На улице ни души, мелькают только крошечные фигурки в зеленом. В древнем городе, уютно примостившемся среди вечных гор, было введено чрезвычайное положение. Испокон веков лхасцы воспринимали все, с ними происходящее, как предначертанное судьбой, китайцев же было много и они были хорошо вооружены, поэтому никто не оказывал им сопротивления. Да и что тибетцы могли противопоставить смертоносному оружию оккупантов?
Кто-то должен оповестить их о присутствии бунджи-ламы и поднять их на борьбу. Только тогда они выйдут из своих домов на улицы.
Такое опасное дело под силу только мастеру Синанджу, подумал Чиун. Ну что ж, когда падет ночная тьма и усталые китайцы улягутся спать в своих казармах, он отправится в город, чтобы пробудить тибетцев от их долгого кошмарного сна.
А пока остается только ждать и надеяться, что ни один вертолет Народно-освободительной армии не приблизится к этой горной вершине.
* * *
Турбовинтовой самолет остановился на самом конце посадочной полосы, здесь уже стоял в ожидании вертолет Г-70-СТ.
Министр государственной безопасности сплюнул остатки желчи и утреннего риса в бумажный пакет и поспешил к выходу. Он приветственно махнул рукой пилоту вертолета, затем покрутил ею над головой. Летчик привел во вращение несущий винт, лопасти завертелись со все усиливающимся воем.
Вернувшись в самолет, чтобы подготовить таши к короткому перелету в Лхасу, министр подумал, что худшее уже позади: он благополучно добрался до Гоштара. Теперь уже не страшно: вертолет был американский, «Черный ястреб», специально приспособленный для полета на большой высоте. И управляет им, конечно же, лучший пилот китайского воздушного флота.
Пролетая над Гонггаром, министр заметил колонну военных грузовиков и джипов, быстро продвигающуюся к городу. Вероятно, подкрепления для Народно-освободительной армии, подумал он.
А затем довольно улыбнулся мысли о том, что к тому времени, когда они достигнут Лхасы, все эти трудноразрешимые неприятности с бунджи-ламой будут уже позади.
* * *
На улице Янхе Донглу, на южных подступах к самой Лхасе, стояли два тяжелых боевых танка «Т-72». Они стояли бок о бок, угрожающе направив свои стодвадцатимиллиметровые гладкоствольные орудия на Гонггар.
Впрочем, между ними оставалось достаточно места, чтобы прошел один як – если этот як не был, конечно, стельной самкой.
– Потише, – бросил Римо Бумбе Фуну, когда они подъехали к танкам.
– Вы хотите, чтобы я остановился?
– Сперва сбрось газ. Потом остановись.
Грузовик остановился ярдах в десяти от зияющих стволов.
– Что мы будем делать, Гонпо Джигме? – растерянно спросил Бумба Фун. – Эти танки преграждают нам путь.
– Мне нужна всего минута, – обронил Римо, выходя из кабины.
– Зачем?
– Чтобы сломать танки.
* * *
Командир танка Юн Тинг, сузив глаза, уставился на кхампу, который вылез из грузовика, возглавлявшего целую колонну. Юн Тинг смотрел, как этот – очевидно, невооруженный – человек приближается. Тибетец шел слишком беззаботно, чтобы заподозрить что-то неладное, и все же Юн Тинг, сидевший в открытом башенном люке, взявшись за рычаг, направил пушку прямо на кхампу. Действие было угрожающее, рассчитанное на то, чтобы вселить в сердце несчастного страх и покорность.
Кхампа приблизился к машинам. Затем, игнорируя требования командира назвать себя, небрежно взялся сразу за оба ствола и сжал пальцами твердую сталь. Только тут Юн заметил, что руки незнакомца слишком белы, чтобы принадлежать настоящему кхампе.
Послышался громовой раскат. До конца своих дней Юн не забудет этого звука, с которого, казалось, все и началось. Но в военной тюрьме, куда его посадили за нарушение воинского долга, он вспомнил еще и то, как человек сначала отнял руки, а затем краями ладоней одновременно ударил по стволам. И оба ствола раскололись во всю длину.
Вот тогда-то и раздался этот громовой грохот, не раньше. Но Юн был так потрясен, что запомнил все в обратном порядке.
Расщепленные стволы упали на землю.
Невероятно, совершенно невероятно! Просто немыслимо. И самое худшее, этот наглец кхампа, уничтоживший народную собственность, стоял посреди дороги, дул на побелевшие пальцы и вытирал их о свою одежду.
Он смотрел на Юн Тинга нагловато-насмешливо, как бы бросая вызов: «А ну, попробуй меня застрелить».
