старая нянька была ею довольна.
– Ох, мисс Рэйвен, ну до чего же чудесно, а? При­глашение от самого капитана! Это такая честь!
Рэйвен подозрительно покосилась на Дэнни. Стран­но, но Дэнни нравится этот самовлюбленный хлыщ в об­разе капитана! А ведь Дэнни не из тех, кого могут обмануть показная галантность и смазливая физиономия. Да-а, если бы Дэнни знала правду! Но Рэйвен скорее откусит себе язык, чем позволит старушке заподозрить неладное.
– Если мы сейчас же не выйдем из каюты, мы опоз­даем, – тронула её за руку Рэйвен, когда Дэнни в рас­терянности застыла, не зная, какую шаль выбрать.
– О, тогда вы идите, а я слегка задержусь, – рассеянно ответила она, и Рэйвен вышла, загадочно улы­баясь.
Каюта капитана располагалась в дальнем конце кори­дора, и Рэйвен, уверенная, что Дэнни появится с минуты на минуту, решительно постучала в толстую деревянную дверь.
– Войдите, – послышался знакомый низкий голос, и она послушно шагнула внутрь. Шелковые юбки ласково шуршали и струились по ногам. – Должен заметить, что я восхищаюсь пунктуальностью в женщинах, мисс Бэрренкорт.
Рэйвен растерянно окинула взглядом просторную ка­юту, слыша голос капитана, но не видя его. Стол у иллю­минатора был накрыт, сверху свисали зажженные лампы, но складные кресла вокруг стола пустовали. Звук шагов заставил ее обернуться, и она увидела капитана Сен-Жермена, выходящего из-за яркой японской шелковой ширмы с причудливыми драконами.
– А я-то думал, что слабый пол привык опаздывать, – добавил он, но Рэйвен даже не заметила насмешки в его голо­се. Вид капитана ошеломлял. Он был в синем мундире с шелковыми лацканами, облегающих в тон мундиру брю­ках, а на белоснежном галстуке сиял сапфир. Каштановые волосы, обычно лежавшие в живописном беспорядке, были аккуратно убраны с высокого лба и волнистыми прядями ниспадали на тонкий голландского полотна воротник. Се­годня его вполне можно было принять за титулованного лорда на одном из светских сборищ в Лондоне, если бы не струившаяся из него живая мужская сила, бронзовое от загара лицо, выгоревшие волосы да грубоватая беспокой­ная энергия. Все это выдавало в нем человека, привыкше­го иметь дело со стихиями, а не с душными светскими салонами.
Рэйвен едва могла поверить в происшедшую с ним перемену. И совершенно не подозревала, что и он изучает ее с таким же молчаливым недоверием. Он даже откро­венно прищурил свои изумрудные глаза. Фигурный вырез платья обнажил начало полной груди и соблазнительные плечи, а новейший парижский фасон выигрышно подчерк­нул узкую талию, плавно переходившую в бедра. И снова Шарлю бросилась в глаза ее неосознанная чувственность. Ее тело словно тянулось к нему и дразнило, он резко отвернулся и широким жестом указал на пустые кресла.
– Как видите, вы первая.
– Но уже начало восьмого! – воскликнула Рэйвен, отводя глаза от импозантной атлетической фигуры капи­тана и злясь на себя за то, что снова очень странно отре­агировала на самый пустяковый жест: он небрежно поправил галстук, и кружево на поднятой руке обнажило сильную загорелую руку. Есть от чего обмирать! Но по совершенно непонятной причине ей тут же вспомнились прикоснове­ния этой руки к своей груди. Она закусила губу, презирая себя за подобные мысли.
– Вряд ли опытной светской даме нужно объяснять, что на такие вечера предпочитают опаздывать, – сказал капитан Сен-Жермен. Глаза его дразняще сверкнули.
– Но откуда же мне это знать? – неожиданно резко ответила Рэйвен вопросом на вопрос. – Мой отец постоянно подчеркивал важность пунктуальности, ценил ее превыше всего, а поскольку я так и не дебюти­ровала в свете, то и не научилась столь важным, по-вашему, уловкам.
Бровь Шарля поползла вверх, он был непритворно поражен ответом Рэйвен. Он и не подозревал, что она настолько молода. Конечно, в лице девушки наблюдалась трогательная невинность, но вела она себя с уверенной грацией опытной женщины; классическая красота и при­ческа усиливали впечатление зрелости, а довершала кар­тину по-женски полная грудь, обтянутая сверкающим шелком.
Он открыл было рот для язвительного комментария, но его перебили. Мягкая музыкальная трель проплыла по элегантной каюте, наполнив ее эфемерной красотой. Рэйвен зачарованно поискала взглядом музыкальный ин­струмент, но тут же сообразила, что вряд ли такое со­вершенство – творение человека. Она вопросительно посмотрела на Шарля Сен-Жермена, и впервые в ее взгляде отсутствовал даже намек на враждебность. Жел­тые кошачьи глаза так и светились восторгом.
– Что это? – прошептала она.
Шарль прошел к иллюминатору, отодвинул полиро­ванную деревянную крышку, которой его задраивали из­нутри, и показал позолоченную клетку с маленькой птичкой. Рэйвен подошла поближе, в изумлении рассматривая кро­шечную птаху, чье горлышко издавало столь прекрасную и трогательную мелодию. В свете лампы черные перышки птички блестели, точно как волосы Рэйвен. Птичка бес­страшно поглядывала на девушку крошечными глазками.
– Что это? – повторила Рэйвен.
– Черный соловей. Я поражен, что он запел для вас. Обычно незнакомый голос пугает его.
– Я даже не подозревала, что они могут быть таки­ми темными, – изумленно проговорила Рэйвен.
– Они и не бывают. Полагаю, он единственный в своем роде.
– Как вам удалось поймать его? – мягко спросила Рэйвен, все еще пораженная прекрасной и печальной пес­ней соловья.
– У него сломалось крыло, вот он и спасся на моем корабле от шторма в прошлом году. Мы были у африкан­ского побережья. Наверное, он как раз мигрировал, а мус­сон повредил ему крылышко.
Голос Шарля прозвучал неожиданно хрипло. Скло­нившись, чтобы получше расслышать тихий голос девуш­ки, он вдохнул сладкий запах ее блестящих волос. Рэйвен, внезапно осознав его близость – она чуть не уперлась плечом в его мускулистую руку, – резко отпрянула. Ко­шачьи глаза вспыхнули.
– Вам следовало бы отпустить его, ведь он уже здо­ров, – обвиняюще сказала она.
– Если я это сделаю, то навлеку беды и несчастья на «Звезду Востока», – спокойно объяснил Шарль, снова задвинув ставень и скрыв таким образом клетку с птицей.
Она насмешливо сморщила нос.
– Я и не подозревала, что вы настолько суеверны, капитан. Я всегда считала это признаком отсутствия ума.
Ответная улыбка была насмешливой и опасной.
– Только не говорите об этом при моих офицерах, мисс Бэрренкорт. Хотя все они и получили прекрасное образование и привыкли рационально мыслить, все же они – представители морской профессии и твердо верят в традиции. Если они предпочитают верить, что удача никогда не изменит «Звезде Востока», пока в моей каюте поет этот соловей, то они не простят любому, кто захочет поставить это под сомнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127