Священник тут же взял его и сунул куда-то под рясу. И, явно повеселев, сказал, расцеловавшись с Володей троекратно, по-православному:
- Ну а анданорца если еще убьешь - милости просим. Такой грех всегда рад отпустить. А вот с постом, пожалуйста, построже - хорошо? - И батюшка серьезно, с мольбой даже взглянул на Владимира своим взглядом, из тех, что не забываются.
- Хорошо, - сказал Владимир, кивнув. И вышел из храма.
В тот день, вернувшись домой, Володя почувствовал, что очень верно сделал, исповедавшись в убийстве. Прежде всего он ощутил, что нож и кувалда, раньше будто разговаривавшие с ним мысленно и чуть ли не звавшие его на новые “подвиги”, теперь молчали, как это вообще-то и полагалось предметам неодушевленным. Да и автобусная остановка, мимо которой Володя вновь прошел по дороге домой, уже не была для него столь актуальной, как раньше.
Глава 16
ОБНАЖЕНИЕ ЛЕИ
Теперь же Володя стоял на кухне и готовил кашу с целой банкой тушенки для своей пленницы и старался не думать. О том, чем завершатся их странные отношения; о том, что Владимир будет делать, когда у них кончится - а она скоро кончится, это уже яснее ясного - вся еда. О том, что Лея, безусловно, привлекательна для него как женщина и скорее всего понимает это. У Володи с Леей было что-то вроде негласного уговора - оба молчали о войне и в особенности о том, какая судьба ожидает Лею в будущем. Владимир приготовил кашу и, вывалив рядом на сковородку тушенку, отнес нехитрое, но раскошное, по меркам оккупационного времени, блюдо своей заложнице. Володе самому хотелось бы внести побольше определенности в их странные отношения, но он просто терялся.
К примеру, Лея рассказала ему сегодня утром, как она всерьез решила, что Владимир начал ее пытать, когда он намеревался напоить ее кофе. Оказывается, на Анданоре не пьют напитков горячее, чем кровь. От фразы этой, сказанной походя, между делом, веяло жутковатой чуждостью родной планеты Леи, и у Владимира не возникло желания развивать эту тему. Когда же он попытался угостить-таки ее кофейком, девушка, расспросив Володю, что это такое, наотрез сказала, что наркотиков не употребляет, и посмотрела на Владимира так укоризненно, как если бы он был шприцевым наркоманом и предложил ей ширнуться героином. Вообще Лея была существом загадочным; Володя все еще не видел ее тела, но лицо ее выглядело как раз таким, каким Владимир, как ему теперь казалось, всегда представлял лицо своей будущей жены. Вообще, по совести говоря, Володя втайне надеялся, что их увлекательные дискуссии обо всем перерастут когда-нибудь в нечто большее, но ему самому было бы очень неловко форсировать развитие отношений. Тем более что Лея была до сих пор связана по рукам и ногам не только в переносном смысле; и хотя статус ее оставался по сей день двусмысленно неопределенным, она все-таки была не рабыней или наложницей, а скорее военнопленной. “Хотя какая она военнопленная?” - думал Владимир, ставя приготовленную еду в морозилку, чтобы охладить до приемлемой для загадочной анданорианки температуры. И уж что-что, а пытки пленницы уж никак не входили в планы Владимира.
Наконец, пища была готова окончательно, и Володя отнес сковородку с едой в комнату Леи. Вообще в отношениях Леи и Владимира, разумеется, с самого начала было очень много эротичных моментов. К примеру, кормление. Вот и сейчас Володя, подложив под голову связанной пленницы две подушки и прислонив ее закованное в бронированный комбинезон тело к основанию книжного шкафа, столовой ложкой отправлял девушке в рот лошадиные количества пищи, а та ухитрялась с изяществом и без поспешности, хотя и быстро, пережевывать и проглатывать ее. А еще Володя раза по два на дню оттаскивал связанную Лею в туалет и, не распутывая, усаживал на унитаз. Хитроумная конструкция ее комбинезона непонятным для Владимира образом не мешала Лее вернуть природе остатки ее даров, и Володе оставалось лишь дергать ручку, провожая в последний путь вполне земные на вид продукты жизнедеятельности инопланетянки. Владимир, собственно, даже не знал, как она ТАМ устроена. Но при этом ухаживал за связанной пленницей так трепетно и предупредительно, как сумел бы не всякий любящий муж, заболей у него жена. Но, с другой стороны, Володя даже не знал, хорошо для него или нет в конечном итоге, что она выжила. Со следующей же, третьей, выходит, стороны, если бы она погибла в ночь своего пленения - Володя это знал наверняка, - ему очень неуютно жилось бы, сознавая, что он убийца женщины, пусть захватчицы, с тем самым лицом, что он хотел бы видеть у своей жены. Было и множество иных тягостных аспектов у этой проблемы, столь многогранной и неразрешимой, что Володя даже старался о ней не думать. Например, еда скоро неминуемо кончится при такой неземной прожорливости Леи.