На это, однако, Юн Тинг не решился. Он дал приказ к отступлению. Да, верно, в башне был установлен пулемет, но в глубине души командир танка сознавал, что пускать его в ход против существа, способного манипуляциями, похожими на удары, применяемыми в кунг-фу, раскалывать прочнейшую китайскую сталь, бессмысленно.
«Т-72», изрыгая дым и запах масла, развернулись, направили свои безносые башни на север и поехали в город.
До ушей посрамленного Юн Тинга донеслись ликующие крики множества кхамп, которым открылся путь в город.
– Гонпо! – кричали они. – Гонпо Джигме! Лха гьяло. Де тамче пхам!
Китаец не знал, кто такой Гонпо Джигме. Впрочем, все остальное он прекрасно понял. «Боги победили, – кричали кхампы. – Демоны обращаются в бегство!»
Приятного в том, что тебя называют демоном, мало, но не мог же Юн Тинг оспаривать очевидное. Оба его танка отступили перед одним невооруженным существом, видимо, некогда изгнанным, а теперь возвратившимся богом древнего Тибета.
Глава 37
Под лыжами вертолета Народно-освободительной армии мелькнула последняя горная вершина, и внизу, как огромная драгоценная шкатулка, открылась Лхасская долина. От ее величия, от скопища домов и извилистой реки Лхасы и возвышающегося надо всем гаргантюанского дворца Поталы у министра наверняка захватило бы дух, если бы в этот момент он не вел радиопереговоров с лхасским гарнизоном.
Ситуация складывалась странная. Бунджи-лама все еще разгуливала на свободе, хотя по всему городу неустанно велись ее поиски. Всем тибетцам приказано сидеть по домам и не высовываться, но бунджи найти так и не смогли.
– Может, не так это и важно – найти бунджи, – высказал министр свое мнение. – Как только лхасцы узнают, что среди них таши, влияние клики бунджи будет тут же подорвано.
Когда вертолет готовился к посадке у пруда Царя драконов, за Поталой, на вершине горы с другой стороны долины, министр заметил еще один вертолет Народно-освободительной армии. Он достал бинокль из кармана и поднес его к глазам.
Через миг он произнес в укрепленный у него под подбородком микрофон:
– Я нашел бунджи.
В его голосе не чувствовалось никакого волнения. Да и что волноваться? Бунджи и ее реакционная клика, очевидно, находятся в безнадежном положении.
Игра перешла в эндшпиль.
* * *
Мастер Синанджу смотрел со своего наблюдательного пункта на Лхасу. Спасаясь от холодных ветров, он втянул руки в рукава кимоно и соединил их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Кто-то должен оповестить их о присутствии бунджи-ламы и поднять их на борьбу. Только тогда они выйдут из своих домов на улицы.
Такое опасное дело под силу только мастеру Синанджу, подумал Чиун. Ну что ж, когда падет ночная тьма и усталые китайцы улягутся спать в своих казармах, он отправится в город, чтобы пробудить тибетцев от их долгого кошмарного сна.
А пока остается только ждать и надеяться, что ни один вертолет Народно-освободительной армии не приблизится к этой горной вершине.
* * *
Турбовинтовой самолет остановился на самом конце посадочной полосы, здесь уже стоял в ожидании вертолет Г-70-СТ.
Министр государственной безопасности сплюнул остатки желчи и утреннего риса в бумажный пакет и поспешил к выходу. Он приветственно махнул рукой пилоту вертолета, затем покрутил ею над головой. Летчик привел во вращение несущий винт, лопасти завертелись со все усиливающимся воем.
Вернувшись в самолет, чтобы подготовить таши к короткому перелету в Лхасу, министр подумал, что худшее уже позади: он благополучно добрался до Гоштара. Теперь уже не страшно: вертолет был американский, «Черный ястреб», специально приспособленный для полета на большой высоте. И управляет им, конечно же, лучший пилот китайского воздушного флота.
Пролетая над Гонггаром, министр заметил колонну военных грузовиков и джипов, быстро продвигающуюся к городу. Вероятно, подкрепления для Народно-освободительной армии, подумал он.
А затем довольно улыбнулся мысли о том, что к тому времени, когда они достигнут Лхасы, все эти трудноразрешимые неприятности с бунджи-ламой будут уже позади.
* * *
На улице Янхе Донглу, на южных подступах к самой Лхасе, стояли два тяжелых боевых танка «Т-72». Они стояли бок о бок, угрожающе направив свои стодвадцатимиллиметровые гладкоствольные орудия на Гонггар.
Впрочем, между ними оставалось достаточно места, чтобы прошел один як – если этот як не был, конечно, стельной самкой.
– Потише, – бросил Римо Бумбе Фуну, когда они подъехали к танкам.
