Есть еще изменение. — Он искоса глянул на мента. — Игумнов. Он включен в факс. Мои данные вам известны…
Трубки положили одновременно. Аркан объяснил, устраиваясь в кресле:
— Неерия собирается в Израиль. Вы слышали… «Лайнс» обеспечивает сопровождение…
— Тель-Авив?
— Иерусалим…
Игумнов не видел особой разницы.
Новый звонок прервал его. На этот раз разговор по телефону оказался коротким.
—Да, да… Понял.
Красноглазый положил трубку:
—Неерия… Нас приглашают на разборку! Забили стрелку… «Рыбацкий банк». Разборка сегодня под утро на Волоколамке. Охрана проморгала звонок…
На первые лица солидных фирм бандиты и их посланцы, как правило, не имели выхода. Между ними находились секьюрити, вторые и третьи лица, начальники служб безопасности, в функции которых прямо входило такого рода посредничество. Новый руководитель службы безопасности соединил бандитов непосредственно с Неерией…
— В чем там дело?
— Неерия обратился к прокурору. Тот наложил арест на судно «Рыбацкого банка». Оно вошло на ремонт в Астрахани, «Артем»… Рэмбо в курсе. Он за тобой заедет…
Сутки в камере текли медленно. Вязкий ход времени «у хозяина». Туркмения на свободе успел об этом забыть. Тут оно словно пробуксовывало, оставаясь на месте. Тишина, изредка прерываемая звоном железа. Сосед не сделал ни одной попытки вступить в разговор. Курева у него не было. В какой-то момент Туркмения поймал его взгляд на сигареты:
— Будешь?
— Не…
Утро не внесло изменений. После обеда Туркмению вызвали. Опер попался пустой. Не делал ни малейшей попытки поймать или уличить. Допрос вел формально. По пунктам: круг общения Шайбы. Взаимоотношения с коллегами. Интимные связи…
Контору интересовал Шайба! Туркмения все понял, когда опер спросил:
—С кем он дружил?
«Дружил!»
«Шайбу замочили!»
Он ничего не знал об убийстве.
Шайба жил беспутно. Поэтому Кудим не пригласил его в свой Фонд и использовал на разовых поручениях. Постоянная подруга у Шайбы была, но после дежурств вечерами он надирался где придется. Мог уехать с собутыльником, с любой понравившейся телкой.
Когда Туркмения дежурил в ресторане, он обеспечивал Шайбе и его к е н т а м столик. Пьяный Шайба уходил провожать девчонок, а часа в три ночи мог появиться снова, пьяный вусмерть, ничего не соображающий, но крепко стоящий на ногах. Шел к друзьям. К тому же Шмитарю… На рассвете возвращался домой. Падал в передней. Мать раздевала, дотаскивала до ванной. Мылила шампунем голову. Помогала лечь. Утром Шайба вставал без головной боли. Никогда не опохмелялся. К боссу являлся трезвый как стеклышко. В тире, на тренировочных стрельбах из пистолета показывал результат не ниже кандидата в мастера. Как и прежде, когда работал в Московской воздушной милиции, в Шереметьеве… Убить Шайбу могли только по заказу или в пьяной драке после закрытия метро где-нибудь на стоянке такси…
— Когда вы с ним в последний раз виделись?
— Не помню. С полгода, наверное.
— У него?
— Где-то в центре, на улице.
— Он был один?
— Разве вспомнишь, начальник?
На самом деле Туркмения увидел его случайно неделю назад у ресторана в Марьиной Роще. Новенький «Джип-Чероки» тормознул, перекрыв тротуар, за ним подкатил еще и «мерседес». По-видимому, с боссами. Сбоку приткнулся мотоциклист на «Харлей-Дэвидсоне». Шайба вышел из «джипа» с двумя крутыми ментами, вместе вошли в ресторан. Одного из секьюрити Туркмения знал и однажды, еще будучи ментом, даже притащил в отделение.
«Барон…»
Он жил по соседству с Туркменией — мастер спорта по борьбе, «классик»…
Одновременно из «мерседеса» появился Кудим — сопровождал в качестве секьюрити кого-то из боссов. Такие услуги стоили немало. Туркмению он не видел, тот находился по другую сторону «Джипа». Боссы шли быстро. Вышибала ресторана уже держал перед ними открытую дверь.
Туркмения внезапно прозрел.
«Вот кто интересует ментов! Они ни разу не спросили ни о Сотнике, ни о Кудиме!»
В Фонде об этом и не догадывались…
— Ты вспомни! — Опер гнул свое. — Ведь наверняка еще вы встречались. У друзей, на службе! Колись! Сказал и, смотришь, домой пошел!
— Сам-то он как показывает, Шайба? Где? Я бы легче вспомнил!
—Шайба разное говорит, — хитрил опер скучно, без фантазии. — А нам точно знать надо! И с чего он вдруг из «Новых центурионов» ушел? Может, платили мало?
Туркмения только посмеивался:
—А вы бы у него спросили!
