На этот раз у них были для этого законные основания.
— Ты думаешь, что напал на рядового гражданина?! — орал один из них. — Это полицейский, а значит, ты совершаешь преступление. За кого ты его принимаешь? Что это — раввин или пастор? Это полицейский. Закон гарантирует безопасность полицейских.
Римо заметил, как на синих брюках сержанта расплылось темное пятно.
Нью-йоркский полицейский с ужасом понял, что сейчас ему придется пройти по улице после наступления темноты.
Ночь принесла прохладу. Едва они вышли из здания, дверь захлопнулась, и ее заперли изнутри.
— О Боже, что я сделал? В чем я провинился? — стонал сержант Плескофф.
Чиун хихикнул и сказал Римо по-корейски, что он пытается побороть волну, вместо того чтобы плыть вместе с ней.
— Если я утону, то не один, папочка, мрачно ответил Римо.
Глава 5
Держать человека за ухо так, что еще чуть-чуть — и оно оторвется, куда надежнее, чем лошадь за поводья. К тому же это весьма эффективное средство получения информации. Пусть хозяин уха испытывает легкую боль очень больно делать не надо, — и он начнет отвечать на ваши вопросы. Если он явно лжет, добавьте немного боли, и тогда он сам превратит свое тело в детектор лжи. Тут нужна не сила, а точный расчет.
Сержант Плескофф — его правое ухо по-прежнему было зажато между пальцами Римо — решил, что ночью улицы выглядят весьма странно.
— Считай, что ты в дозоре, — сказал Римо. — Сейчас будешь патрулировать свой участок.
Три черные тени копошились возле одного из домов. Темнокожая девушка крикнула:
— Ма, это я! Впусти меня, слышь?
Другой тенью был молодой негр. Его рука, сжимавшая дешевую ножовку с рукоятью наподобие пистолетной, находилась у горла девушки.
— Совершается преступление, — прошептал Римо, указывая на противоположную сторону улицы.
— Да. Плохие жилищные условия — преступление против представителей Третьего мира.
— Нет, — поправил Римо. — Ты не экономист. Ты не эксперт по жилищной политике. Ты полицейский. Смотри лучше. Парень держит пилу у горла девушки. Это как раз для тебя.
— Интересно, зачем он это делает?
— Нет, не то. Ты не врач-психиатр, — снова возразил Римо и повернул ухо сержанта до критической точки. — Думай дальше. Что ты должен сделать?
— Пикетировать муниципалитет с требованием создать рабочие места для афро-американской молодежи?
— Мимо, — сказал Римо.
— Провести антирасистскую демонстрацию? — предположил сержант Плескофф в промежутке между приступами боли.
— Никакого расизма в данном случае, сержант Плескофф. И жертва, и преступники — все черные, — сказал Римо.
Один из бандитов заметил Римо, сержанта и Чиуна. Очевидно, он решил, что троица не стоит его внимания, и снова повернулся к двери, ожидая, пока мать девушки откроет ее.
— Ну ладно, старуха, — сказал негр постарше. Настало время для прямых угроз. — Щас мы распилим Дельфинии горло. Слышь? Открывай дверь и задирай юбку. Сыграем в папу-маму. Будет ночь удовольствий вам обеим.
— Итак, очевидно: попытка группового изнасилования, вполне вероятно ограбление и, я бы сказал, очень возможно, что и убийство, — резюмировал Римо. — А ты, Чиун?
— Что я? — спросил Чиун.
— Ты бы так не сказал? Я правильно назвал состав преступления?
— Преступление — это юридический термин, — сказал Чиун. — Я вижу двоих мужчин, совершающих насилие в отношении девушки. Кто знает, какое у нее есть оружие? Никто. Чтобы вынести окончательный вердикт, я должен точно отделить правду от лжи, а я знаю только одну правду: как правильно дышать, двигаться и жить. Итак, правы ли они? Нет, они все не правы, потому что дышат неправильно, а движутся в полусне. — Так завершил свою речь мэтр Чиун, президент Коллегии адвокатов и Генеральный прокурор в одном лице.
— Ну вот, видишь? — Сержант Плескофф сделал еще одну попытку увильнуть от ответственности.
— Ты должен арестовать их, — велел Римо.
— Их двое, я один.
— У тебя пистолет, — напомнил Римо.
— Арестовать — и подвергнуть опасности мою пенсию, выслугу лет, бесплатную форменную одежду и все прочее? Они не нападают на полицейского. Эта девушка слишком молода, чтобы быть полицейским.
— Или ты применишь оружие против них, или я применю его против тебя, — сказал Римо и отпустил ухо сержанта.
— Ага, ты нападаешь на полицейского и угрожаешь его жизни! — заорал Плескофф и выхватил пистолет.