– Вы хотите, чтобы я остановился?
– Сперва сбрось газ. Потом остановись.
Грузовик остановился ярдах в десяти от зияющих стволов.
– Что мы будем делать, Гонпо Джигме? – растерянно спросил Бумба Фун. – Эти танки преграждают нам путь.
– Мне нужна всего минута, – обронил Римо, выходя из кабины.
– Зачем?
– Чтобы сломать танки.
* * *
Командир танка Юн Тинг, сузив глаза, уставился на кхампу, который вылез из грузовика, возглавлявшего целую колонну. Юн Тинг смотрел, как этот – очевидно, невооруженный – человек приближается. Тибетец шел слишком беззаботно, чтобы заподозрить что-то неладное, и все же Юн Тинг, сидевший в открытом башенном люке, взявшись за рычаг, направил пушку прямо на кхампу. Действие было угрожающее, рассчитанное на то, чтобы вселить в сердце несчастного страх и покорность.
Кхампа приблизился к машинам. Затем, игнорируя требования командира назвать себя, небрежно взялся сразу за оба ствола и сжал пальцами твердую сталь. Только тут Юн заметил, что руки незнакомца слишком белы, чтобы принадлежать настоящему кхампе.
Послышался громовой раскат. До конца своих дней Юн не забудет этого звука, с которого, казалось, все и началось. Но в военной тюрьме, куда его посадили за нарушение воинского долга, он вспомнил еще и то, как человек сначала отнял руки, а затем краями ладоней одновременно ударил по стволам. И оба ствола раскололись во всю длину.
Вот тогда-то и раздался этот громовой грохот, не раньше. Но Юн был так потрясен, что запомнил все в обратном порядке.
Расщепленные стволы упали на землю.
Невероятно, совершенно невероятно! Просто немыслимо. И самое худшее, этот наглец кхампа, уничтоживший народную собственность, стоял посреди дороги, дул на побелевшие пальцы и вытирал их о свою одежду.
Он смотрел на Юн Тинга нагловато-насмешливо, как бы бросая вызов: «А ну, попробуй меня застрелить».
На это, однако, Юн Тинг не решился. Он дал приказ к отступлению. Да, верно, в башне был установлен пулемет, но в глубине души командир танка сознавал, что пускать его в ход против существа, способного манипуляциями, похожими на удары, применяемыми в кунг-фу, раскалывать прочнейшую китайскую сталь, бессмысленно.
«Т-72», изрыгая дым и запах масла, развернулись, направили свои безносые башни на север и поехали в город.
До ушей посрамленного Юн Тинга донеслись ликующие крики множества кхамп, которым открылся путь в город.
– Гонпо! – кричали они. – Гонпо Джигме! Лха гьяло. Де тамче пхам!
Китаец не знал, кто такой Гонпо Джигме. Впрочем, все остальное он прекрасно понял. «Боги победили, – кричали кхампы. – Демоны обращаются в бегство!»
Приятного в том, что тебя называют демоном, мало, но не мог же Юн Тинг оспаривать очевидное. Оба его танка отступили перед одним невооруженным существом, видимо, некогда изгнанным, а теперь возвратившимся богом древнего Тибета.
Глава 37
Под лыжами вертолета Народно-освободительной армии мелькнула последняя горная вершина, и внизу, как огромная драгоценная шкатулка, открылась Лхасская долина. От ее величия, от скопища домов и извилистой реки Лхасы и возвышающегося надо всем гаргантюанского дворца Поталы у министра наверняка захватило бы дух, если бы в этот момент он не вел радиопереговоров с лхасским гарнизоном.
Ситуация складывалась странная. Бунджи-лама все еще разгуливала на свободе, хотя по всему городу неустанно велись ее поиски. Всем тибетцам приказано сидеть по домам и не высовываться, но бунджи найти так и не смогли.
– Может, не так это и важно – найти бунджи, – высказал министр свое мнение. – Как только лхасцы узнают, что среди них таши, влияние клики бунджи будет тут же подорвано.
Когда вертолет готовился к посадке у пруда Царя драконов, за Поталой, на вершине горы с другой стороны долины, министр заметил еще один вертолет Народно-освободительной армии. Он достал бинокль из кармана и поднес его к глазам.
Через миг он произнес в укрепленный у него под подбородком микрофон:
– Я нашел бунджи.
В его голосе не чувствовалось никакого волнения. Да и что волноваться? Бунджи и ее реакционная клика, очевидно, находятся в безнадежном положении.
Игра перешла в эндшпиль.
* * *
Мастер Синанджу смотрел со своего наблюдательного пункта на Лхасу. Спасаясь от холодных ветров, он втянул руки в рукава кимоно и соединил их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69