Не успел он опомниться, как уже стоял на ногах.
Слепящий светло-голубой свет исчез, и впотьмах Кельсанг различил суровое, угрюмое лицо своего спасителя. Это белое, волевое лицо словно изваяли из фарфора. Одет незнакомец был в простую черную одежду. Темные, глубоко посаженные глаза, казалось, лишены человеческого тепла.
Вспыхнувшая за его спиной раздвоенная молния четко вырисовывала темный силуэт этого белого человека.
Гром, прогрохотавший через несколько секунд, напомнил Кельсангу голос белого незнакомца – низкий, утробный, ужасный в своей сдержанной мощи.
– Кто... кто ты? – заикаясь, пролепетал спасенный.
– Не важно. Иди к себе домой. Защищай свою семью.
Кельсанг неотрывно глядел ему вслед. От незнакомца сперва остался один силуэт, потом тень и, наконец, какое-то марево: не скажешь, то ли есть, то ли нет.
Кельсанг не пошел в дом, он последовал за странным белым человеком. Во тьме тибетец наткнулся на тела солдат Народно-освободительной армии, которые заставляли его стоять на крыше под молниями.
Сначала Дарло подумал, что у солдат отсечены головы и, чтобы скрыть кровавые обрубки шей, на них надеты каски.
Но, присмотревшись, он понял, что их с невероятной силой ударило сверху по их каскам и мягкие людские головы сплющились и как бы полностью утонули в них.
Кельсанг решил поискать на земле следы человека, который нанес такие ужасающие удары, – теперь он понял, что, сбросив с крыши, кто-то спас его от прямого попадания молнии.
На земле не осталось никаких следов. Земля после дождя представляла собой жидкое месиво, тем не менее отпечатки солдатских сапог и его собственные следы были заметны.
Кельсанг всю деревню обшарил в поисках существа, способного творить такие чудеса.
Тибетец то и дело натыкался на вражеских солдат, и все они были мертвы. Головы одних явно свернуты назад, у других с суставами вырваны руки. Все они лежали на земле в странных, ужасных позах.
И все-таки приняли смерть молча.
А вот теперь до Кельсанга донесся жуткий вопль. Громкий и долгий. Тибетец кинулся на крик.
И внезапно увидел капитана Рана Гохуа на коленях.
Над ним стоял все тот же белый незнакомец. Восхитительное зрелище! Капитан на коленях, с опущенной головой, с открытым в отчаянном крике ртом. Белый просто сдавливал затылок капитана в какой-то определенной точке. Этого, видимо, было достаточно, чтобы руки и ноги китайца отказывались повиноваться. На глазах у тибетца незнакомец надавил посильнее, и в горле у бедняги заклокотало.
Затем ладонь незнакомца отрубила голову Гохуа с такой же легкостью, как если бы это был острый меч. Едва Римо убрал руку, как обезглавленный труп рухнул на землю.
Кельсанг осторожно приблизился к белому.
– Джигме.
Тот повернул к нему свое бесстрастное лицо.
– Что это значит?
– Я называю тебя Джигме. На моем языке это означает «Не ведающий страха». Откуда ты, Не ведающий страха?
Белый с озабоченным видом молча указал на юго-запад.
– Говорят, там, среди гор, обиталище Гонпо, – дрожащим голосом произнес Кельсанг – Ты Гонпо?
Белый не ответил на его вопрос.
– Мне надо попасть в Лхасу, – только и произнес он.
– У нас есть лошади.
– А машин нет?
– Наша деревня очень бедна. Только у китайцев здесь есть джипы.
– Покажи мне эти китайские джипы, – попросил белый человек, который, возможно, вовсе и не был человеком.
* * *
Пока Римо Уильямс со спасенным им тибетцем шли вдоль освобожденной деревни, изо всех домов на улицу высыпали жители. Увидев, что кругом, словно изуродованные куклы, валяются китайские солдаты, они почему-то громко запричитали.
Тибетец тут же начал им что-то говорить на своем родном языке. Римо ничего не разобрал, кроме двух слов: Гонпо и Джигме. Кто этот Гонпо, с удивлением подумал он. Наверное, какой-нибудь легендарный тибетский герой. Пресловутый снежный человек или местный Геркулес.
Чем дальше он шел, тем больше собиралось вокруг народу. Люди со слезами на глазах пытались притронуться к нему, о чем-то умоляли на непонятном ему языке, причем все одним и тем же тоном. Уильямс не останавливался. До Лхасы длинный путь, и у него нет времени на такие вот сцены.
– Они хотят знать, в самом ли деле ты Гонпо? – перевел тибетец.
– Если им хочется, чтобы это было так, скажи – да.
– Но и ты правда Гонпо?
– А ты сам как думаешь? Похож я на Гонпо?
– Ты похож на Гонпо в обличье чилинга.
– Вполне возможно.
– Тогда я буду звать тебя Гонпо Джигме. Гонпо-Не-Ведающий-Страха.
Эти слова были тут же переданы остальным.
– Гонпо Джигме, Гонпо Джигме, – повторяли жители нараспев.
В казарме местного гарнизона не осталось ни одного солдата. Зато стояли пустые джипы. Римо спокойно завел двигатель одного из них без ключа зажигания, плеснул в бак пару канистр бензина и тронулся с места.
Местные жители побежали следом. Пришлось ему вести машину медленно, чтобы ненароком кого-нибудь не задеть.
– Ты вернешься, Гонпо Джигме? – крикнул один из них по-английски.
– Сомневаюсь.
– Тогда кто же спасет нас от репрессий китайцев, Гонпо Джигме?
– Подберите оставшееся после них оружие и разбегайтесь.
– Мы не можем убивать китайцев. Вера нам запрещает.
– Тогда приготовьтесь к долгой оккупации, – бросил Римо и, заметив просвет в окружавшей его толпе, нажал на газ.
Китайский джип рванулся вперед, и скоро бегущая следом толпа осталась далеко позади.
Уильямс ехал на север, холодным взглядом окидывая бесконечные массивы гор, которые, казалось, странным образом взывали к его сердцу.
И самое удивительное, он словно уже видел когда-то эти горы. А ведь Римо никогда прежде не бывал в Тибете.
Глава 24
Лхаса пребывала в сильном волнении.
Повсюду только и говорили, что в Тибет приезжает бунджи-лама, но когда и в какое именно место – никто не знал. Ходили слухи, что Свет Воссиявший находится уже в самом городе. Однако никто не мог этого подтвердить.
Взоры всех жителей с надеждой устремились на Поталу, огромную, почти тысячекомнатную крепость-монастырь, где в лучшие времена проживал далай-лама. Именно там Львиный трон ожидал будущего правителя Тибета. Далай-лама не требовал вернуть ему этот трон, потому что, будучи человеком мудрым, не хотел становиться марионеткой в руках китайских оккупантов. Панчен-лама не претендовал на трон, потому что знал, что Чуши Гангдрук приложит все усилия, чтобы расправиться с ним как с предателем своего народа.
Только бунджи-лама обладал достаточной смелостью, чтобы взойти на Львиный трон. Весь Тибет знал это, прекрасно знали и все лхасцы. Знали они также и то, что, если бунджи-лама потребует вернуть по праву принадлежащий ему трон, китайцы вряд ли отнесутся к требованию благосклонно.
И вот вся Лхаса, затаив дыхание, в сильном волнении смотрела на чисто выбеленную Поталу, гнездившуюся высоко на Красной горе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69