Пальцы крепко вцепились в черную рукоятку полицейского кольта 38-го калибра. Револьвер был заряжен великолепными тяжелыми свинцовыми пулями, с надрезом посередине наподобие пули «дум-дум», способными разнести в клочья физиономию противника Плескоффа. Применение таких пуль было запрещено не только при охране порядка в Нью-Йорке, но и, согласно международной Женевской конвенции, в военных целях во всем мире. Но сержант Плескофф знал, что пользуется оружием только для самообороны. Оружие необходимо, когда покидаешь пределы Аспена, штат Колорадо. Он всегда выступал в поддержку законов, запрещающих ношение оружия, потому что это позволяло ему быть на хорошем счету у начальства. Какая разница — законом больше, законом меньше. Это — Нью-Йорк. Здесь огромное множество законов, самых гуманных законов во всей стране. Но действует только один закон, и сейчас сержант Плескофф собирался провести его в жизнь. Закон джунглей. На него напали, ему чуть было не оторвали ухо, ему угрожали, и сейчас этот свихнувшийся тип из ФБР заплатит за это.
Но револьвер словно бы выплыл из его руки, а пальцы судорожно сжали воздух. Парень из ФБР, одетый слишком небрежно для агента ФБР, вроде бы поднырнул под револьвер, слился с ним — и вот уже револьвер у него в руках. И он протянул его сержанту, и Плескофф взял револьвер, и снова попытался выстрелить, и у него опять ничего не вышло.
— Или они, или ты, — сказал Римо.
— Резонно, — согласился сержант Плескофф, все же не до конца уверенный, не сочтет ли комиссия, проводящая служебное расследование, данный случай превышением необходимой обороны.
Расстояние вполне позволяло произвести прицельный выстрел. Ба-бах!
Негр повыше упал, голова его дернулась, как у куклы-марионетки. Бах! Ба-бах! Выстрел перебил позвоночник второму бандиту.
— Я хотел, чтобы ты их арестовал, — сказал Римо.
— Знаю, — ответил сержант Плескофф как бы в полусне. — Но я испугался.
Сам не знаю почему.
— Все о'кей, ма! — крикнула девушка. Дверь распахнулась, и наружу выглянула женщина в голубом халате.
— Слава Богу! Ты в порядке, детка? — спросила она.
— Полицейский. Это он, — ответила девушка.
— Храни вас Господь, мистер! — крикнула женщина, впустила дочь в дом, заперлась на несколько замков и забаррикадировала дверь изнутри.
Сержант Плескофф испытал странное чувство. Он не мог определить, какое именно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Ты думаешь, что напал на рядового гражданина?! — орал один из них. — Это полицейский, а значит, ты совершаешь преступление. За кого ты его принимаешь? Что это — раввин или пастор? Это полицейский. Закон гарантирует безопасность полицейских.
Римо заметил, как на синих брюках сержанта расплылось темное пятно.
Нью-йоркский полицейский с ужасом понял, что сейчас ему придется пройти по улице после наступления темноты.
Ночь принесла прохладу. Едва они вышли из здания, дверь захлопнулась, и ее заперли изнутри.
— О Боже, что я сделал? В чем я провинился? — стонал сержант Плескофф.
Чиун хихикнул и сказал Римо по-корейски, что он пытается побороть волну, вместо того чтобы плыть вместе с ней.
— Если я утону, то не один, папочка, мрачно ответил Римо.
Глава 5
Держать человека за ухо так, что еще чуть-чуть — и оно оторвется, куда надежнее, чем лошадь за поводья. К тому же это весьма эффективное средство получения информации. Пусть хозяин уха испытывает легкую боль очень больно делать не надо, — и он начнет отвечать на ваши вопросы. Если он явно лжет, добавьте немного боли, и тогда он сам превратит свое тело в детектор лжи. Тут нужна не сила, а точный расчет.
Сержант Плескофф — его правое ухо по-прежнему было зажато между пальцами Римо — решил, что ночью улицы выглядят весьма странно.
— Считай, что ты в дозоре, — сказал Римо. — Сейчас будешь патрулировать свой участок.
Три черные тени копошились возле одного из домов. Темнокожая девушка крикнула:
— Ма, это я! Впусти меня, слышь?
Другой тенью был молодой негр. Его рука, сжимавшая дешевую ножовку с рукоятью наподобие пистолетной, находилась у горла девушки.
— Совершается преступление, — прошептал Римо, указывая на противоположную сторону улицы.
— Да. Плохие жилищные условия — преступление против представителей Третьего мира.
— Нет, — поправил Римо. — Ты не экономист. Ты не эксперт по жилищной политике. Ты полицейский. Смотри лучше. Парень держит пилу у горла девушки. Это как раз для тебя.
— Интересно, зачем он это делает?
— Нет, не то. Ты не врач-психиатр, — снова возразил Римо и повернул ухо сержанта до критической точки. — Думай дальше. Что ты должен сделать?
