И сквозь эти помехи она полурасслышала-полуощутила:
– Квазиморда.
Вспыхнула цепь ассоциаций. Ну, конечно, шоу Квазиморды по радио. Конечно, это был он. Больше некому. Эсмеральда моментально вспомнила все светлые чувства, все приятные эмоции, что возникали у нее, когда она слышала его программы по радио.
– Я люблю тебя, Квазиморда, – сказала она.
– Я люблю тебя, Эсмеральда, – сказал он.
Танец света на астральных волнах продолжался.
Как и любое другое астральное путешествие, это кончилось внезапно. Квазиморда отупело пялился в темноту своей комнаты. На стене лежали отблески света уличных фонарей. Он долго пытался вспомнить, что это такое. То есть, какая-то часть его сознания точно знала, что это отсветы уличных фонарей на стене. Но для другой части сознания было мучительно непонятно – что он видит, что такое «стена» и «фонари». Но в этой части сознания сохранились обрывки воспоминания о каком-то необычном танце световых спиралей… И та часть сознания, что видела стену и свет фонарей, не могла понять, что такое «танец световых спиралей».
Эсмеральда была в таком же состоянии. В ее плеере вместо «Энигмы» теперь играла песня Сандры «Secret land». Невелика разница:
I remember
Leaves were falling down in St. Germain.
It was a cold November,
You went away
And I got a dream.
Nobody knows who I am,
Maybe you would understand.
Anybody knows, what I am
Down in a secret land.
Nobody knows how I try
Not to tell another lie.
Anybody knows, in the end
I’ll find a secret land.
I need you,
I feel you,
I can’t live without you
So long.
I know, that
We parted.
I’ll stay in this town
Cause I miss you so.
I feel it,
I mean it
The secret that I’m gonna show.
And I turn back,
I see that
All my love had to fail,
But I miss you so.
Эсмеральда вспомнила, что много лет назад, когда она впервые услышала эту песню, это было нечто! Она тогда впала в какой-то гипнотический транс, выпала из реальности. Мир перестал существовать, была лишь эта песня, ритм и мистический шепот припева. И когда песня кончилась, хотелось лишь одного – достать эту запись и слушать, слушать ее снова и снова.
Так же было и на этот раз. Прослушав песню три раза подряд, Эсмеральда выключила плеер. За окном была ночь.
– Надо же, какой странный сон, – пробормотала Эсмеральда.
Квазиморда, наконец, подчинился той части своего сознания, что была склонна видеть стену. Так и просится строчка из БГ: «Иван Бодхидхарма склонен видеть деревья там, где мы склонны видеть столбы». Что же был склонен видеть Иван Квазиморда? Шутка. И имя его было вовсе не Иван. Горбун слез с кровати и пробормотал:
– Приснится же такое!
НИРВАНА – СВОБОДА ОТ СТРАДАНИЙ!
The curse of Unk Sam
Осень. Сухой и холодный воздух выметал из мира летние грезы, прятавшиеся во влажной жаре. Квазиморда вышел из Останкино и поспешил к станции надземки. Мир был пуст, как никогда, – и нечем было заполнить эту пустоту между серым небом и серым асфальтом. Даже зеркало Останкинского пруда было непроницаемо серым – ведь оно всего-навсего отражало небо. Отсутствие ветра и дождя не допускало ни малейших искажений.
Квазиморда был в плохом настроении. Эфир сегодня был скучный. Закомплексованные уроды, звонившие ему в студию, тоже были какими-то скучными и мелкими. Сегодня у Квазиморды не получалось давать советы. Вряд ли кто-нибудь пожалуется, но сам ди-джей чувствовал – сегодня был не его день. Он «выезжал» чисто на профессионализме, не чувствуя никакого вдохновения. Отделывался от слушателей общими фразами, рассказывал анекдоты, ставил песни…
Сегодня он не дал в эфир ни одной песни Эсмеральды. Ему было слишком плохо.
После того инцидента с господином Обрезайко Квазиморда даже получил премию – за самое оригинальное поздравление в прямом эфире. И за то, что успешно вел свои темы на форуме радио «ЕПРСТ».
«Опять лишние деньги, – подумал Квазиморда, получив премию. – И что я буду с ними делать, если мне не на кого их тратить?»