А что с Владимиром сделает Зубцов, выведай он, что Володя утаил от него пленницу? Быть может, расстреляет на месте, возможно, даже из отобранного у Володи же плазматического пистолета. А девушку, как это и предполагалось изначально, заберет для опытов. Столь же вероятным было и то, что на его след могли выйти анданорские оккупанты, и тогда смерть была бы для Владимира самым безобидным исходом, учитывая тяжесть содеянного им. В целом все это создавало неприятное, осязаемое почти ощущение петли, неумолимо сжимавшейся вокруг шеи.
Впрочем, следуя обещанию, данному священнику, Владимир теперь молился, вычитывая по молитвослову и утренние, и вечерние - по двадцать минут после пробуждения и перед сном, и даже не ел тушенки; но легче от этого отчего-то не становилось. Ну, разве что поспокойнее как-то, самую малость. Покормив Лею, Володя поставил ей документальный фильм про жизнь африканских животных и отправился мыть посуду. Сегодня был праздник местного значения - дали горячую воду. Володя драил сковородку железной мочалкой и предавался мечтам. О том, что сейчас вот анданорианка позовет его, возжаждав близости. И о том, как Владимир наконец снимет с нее комбинезон, и...
- Владимир! - раздался из комнаты вдруг непривычно высокий, испуганный, как показалось Володе сперва, голос девушки.
Бросив сковородку в раковине и даже не закрыв крана, Володя ринулся в комнату, откуда звала его связанная Лея.
- Сними с меня комбинезон. Скорее, - со звонкими паническими нотками в голосе приказала Лея.
- Но как? - откликнулся чуть напуганный, но еще в большей степени заинтригованный Володя.
- Здесь, на боку, - сказала девушка, по-рыбьи извернувшись и подставив Владимиру черную, как кожа дельфина, боковую часть комбинезона. Там действительно были такие же семь кнопочек, что и на сцеплении ее шлема с шейными пластинами. Но если при высвобождении задыхавшейся Леи Володе пришлось прибегнуть к помощи отвертки, стамески и даже молотка, то тут они обошлись без столь экстравагантных методов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
- Ну а анданорца если еще убьешь - милости просим. Такой грех всегда рад отпустить. А вот с постом, пожалуйста, построже - хорошо? - И батюшка серьезно, с мольбой даже взглянул на Владимира своим взглядом, из тех, что не забываются.
- Хорошо, - сказал Владимир, кивнув. И вышел из храма.
В тот день, вернувшись домой, Володя почувствовал, что очень верно сделал, исповедавшись в убийстве. Прежде всего он ощутил, что нож и кувалда, раньше будто разговаривавшие с ним мысленно и чуть ли не звавшие его на новые “подвиги”, теперь молчали, как это вообще-то и полагалось предметам неодушевленным. Да и автобусная остановка, мимо которой Володя вновь прошел по дороге домой, уже не была для него столь актуальной, как раньше.
Глава 16
ОБНАЖЕНИЕ ЛЕИ
Теперь же Володя стоял на кухне и готовил кашу с целой банкой тушенки для своей пленницы и старался не думать. О том, чем завершатся их странные отношения; о том, что Владимир будет делать, когда у них кончится - а она скоро кончится, это уже яснее ясного - вся еда. О том, что Лея, безусловно, привлекательна для него как женщина и скорее всего понимает это. У Володи с Леей было что-то вроде негласного уговора - оба молчали о войне и в особенности о том, какая судьба ожидает Лею в будущем. Владимир приготовил кашу и, вывалив рядом на сковородку тушенку, отнес нехитрое, но раскошное, по меркам оккупационного времени, блюдо своей заложнице. Володе самому хотелось бы внести побольше определенности в их странные отношения, но он просто терялся.
