Он услышал пронзительный крик матери за изгородью и тут только заметил, что и сам кричит.
– Держи свет на месте! – крикнул Пенни.
Он постарался унять дрожь в руке. Он увидел, как Пенни вскинул ружьё и выстрелил раз, потом другой. Волки повернули и серой волной потекли через изгородь. Рвун хватал их за пятки. Пенни, крича, бросился вдогон. Джоди побежал за ним следом, стараясь держать свет так, чтобы видны были их стремительные фигуры. Он вспомнил, что в руке у него ружьё, и сунул его отцу. Пенни взял его и выстрелил ещё раз. Волки умчались, точно гроза. Рвун помедлил немного, приметный во тьме своей светлой шерстью, потом заковылял обратно к хозяину. Пенни нагнулся и потрепал его. Потом повернулся обратно и медленно прошёл в загон. Корова мычала.
– Дай мне свет, – спокойно сказал Пенни.
Он поднял лучину и посветил около загородки. Истерзанный в клочья телёнок лежал посреди загона. Возле него лежала Джулия, вцепившись зубами в горло тощего волка. Волк был при последнем издыхании. Его глаза стекленели. Он был весь запаршивлен, весь в клещах.
– Всё в порядке, родная. Отпусти его, – сказал Пенни.
Джулия разомкнула челюсти и отступила назад. Не будь её зубы стерты временем до гладкости кукурузного зерна, жертв среди хищников могло бы быть больше. Пенни посмотрел на изуродованного телёнка, посмотрел на волка. Затем, словно глядя в зелёные глаза невидимого врага, посмотрел куда-то в ночь. Он казался маленьким, словно съёжился.
– Так… – сказал он.
Он вернул Джоди его ружьё и подобрал своё, валявшееся у изгороди. Он нагнулся, взял телёнка за копыто и решительно зашагал к дому. С содроганием понял Джоди, что отец хочет припрятать труп на случай, если хищники вздумают вернуться. Он всё ещё был во власти страха. Загнанная на охоте пантера или медведь всегда приводили его в ужас. Но там всегда стояли люди с ружьями наготове. Собаки там имели возможность бросаться на зверя и отступать. Зрелище же, какое являла собой свирепая волчья стая в загоне, он никогда не захочет увидеть вновь. Ему хотелось бы, чтобы отец оттащил труп телёнка в заросли.
Матушка Бэкстер подошла к двери и с дрожью в голосе проговорила:
– Мне пришлось идти к дому в темноте. Ох и натерпелась я страха. Кто это был, опять медведи?
Они вошли в дом, и Пенни, обойдя её, направился к очагу взять горячей воды из котла, чтобы обмыть раны собак.
– Волки.
– Господи боже! Они зарезали телёнка?
– Зарезали.
– Господи боже! И ведь это не просто телёнок был – тёлочка!
Она ходила за ним по пятам, пока он наливал горячую воду в таз и обмывал раны собак. Раны были не серьёзные.
– Хотел бы я видеть этих тварей в драке один на один с моими собаками, – мрачно сказал он.
Оказавшись снова дома, в тепле и безопасности, чувствуя в себе прилив смелости оттого, что мать боится, Джоди наконец обрёл дар речи:
– Они вернутся сегодня ночью, па? Мы пойдём на них охотиться?
Пенни втирал прокипяченную сосновую смолу в глубокую рваную рану Рвуна и был не в настроении разговаривать. Он заговорил только тогда, когда управился с собаками и сделал им удобное ложе под домом, возле окна своей спальни. Нет, он не допустит, чтобы его снова застигли врасплох. Он вошёл в дом, вымыл руки и стал греть их у огня.
– При таких обстоятельствах человеку не обойтись без доброго глотка, – сказал он. – Непременно выпрошу завтра кварту у Форрестеров.
– Ты поедешь к ним завтра?
– Мне нужна помощь. Наши собаки молодцы, но одной большой женщине, маленькому человечку и мальчику-подростку не справиться с такой уймой голодных волков.
Странное чувство вызвало у Джоди признание отца, что не со всяким делом он может справиться один. Но ведь и то сказать, волки никогда ещё не заявлялись на росчисть стаей. Им хватало на прокорм оленей и мелких животных. На росчисть приходили лишь считанные единицы, поодиночке или парами. Они боязливо бродили вокруг и убегали при малейшей тревоге. Раньше они не представляли собой серьёзной опасности. Пенни разделся и повернулся спиной к огню.
– Как я испугался! – сказал он. – Заледенел аж до самого донышка.
Бэкстеры легли спать. Джоди проверил, плотно ли закрыты окна его спальни. Он хотел положить Флажка рядом с собой под одеяло, но оленёнок сбрасывал одеяло всякий раз, как Джоди натягивал его. В конце концов Флажок согласился лечь в изножье кровати, и Джоди дважды просыпался ночью пощупать, здесь ли он. Их крепость – росчисть – была уязвима. Он натянул на голову одеяло и лежал, боясь снова уснуть. Но в постели так покойно лежится, так сладко спится в первую холодную осеннюю ночь…
Наутро Пенни стал ни свет ни заря собираться к Форрестерам. Волки ночью не возвращались. Он надеялся, что, быть может, один или два из них ранены. Джоди просился с отцом, но мать наотрез отказалась оставаться одна.
