А фермерский председатель ничего из этого даже не заметил - был сосредоточен на происходящем на проезжей части, ведь он, как всякий сельский житель, не любил автострад больших городов. Похоже, он рассказал о столь серьезном инциденте лишь теперь просто потому, что ему было очень мало дела до какой-то там хозяйки чужих кур - ему требовалось немедленно спасать гибнущий урожай, до всего же другого ему просто не было дела. Он начал было вновь говорить о том, сколько центнеров зерна уничтожили сквирлы, но Бадмаев перебил:
- Скажите, а насколько достоверна информация о том, что сквирлы съели кур и напали на женщину?
Пересядько, несколько удивленный внезапным интересом чудного академика, взглянул на него и обрадованно, что хоть так сумел донести до Бадмаева серьезность ситуации, сказал:
- Да вернее не бывает. И кур загрызли, и женщину покусали.
Академик куснул губу и задумчиво произнес:
- Думаю, Роман Максимович, к завтрашнему утру мы составим необходимый вам документ.
- Правда?! - порадовался Пересядько, засияв всем лицом, как луна в полнолуние.
- Да, - уверил его Бадмаев, - однако вот и наша гостиница, нам пора. Завтра я свяжусь с вами и передам вам нужную бумагу.
Разгрузив машину и попрощавшись с цветущим Пересядько, Владимир с академиком поднялись к себе, на третий этаж великолепной, совсем недавно отстроенной гостиницы; академик занялся подключением своего ноутбука к каналу связи с Интернетом, Володя же включил телевизор - там как раз должны были по первому каналу показывать программу “Время”. С первых же слов диктора Владимир почувствовал, как такой прекрасный, если не считать нападения сквирлов на женщину, мир начинает медленно уходить у него из-под ног. Володя троекратно усилил громкость, и без того достаточную, чтобы и он, и академик слышали каждое слово, и замер. А ненавистный диктор, выбритый и в чистом пиджачке - ведь он же не спал в нем столько дней подряд, выключаясь от усталости, по два часа полтора раза в сутки, - вещал отвратительно бесцветным, поставленным голосом следующее:
“Сегодня американские ученые сделали открытие, которое заставит нас по-новому взглянуть на мир, в котором мы живем. Вопрос о существовании жизни в других уголках Вселенной можно считать закрытым. Американские специалисты в области биологии Найтс Арт и Флой Беркли предоставили неопровержимые доказательства того, что странные создания, якобы совершающие в течение последних месяцев набеги на посевы штата Канзас, существуют реально. Более того, после менее чем двухмесячного изучения отловленных экземпляров в рамках секретной федеральной программы “Незваные гости” им удалось обнаружить взаимосвязь между метеоритным весенним дождем и появлением загадочных сельхозвредителей”.
Владимир просто боялся взглянуть на лицо академика, чувствуя себя тем самым гонцом, которому, по традиции, вполне могут отрубить голову за принесенную недобрую весть. Разумеется, Володя понимал, что он не виноват, что американцам удалось их опередить, да еще так неторопливо. Гонец тоже не был виноват. Ему отрубали голову просто так, под горячую руку. Диктор же продолжал:
“Новые существа - а в честь первооткрывателей они названы берклартами - ведут себя с каждым днем все более агрессивно. Самые крупные из них уже достигают размерами козы; по непроверенным данным, имеются человеческие жертвы. Правительство Соединенных Штатов подтвердило информацию, однако все подробности ее строго засекречены, особенно в том, что касается человеческих жертв. С этого дня мы будем держать вас в курсе событий и попробуем передать документальные кадры загадочных берклартов. Далее мы возвращаемся к сообщениям о теракте в Лондоне. Как вы знаете, мощный взрыв, прогремевший в субботу в самом центре...”
Володя закрыл глаза и сжал зубы. Он слышал шарканье ног академика, который девяностолетним старцем брел через номер; слышал, как Бадмаев дошел до телевизора и щелкнул кнопкой. Наступила тишина. Владимир, совсем по-детски, боялся открыть глаза и увидеть лицо своего шефа, с такой восторженной наивностью верившего в свой приоритет. Наконец, шаги стали удаляться, хлопнула входная дверь, и наступила тишина.
Лишь тогда Владимир заставил себя открыть глаза, будто опасаясь, что обезумевший от горя Петр Семенович на самом деле не покинул номер, а спрятался возле двери и подкарауливает там своего коллегу. “Где стол был яств, там гроб стоит”, - вспомнилось Володе выражение откуда-то из классики. Как бы он что-нибудь с собою не сделал, подумал Володя. Однако разыскивать, утешать, спасать незадачливого первооткрывателя у Владимира не было ни сил, ни желания. Ему самому было до того тошно, что хоть вешайся. Последние силы внезапно оставили Володю, и он опрокинулся в тяжелый сон без сновидений.
