– Царица очень немногословна, – рассказывал он, – а если говорит, то очень язвительно. Она немного поправилась, но это только добавляет ей очарования. Лицо у нее очень печальное.
Тейе почувствовала себя спокойнее, узнав, что Нефертити здорова, и, кажется, успешно правит своим маленьким царством. Она решила освободить ее, если Сменхара станет фараоном. Нефертити не сможет сильно повредить управлению.
Болезнь из северного дворца очень скоро перекинулась в центральную часть города. Тяжелейший удар в царском дворце пришелся на детские. Заболели старшие служанки в гареме. Хайя, взволнованный и озабоченный, поскольку на его плечи легли все трудности, связанные с вызовом врачевателей, уходом за умирающими, своевременным выносом тел, посоветовал Тейе совсем удалить из дворца Тутанхатона и Бекетатон. Тейе немедленно приказала перевезти детей за реку, в дом Тии. Фараон, которого поддерживала мысль о том, что он умиротворил Диск, сделав Сменхару наследником, был убежден, что вспышка болезни скоро утихнет. Хотя лето было уже в разгаре, он ходил по покоям гарема, – впереди него шел Мерира, читая молитвы, – упрекал больных и умирающих за недостаток веры и обещал, что скоро река разольется и их тела очистятся. Но, глядя снизу вверх на влажные оранжевые губы своего царя, его дрожащие руки, лихорадочный блеск в глазах, больные видели за его плечом оскал смерти.
Жрецы-сем и служители дворцовой Обители мертвых работали не покладая рук, чтобы подготовить для погребения умерших во владениях фараона, но место бальзамирования простых обитателей Ахетатона вскоре заполнилось разлагающимися трупами. В храме Обители жизни пришлось издать специальный указ, предписывающий упростить бальзамирование тел перед быстрым погребением в пустыне. Осиротевшие семьи отправляли ритуалы непременного семидесятидневного траура по родным, которые уже были зарыты в песок. Хуже того, многие умершие разлагались так быстро, что к тому времени, как бальзамировщики приходили осмотреть тела, их уже невозможно было сохранить.
Зловоние смерти висело над дворцом и городом, где разгуливала болезнь. Тейе не выходила из своих покоев и заставляла слуг жечь ароматическое масло, чтобы отбить запах разложения, но от него невозможно было избавиться. Каждый день она посылала вестника за реку в дом Эйе с приказанием доставить полный отчет о состоянии Бекетатон и Тутанхатона и не находила себе места до тех пор, пока он не заверял ее в том, что все дети здоровы. Так было пять дней, но на шестое утро вестник доложил о болезни среди слуг Тии и принес страшную новость о том, что царевна Бекетатон простудилась. Тейе немедленно решила отправить детей на север в Джаруху.
Она почти закончила приготовления к путешествию, но в полдень следующего дня Хайя пришел к ней с помрачневшим лицом.
– Императрица, – поклонился он, – царевна Тии умоляет, чтобы ты приехала вместе со своим врачевателем. Бекетатон слишком слаба, чтобы отправляться в путь.
У Тейе упало сердце, но она поборола ужас, овладевший ею.
– Хорошо. Пришли Пиху одеть меня и пусть подготовят мою ладью. Тутанхатон здоров?
– Да. Но вчера умерли две служанки Тии.
Тейе спустила ноги с ложа, сердце вдруг заколотилось, ее бросило в пот. Жара стояла невыносимая.
– Пойди и сообщи фараону, – велела она.
– Императрица, бога тошнило все утро, и его врачеватели не разрешают ему вставать.
– Ну, тогда скажи Панхеси.
Пиха одела ее в тонкое льняное платье, но без грима пришлось обойтись. Тейе уже не могла выносить прикосновение краски к воспаленной коже или тяжесть парика. Осталось чуть больше месяца до Нового года, – думала она, медленно выходя на солнечный свет, – и еще через месяц река начнет подниматься. Снова наступит зима. Исида, я молюсь каждый день, чтобы ты отвела от нас свой гнев. Смилуйся, и пусть прольются твои слезы. – Она шла медленно, одной рукой опираясь на плечо Пихи, от слабости у нее кружилась голова. – Бекетатон, я любила тебя, когда ты была ребенком, – мучительно неслись ее мысли, – но в последнее время я совсем не уделяла тебе внимания. Тебе было одиноко? – Но эта новая вина не заслонила старой, что была страшнее и неизбывнее. – Она сестра своего отца. Боги, наконец, наказывают меня. Бекетатон умрет.
Река так обмелела, что лодочнику приходилось отталкиваться шестом от корявых, полузатопленных деревьев и даже от скал, зловеще выступавших над поверхностью воды. Тейе, сидевшая в кабине с поднятым пологом, чтобы уловить хоть малейшее дуновение ветра, вдруг увидела, как мимо проплывает раздутая туша огромного крокодила, от сильного толчка шестом она стала медленно поворачиваться. Тейе отвернулась; это было дурное предзнаменование. Они достигли западного берега, выбросили сходни, чтобы привязать их наверху, у первой ступеньки причала. Тейе пришлось опереться на руку кормчего, чтобы не упасть. Запах белесой воды доставлял почти физическую боль. Она поднесла к носу кайму надушенного платья и поспешила через безжизненный высохший сад в тень портика. Тутанхатон выбежал ей навстречу, и, прежде чем набраться решимости войти в дом, она наклонилась и обняла мальчика, внезапно испугавшись за него. Бесполезно отправлять его в Джаруху, – подумала она, чувствуя, как сильные ручки сжимают ее. – Чума повсюду. Может быть, Нефертити возьмет его к себе. Похоже, болезнь отчасти пощадила ее дворец. Наказав ему оставаться в своей комнате, она поцеловала его и решительно шагнула в душный дом.
У Тии хватило здравого смысла поднять оконные занавески в комнате Бекетатон и поставить у окна носителей опахала, чтобы те гнали воздух внутрь. Бекетатон лежала на боку, обессиленная лихорадкой. Прикоснувшись к ней, Тейе отпрянула. Кожа девочки была сухая и горячая, как жаровня. Атон пожирает ее. Ее собственный отец съедает ее, – истерично подумала она, но быстро овладела собой. Чаши с речной водой стояли на столике у ложа, и врачеватель постоянно омывал девочку. По знаку Тейе ее собственный врачеватель быстро осмотрел малышку, но Бекетатон не откликалась на его прикосновения. Она бормотала и иногда вскрикивала в бреду. Врачеватели совещались, пока Тейе стояла, потрясенная, глядя на плод любви ее и фараона.
– У царевны нарыв на пояснице, вскрывать еще рано, – тихо сказал ее врачеватель. – Это, должно быть, причиняет ей сильную боль. Как известно императрице, с лихорадкой ничего нельзя поделать. Это должно пройти само. Заклинания могут помочь. Заклинания. – Тейе закрыла глаза. – Имею ли я право сдерживать гнев богов? Да, имею, потому что их гнев должен быть направлен на меня, а не на моего ребенка.
Она повернулась к Тии, нерешительно стоящей в глубине комнаты.
– Не слишком ли смело – надеяться, что в Ахетатоне есть маги, знающие старые заклинания против демонов лихорадки, Тии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165