– Для тебя это всё игрушки, – сетовала она. – «Можно мне? Можно мне?» Нет чтобы вспомнить, что ты мужчина и должен заботиться о матери.
Его гордость была задета. Он похлопал её по руке.
– Не беспокойся, ма. Я останусь и буду удерживать волков.
– Давно пора. У меня руки-ноги отымаются, как подумаю о них.
Он было приободрился после того, как отец заверил его, что днём волки не покажутся, но, когда Пенни уехал, ему стало не по себе. Он привязал Флажка к столбику кровати у себя в комнате и отправился за водой к провалу. Он был уверен, что на обратном пути услышал звуки, которых никогда дотоле не слышал. Он часто оглядывался назад и, миновав угол изгороди, припустил рысцой. Он-то не боится, говорил он себе, но вот мать, может, боится. Он поспешно наколол дров, с верхом наполнил дровяной ящик на кухне и сложил штабель возле очага. Он спросил мать, нужно ли ей мясо из коптильни. Мясо ей было не нужно, зато она попросила принести жестянку со шкварками и миску топленого сала.
– Отец ушёл и не распорядился, как быть с бедным телёнком, – сказала она. – То ли в землю его закопать, то ли для собак приготовить, то ли для приманки оставить. Ну да ладно, подождём, как он решит.
Делать во дворе было больше нечего. Он вошёл в кухню и запер за собой дверь на засов.
– Оленёнка ты выставь, – сказала она.
– Ма, не заставляй меня выставлять его. Его запах соберёт волков со всей округи.
– Ладно, только тебе самому придётся убирать за ним.
– Я согласен.
Он решил почитать букварь. Мать выудила его из ларя, где он лежал вместе с лишними одеялами, зимней одеждой и купчей на землю. Он занимался всё утро.
– Невиданное дело, чтоб ты был так рад этой книге, – подозрительно сказала она.
А он едва разбирал слова на странице. Он не боится, твердил он себе вновь и вновь. Но слух его был напряжён. Он всё утро прислушивался – вот раздастся стремительный бег мягких лап. Или: вот раздастся желанный стук копыт старого Цезаря по песку, голос отца у калитки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Держи свет на месте! – крикнул Пенни.
Он постарался унять дрожь в руке. Он увидел, как Пенни вскинул ружьё и выстрелил раз, потом другой. Волки повернули и серой волной потекли через изгородь. Рвун хватал их за пятки. Пенни, крича, бросился вдогон. Джоди побежал за ним следом, стараясь держать свет так, чтобы видны были их стремительные фигуры. Он вспомнил, что в руке у него ружьё, и сунул его отцу. Пенни взял его и выстрелил ещё раз. Волки умчались, точно гроза. Рвун помедлил немного, приметный во тьме своей светлой шерстью, потом заковылял обратно к хозяину. Пенни нагнулся и потрепал его. Потом повернулся обратно и медленно прошёл в загон. Корова мычала.
– Дай мне свет, – спокойно сказал Пенни.
Он поднял лучину и посветил около загородки. Истерзанный в клочья телёнок лежал посреди загона. Возле него лежала Джулия, вцепившись зубами в горло тощего волка. Волк был при последнем издыхании. Его глаза стекленели. Он был весь запаршивлен, весь в клещах.
– Всё в порядке, родная. Отпусти его, – сказал Пенни.
Джулия разомкнула челюсти и отступила назад. Не будь её зубы стерты временем до гладкости кукурузного зерна, жертв среди хищников могло бы быть больше. Пенни посмотрел на изуродованного телёнка, посмотрел на волка. Затем, словно глядя в зелёные глаза невидимого врага, посмотрел куда-то в ночь. Он казался маленьким, словно съёжился.
– Так… – сказал он.
Он вернул Джоди его ружьё и подобрал своё, валявшееся у изгороди. Он нагнулся, взял телёнка за копыто и решительно зашагал к дому. С содроганием понял Джоди, что отец хочет припрятать труп на случай, если хищники вздумают вернуться. Он всё ещё был во власти страха. Загнанная на охоте пантера или медведь всегда приводили его в ужас. Но там всегда стояли люди с ружьями наготове. Собаки там имели возможность бросаться на зверя и отступать. Зрелище же, какое являла собой свирепая волчья стая в загоне, он никогда не захочет увидеть вновь. Ему хотелось бы, чтобы отец оттащил труп телёнка в заросли.
Матушка Бэкстер подошла к двери и с дрожью в голосе проговорила:
– Мне пришлось идти к дому в темноте. Ох и натерпелась я страха. Кто это был, опять медведи?