К примеру, Лея рассказала ему сегодня утром, как она всерьез решила, что Владимир начал ее пытать, когда он намеревался напоить ее кофе. Оказывается, на Анданоре не пьют напитков горячее, чем кровь. От фразы этой, сказанной походя, между делом, веяло жутковатой чуждостью родной планеты Леи, и у Владимира не возникло желания развивать эту тему. Когда же он попытался угостить-таки ее кофейком, девушка, расспросив Володю, что это такое, наотрез сказала, что наркотиков не употребляет, и посмотрела на Владимира так укоризненно, как если бы он был шприцевым наркоманом и предложил ей ширнуться героином. Вообще Лея была существом загадочным; Володя все еще не видел ее тела, но лицо ее выглядело как раз таким, каким Владимир, как ему теперь казалось, всегда представлял лицо своей будущей жены. Вообще, по совести говоря, Володя втайне надеялся, что их увлекательные дискуссии обо всем перерастут когда-нибудь в нечто большее, но ему самому было бы очень неловко форсировать развитие отношений. Тем более что Лея была до сих пор связана по рукам и ногам не только в переносном смысле; и хотя статус ее оставался по сей день двусмысленно неопределенным, она все-таки была не рабыней или наложницей, а скорее военнопленной. “Хотя какая она военнопленная?” - думал Владимир, ставя приготовленную еду в морозилку, чтобы охладить до приемлемой для загадочной анданорианки температуры. И уж что-что, а пытки пленницы уж никак не входили в планы Владимира.
Наконец, пища была готова окончательно, и Володя отнес сковородку с едой в комнату Леи. Вообще в отношениях Леи и Владимира, разумеется, с самого начала было очень много эротичных моментов. К примеру, кормление. Вот и сейчас Володя, подложив под голову связанной пленницы две подушки и прислонив ее закованное в бронированный комбинезон тело к основанию книжного шкафа, столовой ложкой отправлял девушке в рот лошадиные количества пищи, а та ухитрялась с изяществом и без поспешности, хотя и быстро, пережевывать и проглатывать ее. А еще Володя раза по два на дню оттаскивал связанную Лею в туалет и, не распутывая, усаживал на унитаз. Хитроумная конструкция ее комбинезона непонятным для Владимира образом не мешала Лее вернуть природе остатки ее даров, и Володе оставалось лишь дергать ручку, провожая в последний путь вполне земные на вид продукты жизнедеятельности инопланетянки. Владимир, собственно, даже не знал, как она ТАМ устроена. Но при этом ухаживал за связанной пленницей так трепетно и предупредительно, как сумел бы не всякий любящий муж, заболей у него жена. Но, с другой стороны, Володя даже не знал, хорошо для него или нет в конечном итоге, что она выжила. Со следующей же, третьей, выходит, стороны, если бы она погибла в ночь своего пленения - Володя это знал наверняка, - ему очень неуютно жилось бы, сознавая, что он убийца женщины, пусть захватчицы, с тем самым лицом, что он хотел бы видеть у своей жены. Было и множество иных тягостных аспектов у этой проблемы, столь многогранной и неразрешимой, что Володя даже старался о ней не думать. Например, еда скоро неминуемо кончится при такой неземной прожорливости Леи.
А что с Владимиром сделает Зубцов, выведай он, что Володя утаил от него пленницу? Быть может, расстреляет на месте, возможно, даже из отобранного у Володи же плазматического пистолета. А девушку, как это и предполагалось изначально, заберет для опытов. Столь же вероятным было и то, что на его след могли выйти анданорские оккупанты, и тогда смерть была бы для Владимира самым безобидным исходом, учитывая тяжесть содеянного им. В целом все это создавало неприятное, осязаемое почти ощущение петли, неумолимо сжимавшейся вокруг шеи.
Впрочем, следуя обещанию, данному священнику, Владимир теперь молился, вычитывая по молитвослову и утренние, и вечерние - по двадцать минут после пробуждения и перед сном, и даже не ел тушенки; но легче от этого отчего-то не становилось. Ну, разве что поспокойнее как-то, самую малость. Покормив Лею, Володя поставил ей документальный фильм про жизнь африканских животных и отправился мыть посуду. Сегодня был праздник местного значения - дали горячую воду. Володя драил сковородку железной мочалкой и предавался мечтам. О том, что сейчас вот анданорианка позовет его, возжаждав близости. И о том, как Владимир наконец снимет с нее комбинезон, и...
- Владимир! - раздался из комнаты вдруг непривычно высокий, испуганный, как показалось Володе сперва, голос девушки.
Бросив сковородку в раковине и даже не закрыв крана, Володя ринулся в комнату, откуда звала его связанная Лея.
- Сними с меня комбинезон. Скорее, - со звонкими паническими нотками в голосе приказала Лея.
- Но как? - откликнулся чуть напуганный, но еще в большей степени заинтригованный Володя.
- Здесь, на боку, - сказала девушка, по-рыбьи извернувшись и подставив Владимиру черную, как кожа дельфина, боковую часть комбинезона. Там действительно были такие же семь кнопочек, что и на сцеплении ее шлема с шейными пластинами. Но если при высвобождении задыхавшейся Леи Володе пришлось прибегнуть к помощи отвертки, стамески и даже молотка, то тут они обошлись без столь экстравагантных методов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126