В камеру вернули к вечеру. Сосед лежал по-прежнему, отвернувшись к стене, беззвучно. Когда Туркмению ввели, не повернул головы. Только потянул носом, когда тот закурил. Конец дня прошел так же бездарно. Сокамерник молча лежал. Туркмения ходил взад-вперед. Менты из ДПЗ знали, кто он, для них он все еще оставался «своим», погоревшим на службе. Разговаривали в «волчок». Поздно вечером за сокамерником пришли. Вернулся он быстро. Просветлевший, преобразившийся. Обернулся к Туркмении:
—Сигарета найдется?
Туркмения догадался о том, что его отпускают.
—Сейчас нагонят! — Он весь светился. Провел пятерней по лицу, чтобы притушить свечение. — Я уже думал, иду по новой. Нет! Если что-то передать, я смогу…
В коридоре послышалось движение. К камере уже подходили. Сидевший вместе с ним сокамерник испытывал к нему такое же недоверие. Сейчас оно было преодолено. Туркмении представился случай сообщить о себе на волю.
— Кудим! Или Сотник… Телефон…
В последнюю секунду удержался. Достал сигарету:
— Держи… Нечего передавать. Сижу ни за что.
Бывший петербургский стряпчий устроил генеральную проверку обеим своим помощницам из «Ирина, Хэлена-турс» под вечер. Брюнетка и блонда отчитались. Вроде все было учтено. Компаньонки не теряли зря времени. Стряпчий приехал с подробной картой территорий, в том числе крупномасштабной — района Бейт-Лехема… Через арабского адвоката, в прошлом выпускника Краснодарского юридического, прекрасно говорившего по-русски, были проведены переговоры с соответствующими палестинскими лидерами. Разрабатывались планы экскурсий. В обществе молодых компаньонок стряпчий позволял себе иронизировать над заказчиками. В молодости он, несомненно, был душой компаний.
—Этот клиент… С Украины. Я разговаривал вчера с их представителем… Знаете, какие экскурсии он заказал? А ну! Кто ответит?
Блондинка предположила из чистой любезности:
— Алмазную биржу. По окончании симпозиума у него неделя в Клаб-отеле.
— Нет…
— Мертвое море. Эйлат. Христианские места…
— Верно! Но какие?
Из вежливости женщины изобразили полное недоумение.
—Вертолетные! Отдельно для каждого бизнесмена с его присными… Одиннадцать геликоптеров! И что они думают увидеть с вертолета в Иерусалиме? Скорбный путь Христа?
Блондинка быстро прикинула на микрокалькуляторе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Трубки положили одновременно. Аркан объяснил, устраиваясь в кресле:
— Неерия собирается в Израиль. Вы слышали… «Лайнс» обеспечивает сопровождение…
— Тель-Авив?
— Иерусалим…
Игумнов не видел особой разницы.
Новый звонок прервал его. На этот раз разговор по телефону оказался коротким.
—Да, да… Понял.
Красноглазый положил трубку:
—Неерия… Нас приглашают на разборку! Забили стрелку… «Рыбацкий банк». Разборка сегодня под утро на Волоколамке. Охрана проморгала звонок…
На первые лица солидных фирм бандиты и их посланцы, как правило, не имели выхода. Между ними находились секьюрити, вторые и третьи лица, начальники служб безопасности, в функции которых прямо входило такого рода посредничество. Новый руководитель службы безопасности соединил бандитов непосредственно с Неерией…
— В чем там дело?
— Неерия обратился к прокурору. Тот наложил арест на судно «Рыбацкого банка». Оно вошло на ремонт в Астрахани, «Артем»… Рэмбо в курсе. Он за тобой заедет…
Сутки в камере текли медленно. Вязкий ход времени «у хозяина». Туркмения на свободе успел об этом забыть. Тут оно словно пробуксовывало, оставаясь на месте. Тишина, изредка прерываемая звоном железа. Сосед не сделал ни одной попытки вступить в разговор. Курева у него не было. В какой-то момент Туркмения поймал его взгляд на сигареты:
— Будешь?
— Не…
Утро не внесло изменений. После обеда Туркмению вызвали. Опер попался пустой. Не делал ни малейшей попытки поймать или уличить. Допрос вел формально. По пунктам: круг общения Шайбы. Взаимоотношения с коллегами. Интимные связи…
Контору интересовал Шайба! Туркмения все понял, когда опер спросил:
—С кем он дружил?
«Дружил!»
«Шайбу замочили!»
Он ничего не знал об убийстве.
Шайба жил беспутно. Поэтому Кудим не пригласил его в свой Фонд и использовал на разовых поручениях. Постоянная подруга у Шайбы была, но после дежурств вечерами он надирался где придется. Мог уехать с собутыльником, с любой понравившейся телкой.