Они вошли в дом, и Пенни, обойдя её, направился к очагу взять горячей воды из котла, чтобы обмыть раны собак.
– Волки.
– Господи боже! Они зарезали телёнка?
– Зарезали.
– Господи боже! И ведь это не просто телёнок был – тёлочка!
Она ходила за ним по пятам, пока он наливал горячую воду в таз и обмывал раны собак. Раны были не серьёзные.
– Хотел бы я видеть этих тварей в драке один на один с моими собаками, – мрачно сказал он.
Оказавшись снова дома, в тепле и безопасности, чувствуя в себе прилив смелости оттого, что мать боится, Джоди наконец обрёл дар речи:
– Они вернутся сегодня ночью, па? Мы пойдём на них охотиться?
Пенни втирал прокипяченную сосновую смолу в глубокую рваную рану Рвуна и был не в настроении разговаривать. Он заговорил только тогда, когда управился с собаками и сделал им удобное ложе под домом, возле окна своей спальни. Нет, он не допустит, чтобы его снова застигли врасплох. Он вошёл в дом, вымыл руки и стал греть их у огня.
– При таких обстоятельствах человеку не обойтись без доброго глотка, – сказал он. – Непременно выпрошу завтра кварту у Форрестеров.
– Ты поедешь к ним завтра?
– Мне нужна помощь. Наши собаки молодцы, но одной большой женщине, маленькому человечку и мальчику-подростку не справиться с такой уймой голодных волков.
Странное чувство вызвало у Джоди признание отца, что не со всяким делом он может справиться один. Но ведь и то сказать, волки никогда ещё не заявлялись на росчисть стаей. Им хватало на прокорм оленей и мелких животных. На росчисть приходили лишь считанные единицы, поодиночке или парами. Они боязливо бродили вокруг и убегали при малейшей тревоге. Раньше они не представляли собой серьёзной опасности. Пенни разделся и повернулся спиной к огню.
– Как я испугался! – сказал он. – Заледенел аж до самого донышка.
Бэкстеры легли спать. Джоди проверил, плотно ли закрыты окна его спальни. Он хотел положить Флажка рядом с собой под одеяло, но оленёнок сбрасывал одеяло всякий раз, как Джоди натягивал его. В конце концов Флажок согласился лечь в изножье кровати, и Джоди дважды просыпался ночью пощупать, здесь ли он. Их крепость – росчисть – была уязвима. Он натянул на голову одеяло и лежал, боясь снова уснуть. Но в постели так покойно лежится, так сладко спится в первую холодную осеннюю ночь…
Наутро Пенни стал ни свет ни заря собираться к Форрестерам. Волки ночью не возвращались. Он надеялся, что, быть может, один или два из них ранены. Джоди просился с отцом, но мать наотрез отказалась оставаться одна.
– Для тебя это всё игрушки, – сетовала она. – «Можно мне? Можно мне?» Нет чтобы вспомнить, что ты мужчина и должен заботиться о матери.
Его гордость была задета. Он похлопал её по руке.
– Не беспокойся, ма. Я останусь и буду удерживать волков.
– Давно пора. У меня руки-ноги отымаются, как подумаю о них.
Он было приободрился после того, как отец заверил его, что днём волки не покажутся, но, когда Пенни уехал, ему стало не по себе. Он привязал Флажка к столбику кровати у себя в комнате и отправился за водой к провалу. Он был уверен, что на обратном пути услышал звуки, которых никогда дотоле не слышал. Он часто оглядывался назад и, миновав угол изгороди, припустил рысцой. Он-то не боится, говорил он себе, но вот мать, может, боится. Он поспешно наколол дров, с верхом наполнил дровяной ящик на кухне и сложил штабель возле очага. Он спросил мать, нужно ли ей мясо из коптильни. Мясо ей было не нужно, зато она попросила принести жестянку со шкварками и миску топленого сала.
– Отец ушёл и не распорядился, как быть с бедным телёнком, – сказала она. – То ли в землю его закопать, то ли для собак приготовить, то ли для приманки оставить. Ну да ладно, подождём, как он решит.
Делать во дворе было больше нечего. Он вошёл в кухню и запер за собой дверь на засов.
– Оленёнка ты выставь, – сказала она.
– Ма, не заставляй меня выставлять его. Его запах соберёт волков со всей округи.
– Ладно, только тебе самому придётся убирать за ним.
– Я согласен.
Он решил почитать букварь. Мать выудила его из ларя, где он лежал вместе с лишними одеялами, зимней одеждой и купчей на землю. Он занимался всё утро.
– Невиданное дело, чтоб ты был так рад этой книге, – подозрительно сказала она.
А он едва разбирал слова на странице. Он не боится, твердил он себе вновь и вновь. Но слух его был напряжён. Он всё утро прислушивался – вот раздастся стремительный бег мягких лап. Или: вот раздастся желанный стук копыт старого Цезаря по песку, голос отца у калитки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101