Проснулся Володя от тяжелого грохота во входную дверь. Стучали гулко, крепко, настойчиво. Посмотрев на часы, Владимир обнаружил на них три ночи. Первой же мыслью Володи было - “так, стало быть, все же сотворил с собою что-то Бадмаев. Не пережил удара. А теперь меня милиция эдак ласково приглашает на опознание”. Стук продолжался, мерный, гулкий, как похоронный колокол, который звонит по тебе. Владимир, проснувшись окончательно, наконец осознал необходимую неизбежность подняться и открыть дверь. Ну, хотя бы спросить “кто”. Володе было жутковато - в дверь стучали так, словно пришедший был безмозглым зомби. Вообще-то в три часа ночи так не стучат. Это не мог быть академик - у Петра Семеновича был свой комплект ключей. Володя вставил ноги в туфли и, подойдя к двери, дождался, когда смолкнет эхо последнего богатырского удара, и громко закричал:
- Кто там?!
Спрашивать тихо в ответ на такой гром было просто неприлично.
- Конь в пальто! - откликнулся через пару секунд пьяный голос. “Но ведь Бадмаев не пьет”, - подумалось Владимиру... Грохот тем временем возобновился - в дверь опять стукнули два раза, а затем, похоже, осознали, что хозяин номера уже подошел к двери и, стало быть, с ним надо уже говорить, а не ломиться. - Володя, отворяй - ик - шефу! - раздалось из-за двери.
“Стало быть, это все-таки Бадмаев так надрался с горя, - с облегчением подумал Владимир и открыл дверь. - Вот это да!” - подумал Володя, вперившись взглядом в развернувшееся перед ним зрелище. Прежде всего, Петр Семенович был не один. К его ноге похотливо жалась явная проститутка восточных кровей, которых в последние годы много понаехало в российские города. Она была небольшого роста, но весьма яркой наружности - ее платьице скорее походило на не слишком длинную кофту, едва достаточную, чтобы скрыть розовые полупрозрачные трусики. Да и то в вытянутом положении достаточную, а не теперь, когда девица прильнула к академику так, что все детали ее туалета - и трусики, и темные клетчатые чулки на резиночках - более чем откровенно предстали изумленному Володиному взгляду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
- Скажите, а насколько достоверна информация о том, что сквирлы съели кур и напали на женщину?
Пересядько, несколько удивленный внезапным интересом чудного академика, взглянул на него и обрадованно, что хоть так сумел донести до Бадмаева серьезность ситуации, сказал:
- Да вернее не бывает. И кур загрызли, и женщину покусали.
Академик куснул губу и задумчиво произнес:
- Думаю, Роман Максимович, к завтрашнему утру мы составим необходимый вам документ.
- Правда?! - порадовался Пересядько, засияв всем лицом, как луна в полнолуние.
- Да, - уверил его Бадмаев, - однако вот и наша гостиница, нам пора. Завтра я свяжусь с вами и передам вам нужную бумагу.
Разгрузив машину и попрощавшись с цветущим Пересядько, Владимир с академиком поднялись к себе, на третий этаж великолепной, совсем недавно отстроенной гостиницы; академик занялся подключением своего ноутбука к каналу связи с Интернетом, Володя же включил телевизор - там как раз должны были по первому каналу показывать программу “Время”. С первых же слов диктора Владимир почувствовал, как такой прекрасный, если не считать нападения сквирлов на женщину, мир начинает медленно уходить у него из-под ног. Володя троекратно усилил громкость, и без того достаточную, чтобы и он, и академик слышали каждое слово, и замер. А ненавистный диктор, выбритый и в чистом пиджачке - ведь он же не спал в нем столько дней подряд, выключаясь от усталости, по два часа полтора раза в сутки, - вещал отвратительно бесцветным, поставленным голосом следующее:
“Сегодня американские ученые сделали открытие, которое заставит нас по-новому взглянуть на мир, в котором мы живем. Вопрос о существовании жизни в других уголках Вселенной можно считать закрытым. Американские специалисты в области биологии Найтс Арт и Флой Беркли предоставили неопровержимые доказательства того, что странные создания, якобы совершающие в течение последних месяцев набеги на посевы штата Канзас, существуют реально. Более того, после менее чем двухмесячного изучения отловленных экземпляров в рамках секретной федеральной программы “Незваные гости” им удалось обнаружить взаимосвязь между метеоритным весенним дождем и появлением загадочных сельхозвредителей”.