Он даже честно пытался снять «ночную бабочку» на Ленинградке. Нет, девчонки с Ленинградки не стали в ужасе шарахаться от Квазиморды – они видели уродов и пострашнее. Просто, когда он уже почти решился, его вдруг стошнило прямо посреди улицы. Забившись в вагон метро, Квазиморда тогда подумал:
«Да, я и в самом деле опустился ниже плинтуса. Мало того, что наведался на Ленинградку, так даже не смог взять то, за чем приходил».
Короче, горбун окончательно перестал себя уважать.
А сейчас он шел к станции «Телецентр», и мир был пуст.
В надземке часто можно было встретить туристов, любовавшихся панорамой Москвы. Вот и сейчас, когда Квазиморда вошел в вагон, какой-то паренек с рюкзачком, в рубашке из «секонд-хэнда» и бейсболке с надписью «LA» посмотрел на горбуна с интересом и удивлением, почти без отвращения, видимо, приняв Квазиморду за достопримечательность.
Квазиморда, не обратив внимания на этого «туриста», стал смотреть в окно. Серые облака… где-то это уже было. Такие же серые облака, проплывающие из одной пустоты в другую…
Квазиморда вспомнил эпизод из детства. Это было очень давно. Он не помнил, что случилось, помнил только то, что он заболел, и мама повезла его в Москву, чтобы вылечить. В тот день по небу плыли такие же серые облака, и маленький мальчик, выросший в горбуна Квазиморду, почему-то сильно боялся этих облаков… или чего-то, что было с ними связано.
Тогда, в детстве, мама привела мальчика к какому-то целителю. И ушла со словами:
– Не бойся, маленький, это дядя Семен, он тебе поможет. Не бойся, мама скоро вернется.
И маленький Квазиморда остался один на один с «дядей Семеном», более известным под именем «черный маг дядя Сэм», и гораздо менее известным как Семен Герасимов.
– Не бойся, маленький, – кивнул дядя Сэм. – Присядь сюда, в это кресло.
Мальчик сел в кресло, лицом к окну. И смотрел на эти серые облака, застывшие, как бетон строительных панелей…
А дядя Сэм тем временем что-то делал у него за спиной, бормоча непонятные заклинания…
Мальчик так ничего и не запомнил, кроме этих серых облаков за окном и ощущения искусственно приглушенного страха.
После этого «сеанса» мальчик действительно поправился. Он выздоровел, но стал каким-то другим. Перестал узнавать друзей и знакомых, не понимал, что происходит вокруг. Позже и это прошло, зато у мальчика начал расти горб.
Второе внимание
Квазиморда не помнил, как он вышел из вагона на «Тимирязевской». Придя в себя, он обнаружил, что зачем-то перешел на другую сторону Дмитровского шоссе и стоял, глядя на три красные высотки, прорезавшие серое небо.
– Я, – прошептал Квазиморда. – Я это не я. Я не то, что я есть. Тогда я перестал быть самим собой. Но что было раньше? Каким я был то того?
И он снова начал раскручивать свою память. Сначала память сопротивлялась, не хотела возвращаться к нему. Страшно заболела голова, застучало в висках. И воспоминания были какие-то отрывочные, совсем «не в тему».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Квазиморда.
Вспыхнула цепь ассоциаций. Ну, конечно, шоу Квазиморды по радио. Конечно, это был он. Больше некому. Эсмеральда моментально вспомнила все светлые чувства, все приятные эмоции, что возникали у нее, когда она слышала его программы по радио.
– Я люблю тебя, Квазиморда, – сказала она.
– Я люблю тебя, Эсмеральда, – сказал он.
Танец света на астральных волнах продолжался.
Как и любое другое астральное путешествие, это кончилось внезапно. Квазиморда отупело пялился в темноту своей комнаты. На стене лежали отблески света уличных фонарей. Он долго пытался вспомнить, что это такое. То есть, какая-то часть его сознания точно знала, что это отсветы уличных фонарей на стене. Но для другой части сознания было мучительно непонятно – что он видит, что такое «стена» и «фонари». Но в этой части сознания сохранились обрывки воспоминания о каком-то необычном танце световых спиралей… И та часть сознания, что видела стену и свет фонарей, не могла понять, что такое «танец световых спиралей».
Эсмеральда была в таком же состоянии. В ее плеере вместо «Энигмы» теперь играла песня Сандры «Secret land». Невелика разница:
I remember
Leaves were falling down in St. Germain.
It was a cold November,
You went away
And I got a dream.
Nobody knows who I am,
Maybe you would understand.
Anybody knows, what I am
Down in a secret land.
Nobody knows how I try
Not to tell another lie.
Anybody knows, in the end
I’ll find a secret land.
