..."Борис Годунов" с его Пименом, это не что иное, как яркое отображение
древней Святой Руси; от нее, от ее древних летописцев, от их мудрой простоты,
"от их усердия, можно сказать, набожности, к власти Царя, данной от Бога", он
сам почерпнул эту инстинктивную народную любовь к русской Монархии и русским
Государям. Его светлый, трезвый государственный смысл вместе с благородною
правдивостью и честностью сердца, заставлявшими его добросовестно углубляться в
изучение родной истории и современной ему иноземной политической жизни,
постепенно превратили в нем это полусознательное чувство в сознательное твердое
убеждение". (Митрополит Анастасий. Пушкин в его отношении к религии и
Православной Церкви).
"...Общим фундаментом политического мировоззрения Пушкина было
национально-патриотическое умонастроение, оформленное как государственное
сознание. Этим был обусловлен его прежде всего страстный постоянный интерес к
внешне-политической судьбе России. В этом отношении Пушкин представляет в
истории русской политической мысли совершенный уникум, среди независимых и
оппозиционно настроенных русских писателей XIX века. Пушкин был одним из
немногих людей, который оставался в этом смысле верен идеалам своей первой
юности — идеалам поколения, в начале жизни пережившего патриотическое
возбуждение 1812-15 годов. Большинство сверстников Пушкина к концу 20-х и в 30-х
годах утратило это государственно-патриотическое сознание — отчасти в силу
властвовавшего над русскими умами в течение всего XIX века инстинктивного
ощущения непоколебимой государственной прочности России, отчасти по
свойственному уже тогда русской интеллигенции сентиментальному космополитизму и
государственному бессмыслию", (С. Франк. Пушкин, как политический мыслитель).
В сороковых годах Печорин уже писал:
Как сладостно отчизну ненавидеть
И жадно ждать ее уничтоженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирную денницу возрожденья.
IX. ОТНОШЕНИЕ ПУШКИНА К ДЕМОКРАТИИ
За два года до смерти (в 1835 году), в заметке "Об истории поэзии
Шевырева", то есть имея уже совершенно сложившееся законченное мировоззрение,
Пушкин писал: "...Франция, средоточие Европы, представительница жизни
общественной, жизни — все вместе — эгоистической и народной. В ней науки и
поэзии не цели, а средства. Народ властвует в ней отвратительною властию
демократии".
Так высказывался умнейший человек России о самой "блистательной"
демократии в современной ему Европе. Это не случайное мимолетное мнение. Это
обычная позиция, которую занимает зрелый Пушкин к демократическому образу
правления.
Если Пушкин очень невысокого мнения о французской демократии, то не
лучшего мнения он и о демократическом образе правления, которое существует в
Новом Свете, в Соединенных Штатах. В большой критической статье о мемуарах Джона
Тренера, Пушкин пишет:
"...С некоторого времени Северо-Американские Штаты обращают на себя в
Европе внимание людей наиболее мыслящих. Не политическое происшествие тому
виною: Америка спокойно совершает свое поприще, доныне безопасная и цветущая,
сильная миром, упроченным ей географическим ее положением, гордая своими
учреждениями. Но несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованием
нравов и постановлений американских, и их наблюдения возбудили снова вопросы,
которые полагали давно уже решенными. Уважение к сему новому народу и к его
уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось".
Дальше Пушкин, о котором Гоголь сказал, что "раз это Пушкин сказал,
значит это уж верно", дает следующую резкую характеристику порядкам,
существовавшим в современных ему Соединенных Штатах:
"С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее
жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное,
бескорыстное, все возвышающее душу человеческую, подавленное неумолимым эгоизмом
и страстию к довольству (комфорт); большинство, нагло притесняющие общество;
рабство негров посреди образованности и свободы; родословные гонения в народе,
не имеющем дворянства; со стороны избирателей алчность и зависть; со стороны
управляющих робость и подобострастие; талант, из уважения к равенству,
принужденный к добровольному остракизму; богач, надевающий оборванный кафтан,
дабы на улице не оскорбить надменной нищеты, им втайне презираемой: такова
картина Американских Штатов, недавно выставленная перед нами".
Пушкин разоблачает лицемерие жизни в Соединенных Штатах с большой силой.
Пушкин ясно предвидел во что выльется в дальнейшем лицемерие примитивной
американской демократии, о которой в дальнейшем с негодованием выступали Виктор
Гюго, Чарльз Диккенс, Кнут Гамсун и многие другие европейские и американские
писатели.
Пушкин ясно отдает себе отчет в том, что демократический образ правления
это хороший выход из легких затруднений: в творческие силы демократии созревший
духовно Пушкин не верит: "Во все времена, — говорил Пушкин А. О. Смирновой, —
были избранные, предводители; это восходит от Ноя и Авраама. Разумная воля
единиц или меньшинства управляла человечеством. В массе воли разъединены, и тот
кто владеет ею, — сольет их воедино! Роковым образом, при всех видах правления,
люди подчинялись меньшинству или единицам, так что слово демократия в известном
смысле, представляется мне бессодержательным и лишенным почвы. В сущности
неравенство есть закон природы. В виду разнообразия талантов, даже физических
способностей, в человеческой массе нет единообразия; следовательно, нет и
равенства. Все перемены к добру или худу затевало меньшинство; толпа шла по
стопам его, как панургово стадо. Чтобы убить Цезаря, нужны были только Брут и
Кассий; чтоб убить Тарквиния достаточно одного Брута. Единицы совершали все
великие дела истории. Воля создавала, разрушала, преобразовывала. Ничто не может
быть интереснее святых — этих людей с чрезвычайно сильной волей. За этими людьми
шли, их поддерживали, но первое слово всегда было сказано ими.
Все это является прямой противоположностью демократической системе,
недопускающей единиц — этой естественной аристократии. Не думаю, чтоб мир мог
увидеть конец того, что исходит из глубины человеческой природы, что, кроме
того, существует и в природе — неравенства".
Из этого взгляда и вытекает презрение и ненависть Пушкина к демократии,
то есть к господству слепой массы в государственной жизни. А какие
отвратительные формы, приобретает власть массы, знает каждый из нас, имеющий
несчастье жить в эпоху, когда во всех государствах большую роль играют в
политике человек массы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38