Владимир просто боялся взглянуть на лицо академика, чувствуя себя тем самым гонцом, которому, по традиции, вполне могут отрубить голову за принесенную недобрую весть. Разумеется, Володя понимал, что он не виноват, что американцам удалось их опередить, да еще так неторопливо. Гонец тоже не был виноват. Ему отрубали голову просто так, под горячую руку. Диктор же продолжал:
“Новые существа - а в честь первооткрывателей они названы берклартами - ведут себя с каждым днем все более агрессивно. Самые крупные из них уже достигают размерами козы; по непроверенным данным, имеются человеческие жертвы. Правительство Соединенных Штатов подтвердило информацию, однако все подробности ее строго засекречены, особенно в том, что касается человеческих жертв. С этого дня мы будем держать вас в курсе событий и попробуем передать документальные кадры загадочных берклартов. Далее мы возвращаемся к сообщениям о теракте в Лондоне. Как вы знаете, мощный взрыв, прогремевший в субботу в самом центре...”
Володя закрыл глаза и сжал зубы. Он слышал шарканье ног академика, который девяностолетним старцем брел через номер; слышал, как Бадмаев дошел до телевизора и щелкнул кнопкой. Наступила тишина. Владимир, совсем по-детски, боялся открыть глаза и увидеть лицо своего шефа, с такой восторженной наивностью верившего в свой приоритет. Наконец, шаги стали удаляться, хлопнула входная дверь, и наступила тишина.
Лишь тогда Владимир заставил себя открыть глаза, будто опасаясь, что обезумевший от горя Петр Семенович на самом деле не покинул номер, а спрятался возле двери и подкарауливает там своего коллегу. “Где стол был яств, там гроб стоит”, - вспомнилось Володе выражение откуда-то из классики. Как бы он что-нибудь с собою не сделал, подумал Володя. Однако разыскивать, утешать, спасать незадачливого первооткрывателя у Владимира не было ни сил, ни желания. Ему самому было до того тошно, что хоть вешайся. Последние силы внезапно оставили Володю, и он опрокинулся в тяжелый сон без сновидений.
Проснулся Володя от тяжелого грохота во входную дверь. Стучали гулко, крепко, настойчиво. Посмотрев на часы, Владимир обнаружил на них три ночи. Первой же мыслью Володи было - “так, стало быть, все же сотворил с собою что-то Бадмаев. Не пережил удара. А теперь меня милиция эдак ласково приглашает на опознание”. Стук продолжался, мерный, гулкий, как похоронный колокол, который звонит по тебе. Владимир, проснувшись окончательно, наконец осознал необходимую неизбежность подняться и открыть дверь. Ну, хотя бы спросить “кто”. Володе было жутковато - в дверь стучали так, словно пришедший был безмозглым зомби. Вообще-то в три часа ночи так не стучат. Это не мог быть академик - у Петра Семеновича был свой комплект ключей. Володя вставил ноги в туфли и, подойдя к двери, дождался, когда смолкнет эхо последнего богатырского удара, и громко закричал:
- Кто там?!
Спрашивать тихо в ответ на такой гром было просто неприлично.
- Конь в пальто! - откликнулся через пару секунд пьяный голос. “Но ведь Бадмаев не пьет”, - подумалось Владимиру... Грохот тем временем возобновился - в дверь опять стукнули два раза, а затем, похоже, осознали, что хозяин номера уже подошел к двери и, стало быть, с ним надо уже говорить, а не ломиться. - Володя, отворяй - ик - шефу! - раздалось из-за двери.
“Стало быть, это все-таки Бадмаев так надрался с горя, - с облегчением подумал Владимир и открыл дверь. - Вот это да!” - подумал Володя, вперившись взглядом в развернувшееся перед ним зрелище. Прежде всего, Петр Семенович был не один. К его ноге похотливо жалась явная проститутка восточных кровей, которых в последние годы много понаехало в российские города. Она была небольшого роста, но весьма яркой наружности - ее платьице скорее походило на не слишком длинную кофту, едва достаточную, чтобы скрыть розовые полупрозрачные трусики. Да и то в вытянутом положении достаточную, а не теперь, когда девица прильнула к академику так, что все детали ее туалета - и трусики, и темные клетчатые чулки на резиночках - более чем откровенно предстали изумленному Володиному взгляду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126