Владимир выучил их наизусть, как и многие москвичи, - почти каждый день включал он телевизор, в тайной надежде дождаться от захватчиков хотя бы частичного смягчения режима. Увы. Надежды его были напрасны. Владимир, копаясь у себя на балконе, отодвинул старую клеенку и извлек на свет божий оцинкованное ведро, за которым стояли рядами стеклянные банки разного объема для варений. “Как же много барахла может вместить такой маленький балкон, - подумал Володя, чувствуя, что начинает уже замерзать на свежем мартовском воздухе. - Не сходить ли за курткой, - подумал он. - Нет, лучше не буду”, - ответил он себе, потирая друг о друга покрасневшие от длительной возни в снегу ладони. Ведро, которое Володя с трудом переставил на соседнее место, показалось ему чересчур тяжелым. С надеждой приподнял Владимир крышку и радостно усмехнулся: “Вот она, красавица!” В ведро, которое не использовалось уже несколько лет кряду, Володина мама, теперь безвылазно проживавшая на даче, положила при последней уборке кувалду, в детстве еще найденную маленьким Володькой на стройке и не выкинутую родителями исключительно по слезным просьбам сына. Ну, а если вещь сразу не выкинуть, она приживается, как приблудный щенок, и требуется изрядное мужество и сила воли, чтобы вот так, запросто расстаться с чем-то, уже несколько лет мозолящим глаза. Кувалда же избежала всех ежегодных в Володиной семье генеральных уборок; всякий раз железный, чуть ржавый монолит на массивной деревянной ручке оставляли с определением: “Ну, пусть полежит пока, вдруг пригодится...” Володя, сжимая бесхитростную, но быстро нагревшуюся от тепла ладони рукоять первобытного орудия, вспомнил отца, с которым всегда было так весело вместе разгребать балконы и антресоли каким-нибудь теплым апрельским или майским днем, когда все барахло, всякий хлам покидал их жилище. Вот таким же теплым безоблачным днем - Володя тогда как раз учился в седьмом классе - папа ушел из их жизни, оставив лишь короткую записку, что у него теперь другая семья и он уезжает в другой город навсегда. Прочитав записку, оставленные жена и ребенок тут же затеяли очередную генеральную уборку, отправив со слезами на свалку все, что напоминало им о предавшем их муже и отце. И у Володи, остро страдавшего от ухода отца, навсегда осталось ощущение, что папа его просто не пережил очередную большую уборку - ведь мама Володи безжалостно отправила в мусоропровод все фотографии и личные вещи, которые не увез с собой вот так, без предупреждения позорно сбежавший с молодой секретаршей бывший муж и отец. В ту ночь, кусая орошенную слезами подушку - ведь никто не видел, - Володя поклялся, что женится он только на той девушке, с которой будет готов прожить всю жизнь до конца, даже если она станет потом старой, глупой и страшной. И Володе казалось, что тогда, с Леной, он чуть было не нарушил своей клятвы. “Но ведь я же не собирался жениться на ней или что-нибудь ей обещать”, - вяло оправдывался Владимир перед самим собою, сжимая в руке кувалду, пережившую в их доме отца Владимира. Папа ушел, а она осталась. Вот ведь как бывает. А сколько ни оправдывайся - Володе явственно казалось, что нашествие Анданора произошло именно из-за того, что он хотел сказать “я тебя люблю” просто потому, что все так делают, той девушке, пусть женщине, которую вовсе не любил. Уж так сложилось в его жизни, что происшедшее воспринималось им, быть может, и всего лишь из-за совпадения, как кара Господняя за горячечную, слезную, юношескую клятву. Внезапно, будто подтверждая ход его мыслей, часы на руке Владимира заиграли фрагмент гимна России, возвещая наступление полудня. В часах Володи было до тысячи мелодий, отмечавших точное время, и до оккупации он регулярно менял их. Когда же Анданор посетил своими черными эмиссарами города его страны, он установил себе в часах гимн России и более уже мелодии не менял. А еще он теперь только начинал понимать, почему слово “Родина” пишется с большой буквы.
Владимир вернулся в себя из страны воспоминаний кошмарной весной 2022 года на балконе обесчещенного города, завоеванной страны, покоренной планеты. И лишь теперь Володя почувствовал, как люто он промерз на своем балконе в поисках кувалды. Однако сам молот, который Володя, выходя с балкона, принес в комнату, будто помог расправить плечи и вольно вздохнуть всей грудью, напомнив о том безрассудном, но нужном Родине поступке, на который он действительно решился. Володе даже показалось, что кувалда подмигивает ему весело, по-разбойничьи. Захотелось принять горячую ванну, но горячая вода бывала раз в месяц, и пришлось Владимиру занять место возле самого обогревателя, чтобы тот, пусть обжигая кожу, прогрел тело вглубь. Кувалду, как боевого товарища или верного пса, Володя заботливо положил рядом с собой, будто желая отогреть и ее тоже. “Вот ведь судьба, - думал Владимир, поворачиваясь полубоком к жарким спиралькам, раскаленным докрасна, - сколько лежала она на балконе, и никому бы и в гриппозном сне не пришло в голову, для чего она может сгодиться”. Теперь же от этого орудия зависела жизнь самого Володи и в малой, но ощутимой степени - судьба его страны, его Земли. Ведь и океаны с китами, которых Владимир мечтал изучать с детства, и саванны со львами и слонами, и пустыни с блуждающими раскаленными дюнами - все это и есть его Родина, подумалось Владимиру. Оккупантам удалось за считанные дни сделать то, что люди не сумели за тысячелетия, - условные и существовавшие лишь в замороченных мозгах людей границы между странами и народами Земли осыпались, как стены карточных домиков, возведенных руками властолюбивых политиков. Володя бы не поверил, сколько американских или австралийских парней, решивших отдать свои жизни делу спасения Земли, включают, с тем же удивлением и сердечной тоскою, в понятие “Родина” сейчас и просторы русской тайги, где неуклюжие медведи лакомятся в малиннике, и жаркие аравийские пустыни, манящие миражами, и студеные величественные плато Антарктики с пингвиньим народцем, да и все прочие уголки и веси нашего несчастного, растоптанного черными сапогами и раздавленного игрушечными бэтээрами шарика, имя которому Земля.
Глава 13
ОХОТА
Владимир с усмешкой обнаружил на кухонном столе еще одну банку тушенки, “забытую” полковником. Открыл ее и съел со сварившейся таки вчера гречкой, до которой тогда дело так и не дошло. Днем Володя сходил по сообщенному Зубцовым адресу и обнаружил, что отворенная выданным ему ключом квартира была однокомнатной, чисто выметенной и совсем нежилой на вид. Раньше тут обитали люди, подумал Владимир. Куда они делись теперь? Сами ли подарили квартиру Сопротивлению, просто ли уехали, казнены ли Сопротивлением за пособничество врагу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126