— Пикетировать муниципалитет с требованием создать рабочие места для афро-американской молодежи?
— Мимо, — сказал Римо.
— Провести антирасистскую демонстрацию? — предположил сержант Плескофф в промежутке между приступами боли.
— Никакого расизма в данном случае, сержант Плескофф. И жертва, и преступники — все черные, — сказал Римо.
Один из бандитов заметил Римо, сержанта и Чиуна. Очевидно, он решил, что троица не стоит его внимания, и снова повернулся к двери, ожидая, пока мать девушки откроет ее.
— Ну ладно, старуха, — сказал негр постарше. Настало время для прямых угроз. — Щас мы распилим Дельфинии горло. Слышь? Открывай дверь и задирай юбку. Сыграем в папу-маму. Будет ночь удовольствий вам обеим.
— Итак, очевидно: попытка группового изнасилования, вполне вероятно ограбление и, я бы сказал, очень возможно, что и убийство, — резюмировал Римо. — А ты, Чиун?
— Что я? — спросил Чиун.
— Ты бы так не сказал? Я правильно назвал состав преступления?
— Преступление — это юридический термин, — сказал Чиун. — Я вижу двоих мужчин, совершающих насилие в отношении девушки. Кто знает, какое у нее есть оружие? Никто. Чтобы вынести окончательный вердикт, я должен точно отделить правду от лжи, а я знаю только одну правду: как правильно дышать, двигаться и жить. Итак, правы ли они? Нет, они все не правы, потому что дышат неправильно, а движутся в полусне. — Так завершил свою речь мэтр Чиун, президент Коллегии адвокатов и Генеральный прокурор в одном лице.
— Ну вот, видишь? — Сержант Плескофф сделал еще одну попытку увильнуть от ответственности.
— Ты должен арестовать их, — велел Римо.
— Их двое, я один.
— У тебя пистолет, — напомнил Римо.
— Арестовать — и подвергнуть опасности мою пенсию, выслугу лет, бесплатную форменную одежду и все прочее? Они не нападают на полицейского. Эта девушка слишком молода, чтобы быть полицейским.
— Или ты применишь оружие против них, или я применю его против тебя, — сказал Римо и отпустил ухо сержанта.
— Ага, ты нападаешь на полицейского и угрожаешь его жизни! — заорал Плескофф и выхватил пистолет.
Пальцы крепко вцепились в черную рукоятку полицейского кольта 38-го калибра. Револьвер был заряжен великолепными тяжелыми свинцовыми пулями, с надрезом посередине наподобие пули «дум-дум», способными разнести в клочья физиономию противника Плескоффа. Применение таких пуль было запрещено не только при охране порядка в Нью-Йорке, но и, согласно международной Женевской конвенции, в военных целях во всем мире. Но сержант Плескофф знал, что пользуется оружием только для самообороны. Оружие необходимо, когда покидаешь пределы Аспена, штат Колорадо. Он всегда выступал в поддержку законов, запрещающих ношение оружия, потому что это позволяло ему быть на хорошем счету у начальства. Какая разница — законом больше, законом меньше. Это — Нью-Йорк. Здесь огромное множество законов, самых гуманных законов во всей стране. Но действует только один закон, и сейчас сержант Плескофф собирался провести его в жизнь. Закон джунглей. На него напали, ему чуть было не оторвали ухо, ему угрожали, и сейчас этот свихнувшийся тип из ФБР заплатит за это.
Но револьвер словно бы выплыл из его руки, а пальцы судорожно сжали воздух. Парень из ФБР, одетый слишком небрежно для агента ФБР, вроде бы поднырнул под револьвер, слился с ним — и вот уже револьвер у него в руках. И он протянул его сержанту, и Плескофф взял револьвер, и снова попытался выстрелить, и у него опять ничего не вышло.
— Или они, или ты, — сказал Римо.
— Резонно, — согласился сержант Плескофф, все же не до конца уверенный, не сочтет ли комиссия, проводящая служебное расследование, данный случай превышением необходимой обороны.
Расстояние вполне позволяло произвести прицельный выстрел. Ба-бах!
Негр повыше упал, голова его дернулась, как у куклы-марионетки. Бах! Ба-бах! Выстрел перебил позвоночник второму бандиту.
— Я хотел, чтобы ты их арестовал, — сказал Римо.
— Знаю, — ответил сержант Плескофф как бы в полусне. — Но я испугался.
Сам не знаю почему.
— Все о'кей, ма! — крикнула девушка. Дверь распахнулась, и наружу выглянула женщина в голубом халате.
— Слава Богу! Ты в порядке, детка? — спросила она.
— Полицейский. Это он, — ответила девушка.
— Храни вас Господь, мистер! — крикнула женщина, впустила дочь в дом, заперлась на несколько замков и забаррикадировала дверь изнутри.
Сержант Плескофф испытал странное чувство. Он не мог определить, какое именно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45