– Оставьте! Я знаю, что делаю. У нас случалось такое на флоте. Человек терял волю. От усталости. Его нужно подключить к чужой. Как к респиратору. Как к искусственной почке. Как к электросети. Раз – два!.. Раз – два!.. Встать! Смирно! Руки за голову, концы пальцев сведены! Наклоны вперед на-чи-най! Правой рукой – до левого носка! Левой – до правого! Колени не сгибать! Не останавливаться!.. Остальные могут идти. Встретимся за обедом. Раз – два, раз – два…
Антон хрипел, слизывал катившийся пот, смеялся. Место золотого петушка с указкой больше не пустовало. Как хорошо было подчиниться захватчику, как хорошо, когда тобой распоряжаются. Разленившиеся мышцы оставили свою индусскую дурь, с готовностью выполняли все приказы нового сахиба.
– Раз – два – три – четыре!.. Раз – два – три – четыре!..
Потом он стоял навытяжку перед адмиралом, выслушивал инструкции. Мозг впитывал их автоматически, не смел сомневаться, спрашивать, возражать. «Есть, вылететь в Лондон… Есть, явиться в советское посольство… Есть, встретиться с мистером-товарищем Глухаревым… Есть, получить визы на всю команду…»
Но дальше начались какие-то сбои. Память отказывалась записать непонятное, издавала протестующие писки.
Откуда возьмется адвокат Симпсон? Что делает жена-4 в Лондоне? Почему ему нужно выследить ее и одновременно прятаться от Симпсона?
– Симпсон вылетает, чтобы перехватить вас в Европе. Так донесла моя агентура. С вас теперь есть что содрать. Одни авторские права на историю плавания «Вавилонии» потянут тысяч на сто. Единственная защита от него – доказать, что у жены-4 новый спутник жизни. Они свили временное гнездышко в Лондоне, в одном отеле. А Симпсон будет караулить вас в Кале.
– В Кале?
– Так я объявил на пресс-конференции. Что отремонтированная «Вавилония» сделает первую остановку на французском берегу Ла-Манша. На самом же деле она подхватит вас в Дувре. С Симпсоном надо быть крайне осторожным. У него огромные связи. Кроме того, вас ненавидит вся адвокатская братия. Изобретатель страховки от разводов должен быть раздавлен любой ценой. Теперь вы понимаете, как вам валено заполучить хорошие снимки вашей четвертой жены в обнимку с новым другом? Недаром же я выбрал в качестве подарка для вас фотоаппарат…
Фотоаппарат, поднятый над головами кем-то из поклонников певца, на мгновение заслонил от Антона жену-5. Когда аппарат опустился и отблеск вспышки растекся по глазной сетчатке, он увидел, что жена-5 раздвоилась. Вернее, две женщины теперь стояли по обе стороны певца и держали его под руки. Вторая женщина выглядела постарше. Это была тетя Кларенс. Чем-то обе женщины были похожи друг на друга. Но еще больше сходства было у жены-5 с самим певцом. Когда они стояли так рядом, все могли видеть, как бесконечно изобретательно гены умеют лепить наши лица, как ловко вписывают неповторимость в родовые черты. Потом шестидесятилетний победитель жизни, владелец миллионов сердец – плюс два самых дорогих по бокам, – торжественно ушел в зал навстречу аплодисментам, поддерживаемый с двух сторон женой и дочерью.
Антон попятился. Вышел из отеля. Ночной мрак стоял стеной, оттесненный шеренгой фонарей. Он добрел до своей машины. Он ехал очень осторожно, потому что чувствовал провал в том месте памяти, где хранились правила уличного движения. Да и во многих других местах. Мозг был заполнен вопросом «зачем?». Зачем ей понадобилось скрывать? Все эти годы. Такая скрытность, такое притворство. Она стыдилась его, стыдилась появиться с ним в недоступном мире? Обгоняющие машины недовольно гудели ему. Только упершись в ворота своего гаража, он понял, что ехал с выключенными фарами.
– …Зачем, зачем, зачем? – повторял он, раскачивая перед глазами стакан неразбавленного бурбона. – Что это тебе давало? Ты стыдилась меня? Неужели ты думала… Нет, я не сержусь, но мне необходимо понять…
Жена-5 сидела перед ним в кресле, прикрыв щеки ладонями, все в том же сиреневом парадном платье, которое даже с двенадцатым ударом часов отказалось превратиться в домашний халатик. Она пыталась объяснить. Конечно, она виновата. Она давно собиралась ему признаться. Но все не хватало духу. Это было кошмаром ее жизни. С раннего детства. Уже лет с двенадцати она чувствовала на себе гнет отцовской славы. Вдруг она поняла, что все улыбки, все подарки, все добрые слова – все не ей. Она – только отблеск.
Сначала она злилась. Она стала оскорблять людей. Она всех подозревала в неискренности, в желании пролезть к ней в доверие только для того, чтобы что-то урвать от знаменитости. Потом впала в тоску. В отупелость. Каникулы на Гавайях, лыжные курорты Швейцарии, подводные царства Карибских островов не радовали ее. Подаренная шубка из соболей давила на плечи. «Форд-мустанг», преподнесенный по случаю окончания одиннадцатого класса, вызвал ручьи слез. Куда она могла поехать на такой машине? Как могла поставить ее на школьной стоянке рядом со скромными «вегами» и «хондами» одноклассников?
Ее водили к психиатру. Тот подробно расспросил ее и поставил диагноз: инфлюэнца. Да-да, так называется новая болезнь, которая нынче очень распространена среди богатых наследников. Молодые люди, зараженные ею, тоскуют, маятся, не могут ничему научиться, не умеют найти себя. Одно из ужаснейших свойств этой болезни – она не вызывает никакого со– чувствия у окружающих. Попробуйте рассказать кому-нибудь, что вас тяготят нависшие над вами миллионы, – вас осмеют, предложат тут же поменяться местами. Больные инфлюэнцей не рассказывают о ней знакомым. Они встречаются между собой небольшими группами, но даже на этих собраниях не называют своих настоящих имен. Обмениваются своими печальными историями под наблюдением психиатра. Это помогает, хотя и ненадолго. Лечить настоящей бедностью? Но как ее достичь? Разориться? Но ведь деньги еще не ваши, так что их нельзя даже раздать бедным, пожертвовать на бесплатные шприцы для наркоманов или на защиту китов.
Она поняла, что ей надо что-то делать. Она погибала от одиночества, от чувства никчемности, от пустоты вокруг. Перед поступлением в колледж она пошла в муниципалитет и подала заявление с просьбой о смене фамилии. Родители были в отчаянии. Почему она хочет отказаться от них? Стыдится? Что они ей сделали? Разве они не лезли из кожи, чтобы обеспечить ее всем необходимым для счастья? Но подчинились. Они даже согласились платить за ее обучение анонимно, через подставного опекуна. Она выбрала недорогой колледж в маленьком городке за двести миль, где никто не мог знать ее.
О, какое это было счастье – впервые быть приглашенной в кино! Однокурсником, который думал, что он богаче ее, потому что у него машина была на два года новее ее развалины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142