Когда Туркмения дежурил в ресторане, он обеспечивал Шайбе и его к е н т а м столик. Пьяный Шайба уходил провожать девчонок, а часа в три ночи мог появиться снова, пьяный вусмерть, ничего не соображающий, но крепко стоящий на ногах. Шел к друзьям. К тому же Шмитарю… На рассвете возвращался домой. Падал в передней. Мать раздевала, дотаскивала до ванной. Мылила шампунем голову. Помогала лечь. Утром Шайба вставал без головной боли. Никогда не опохмелялся. К боссу являлся трезвый как стеклышко. В тире, на тренировочных стрельбах из пистолета показывал результат не ниже кандидата в мастера. Как и прежде, когда работал в Московской воздушной милиции, в Шереметьеве… Убить Шайбу могли только по заказу или в пьяной драке после закрытия метро где-нибудь на стоянке такси…
— Когда вы с ним в последний раз виделись?
— Не помню. С полгода, наверное.
— У него?
— Где-то в центре, на улице.
— Он был один?
— Разве вспомнишь, начальник?
На самом деле Туркмения увидел его случайно неделю назад у ресторана в Марьиной Роще. Новенький «Джип-Чероки» тормознул, перекрыв тротуар, за ним подкатил еще и «мерседес». По-видимому, с боссами. Сбоку приткнулся мотоциклист на «Харлей-Дэвидсоне». Шайба вышел из «джипа» с двумя крутыми ментами, вместе вошли в ресторан. Одного из секьюрити Туркмения знал и однажды, еще будучи ментом, даже притащил в отделение.
«Барон…»
Он жил по соседству с Туркменией — мастер спорта по борьбе, «классик»…
Одновременно из «мерседеса» появился Кудим — сопровождал в качестве секьюрити кого-то из боссов. Такие услуги стоили немало. Туркмению он не видел, тот находился по другую сторону «Джипа». Боссы шли быстро. Вышибала ресторана уже держал перед ними открытую дверь.
Туркмения внезапно прозрел.
«Вот кто интересует ментов! Они ни разу не спросили ни о Сотнике, ни о Кудиме!»
В Фонде об этом и не догадывались…
— Ты вспомни! — Опер гнул свое. — Ведь наверняка еще вы встречались. У друзей, на службе! Колись! Сказал и, смотришь, домой пошел!
— Сам-то он как показывает, Шайба? Где? Я бы легче вспомнил!
—Шайба разное говорит, — хитрил опер скучно, без фантазии. — А нам точно знать надо! И с чего он вдруг из «Новых центурионов» ушел? Может, платили мало?
Туркмения только посмеивался:
—А вы бы у него спросили!
В камеру вернули к вечеру. Сосед лежал по-прежнему, отвернувшись к стене, беззвучно. Когда Туркмению ввели, не повернул головы. Только потянул носом, когда тот закурил. Конец дня прошел так же бездарно. Сокамерник молча лежал. Туркмения ходил взад-вперед. Менты из ДПЗ знали, кто он, для них он все еще оставался «своим», погоревшим на службе. Разговаривали в «волчок». Поздно вечером за сокамерником пришли. Вернулся он быстро. Просветлевший, преобразившийся. Обернулся к Туркмении:
—Сигарета найдется?
Туркмения догадался о том, что его отпускают.
—Сейчас нагонят! — Он весь светился. Провел пятерней по лицу, чтобы притушить свечение. — Я уже думал, иду по новой. Нет! Если что-то передать, я смогу…
В коридоре послышалось движение. К камере уже подходили. Сидевший вместе с ним сокамерник испытывал к нему такое же недоверие. Сейчас оно было преодолено. Туркмении представился случай сообщить о себе на волю.
— Кудим! Или Сотник… Телефон…
В последнюю секунду удержался. Достал сигарету:
— Держи… Нечего передавать. Сижу ни за что.
Бывший петербургский стряпчий устроил генеральную проверку обеим своим помощницам из «Ирина, Хэлена-турс» под вечер. Брюнетка и блонда отчитались. Вроде все было учтено. Компаньонки не теряли зря времени. Стряпчий приехал с подробной картой территорий, в том числе крупномасштабной — района Бейт-Лехема… Через арабского адвоката, в прошлом выпускника Краснодарского юридического, прекрасно говорившего по-русски, были проведены переговоры с соответствующими палестинскими лидерами. Разрабатывались планы экскурсий. В обществе молодых компаньонок стряпчий позволял себе иронизировать над заказчиками. В молодости он, несомненно, был душой компаний.
—Этот клиент… С Украины. Я разговаривал вчера с их представителем… Знаете, какие экскурсии он заказал? А ну! Кто ответит?
Блондинка предположила из чистой любезности:
— Алмазную биржу. По окончании симпозиума у него неделя в Клаб-отеле.
— Нет…
— Мертвое море. Эйлат. Христианские места…
— Верно! Но какие?
Из вежливости женщины изобразили полное недоумение.
—Вертолетные! Отдельно для каждого бизнесмена с его присными… Одиннадцать геликоптеров! И что они думают увидеть с вертолета в Иерусалиме? Скорбный путь Христа?
Блондинка быстро прикинула на микрокалькуляторе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94