Теперь Андрей понял, почему колдуны выбирали для своих жилищ подобные места. Пока человек дойдет до места обитания волхва, у него будет душа в пятках и не совсем сухо в штанах.
Протащившись с километр по этой «сельве», путники наконец увидели капище, на самом краю которого располагалась избушка. Избушка была обнесена высоким частоколом. У входа их приветствовало немым криком боли чучело филина, насаженное на высокий шест.
«Его умертвили еще при жизни», – почему-то пришло на ум Андрею. Обстановка впечатляла. Кроны вековых деревьев смыкались над капищем, почти не пропуская света. И под всем этим великолепием стояла избушка, крыша которой, полностью покрытая мхом, никогда не видела солнца. Сам колдун возился в земле неподалеку от своего жилища. Он оказался старичком, у которого волосы и борода имели тот оттенок, который с начала времен отличает всех Санта-Клаусов.
– Здравствуй, дедушка! – поздоровалась Анастасия. Волхв поднялся, отряхнул колени и глянул на пришедших.
– Доброго здоровья! – пророкотал он неожиданно густым голосом, – вспомнила, внученька, про деда, в кои то веки?
– Вспомнила. А что это ты, дедушка в земле ковыряешься?
– Сельдерей пропалываю, будь он неладен!
Тут Андрей, вспомнив начала ботаники, решил вставить свои «пять копеек»:
– А разве без света что-нибудь растет? – дед хитро глянул на него:
– А я его, Андрюша, живой водой поливаю, – парень изумился.
– Откуда вы знаете мое имя?
– Ну что я за колдун, если не могу узнать такой простой вещи! – затем он засмеялся, показав зубы, которым позавидовала бы любая лошадь, – да мне внучка уже все уши прожужжала.
– А зелья приворотного она вам не заказывала? – Настя покраснела, а старик отвечал:
– Пыталась. Но мне удалось ей доказать, что истинное чувство выше волшебства.
Андрей сурово посмотрел на суженую, которая тотчас опустила глаза.
– Не брани ее, – попросил старик, – она ведь еще дитя. Ну очень ей в невесты захотелось!
Олег и Андрей засмеялись.
– Значит, ты хотел бы узнать, как сейчас себя чувствует твоя супруга? – парень кивнул, – это можно.
Старик подошел к небольшой бадейке, стоящей на лавочке у стены, и умыл руки. Затем взял что-то похожее на большой половник.
– Ходите за мной, – позвал он Андрея с Настей, а остальным велел ждать.
Волхв привел нашу парочку в хижину, состоящую из одной большой комнаты, посередине которой на каменном постаменте стоял огромный ушат с водой.
– Ходите сюда! – позвал старик, – ты, Андрей, думай о своей женке. А ты, внученька, думай о нем.
Он достал из висевшего на поясе мешочка щепотку порошка и сыпанул его в воду. Оттуда моментально высунулась щучья голова.
– Кыш, окаянная! – сплюнул дед, и ловко треснул рыбу по башке половником. Затем добавил порошка и принялся яростно помешивать, при этом гнусаво напевая. Из ушата повалил дым, такой вонючий и едкий, что Андрей чуть не закашлялся.
– А запах! – сморщился он.
– Тихо! – шепнул старик, – гляди в воду!
Парень затаил дыхание и до боли в глазах принялся вглядываться в зеркальную поверхность. Дым осел, и неожиданно Андрей увидел Анжелу. Она, покуривая, валялась на кровати, а рядом с ней сидел сосед из квартиры напротив – пятнадцатилетний Митяй Подвойский, и гладил ее по обнаженным филейным частям.
– Я как только тебя увидела, – донесся голос Анжелы, – так во мне сразу что-то перевернулась. Я себя удерживала, говорила сама себе, что ты младше меня на двенадцать лет, что я слишком старая для тебя…
– Ну какая же ты старая! Ты – классная девка! – бубнил Митяй, пуская слюни и льстя нагло и по-хамски, – тебе никогда не дашь твои двадцать пять…
– Мне двадцать семь, глупенький! Иди ко мне!
Последующая за этим сцена заставила волхва прекратить сеанс.
– Потерялись, – кашлянул он в бороду, – еще найти?
– Достаточно! – сказал Андрей, у которого от гнева потемнело лицо, – дед, а ваш аквариум не брешет? Чисто в практичных целях? Прошу прощения за вопрос, конечно.
– Никогда ничем подобным не занимался, – фыркнул старик. Он подошел к бочонку, стоящему в углу, черпанул там ковшиком и протянул его Андрею.
– Выпей, парень! Полечи хандру.
– Что это? – спросил Андрей.
– Мед хмельной. Как раз то, что тебе нужно, – Волков поворчал, но мед выпил. Волхв налил еще ковшик.
– Непостоянство – имя бабе. Моя Матрена десять лет со мной прожила, честь по чести, а затем по мужикам тягаться начала.
– А вы? – едва не подавился от такой откровенности парень, – что вы потом делали.
– Что робил? – переспросил волхв, – Матрене камень на шею – да и в Березовку. Детей сам выгодовал, а как последнюю дочку замуж выдал, так в волхвы ушел. Тридцатый год, как я тута…
Они попрощались со стариком и пошли домой по адской тропинке.
– Слышь, Таська, – начал Андрей по дороге свой нелегкий разговор, – про то, что видели, Косте ни слова. Как раньше говорили детям одноклеточные мамаши: «твой папа был летчик и разбился при рулежке». Его мама была тварью, ее сдали в зоопарк. И проехали эту тему. Олег!
– Чего? – отозвался приятель.
– Ты сейчас куда?
– На работу, куда же еще! А ты куда хотел?
– У тебя там что-нибудь крепкое есть?
– Спирт. А ты что, Штирлиц, по Родине соскучился? Если так, то есть отличная свинячья тушенка.
Андрей обратился к Анастасии:
– Таська, солнышко мое, я сегодня вечером побуду один. Хорошо?
– Во-первых, сначала отдай автомат, а во-вторых, плохо! Не пойдет!
– Настя!
– Я уже восемнадцать зим Настя! Буду пить с тобой.
– У, ёлки-палки! Как у вас тут просто! Камень на шею, и в Березину! Зато остальные все верные…
– Слышь, Олег! – горько рассмеялся Волков, – эта дама изъявляет желание накачаться вместе со мной спиртом! Как тебе эта заявка? – приятель засмеялся тоже.
– Спирт – это не женский напиток. Спирт – это мужской эликсир забытья. Но я, кстати, видел номер похлеще! Была такая передачка на станции «Маяк», называлась «По вашим письмам». Звучала она в обеденный перерыв. Песни по заявкам, естественно, передавали там не полностью – начало и конец обрезали, чтобы занимала песенка не более трех минут. И вот, представь себе, приходит однажды письмо от какой-то бабульки. «Дорогая передача! Такого-то числа мне исполняется ни много не мало – сто лет. Для этих лет я сохранила нормальный слух, а вот со зрением хуже. Поэтому, вместо телевидения, пишу вам. Очень прошу вас передать на мой день рождения произведение Иоганна Себастьяна Баха „Такатта ла фуга“, причем, соколики, в полном объеме». И бабульке не откажешь, считай в последнем желании, и фуга эта – за десять минут зашкаливает. Короче, победила старость и все радиослушатели более десяти минут внимали органу. А потом оказалось, что два кадра, вообще предпенсионного возраста, поспорили, что на «Маяке» передадут песню длиннее пяти минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123