I need you,
I feel you,
I can’t live without you
So long.
I know, that
We parted.
I’ll stay in this town
Cause I miss you so.
I feel it,
I mean it
The secret that I’m gonna show.
And I turn back,
I see that
All my love had to fail,
But I miss you so.
Эсмеральда вспомнила, что много лет назад, когда она впервые услышала эту песню, это было нечто! Она тогда впала в какой-то гипнотический транс, выпала из реальности. Мир перестал существовать, была лишь эта песня, ритм и мистический шепот припева. И когда песня кончилась, хотелось лишь одного – достать эту запись и слушать, слушать ее снова и снова.
Так же было и на этот раз. Прослушав песню три раза подряд, Эсмеральда выключила плеер. За окном была ночь.
– Надо же, какой странный сон, – пробормотала Эсмеральда.
Квазиморда, наконец, подчинился той части своего сознания, что была склонна видеть стену. Так и просится строчка из БГ: «Иван Бодхидхарма склонен видеть деревья там, где мы склонны видеть столбы». Что же был склонен видеть Иван Квазиморда? Шутка. И имя его было вовсе не Иван. Горбун слез с кровати и пробормотал:
– Приснится же такое!
НИРВАНА – СВОБОДА ОТ СТРАДАНИЙ!
The curse of Unk Sam
Осень. Сухой и холодный воздух выметал из мира летние грезы, прятавшиеся во влажной жаре. Квазиморда вышел из Останкино и поспешил к станции надземки. Мир был пуст, как никогда, – и нечем было заполнить эту пустоту между серым небом и серым асфальтом. Даже зеркало Останкинского пруда было непроницаемо серым – ведь оно всего-навсего отражало небо. Отсутствие ветра и дождя не допускало ни малейших искажений.
Квазиморда был в плохом настроении. Эфир сегодня был скучный. Закомплексованные уроды, звонившие ему в студию, тоже были какими-то скучными и мелкими. Сегодня у Квазиморды не получалось давать советы. Вряд ли кто-нибудь пожалуется, но сам ди-джей чувствовал – сегодня был не его день. Он «выезжал» чисто на профессионализме, не чувствуя никакого вдохновения. Отделывался от слушателей общими фразами, рассказывал анекдоты, ставил песни…
Сегодня он не дал в эфир ни одной песни Эсмеральды. Ему было слишком плохо.
После того инцидента с господином Обрезайко Квазиморда даже получил премию – за самое оригинальное поздравление в прямом эфире. И за то, что успешно вел свои темы на форуме радио «ЕПРСТ».
«Опять лишние деньги, – подумал Квазиморда, получив премию. – И что я буду с ними делать, если мне не на кого их тратить?»
Он даже честно пытался снять «ночную бабочку» на Ленинградке. Нет, девчонки с Ленинградки не стали в ужасе шарахаться от Квазиморды – они видели уродов и пострашнее. Просто, когда он уже почти решился, его вдруг стошнило прямо посреди улицы. Забившись в вагон метро, Квазиморда тогда подумал:
«Да, я и в самом деле опустился ниже плинтуса. Мало того, что наведался на Ленинградку, так даже не смог взять то, за чем приходил».
Короче, горбун окончательно перестал себя уважать.
А сейчас он шел к станции «Телецентр», и мир был пуст.
В надземке часто можно было встретить туристов, любовавшихся панорамой Москвы. Вот и сейчас, когда Квазиморда вошел в вагон, какой-то паренек с рюкзачком, в рубашке из «секонд-хэнда» и бейсболке с надписью «LA» посмотрел на горбуна с интересом и удивлением, почти без отвращения, видимо, приняв Квазиморду за достопримечательность.
Квазиморда, не обратив внимания на этого «туриста», стал смотреть в окно. Серые облака… где-то это уже было. Такие же серые облака, проплывающие из одной пустоты в другую…
Квазиморда вспомнил эпизод из детства. Это было очень давно. Он не помнил, что случилось, помнил только то, что он заболел, и мама повезла его в Москву, чтобы вылечить. В тот день по небу плыли такие же серые облака, и маленький мальчик, выросший в горбуна Квазиморду, почему-то сильно боялся этих облаков… или чего-то, что было с ними связано.
Тогда, в детстве, мама привела мальчика к какому-то целителю. И ушла со словами:
– Не бойся, маленький, это дядя Семен, он тебе поможет. Не бойся, мама скоро вернется.
И маленький Квазиморда остался один на один с «дядей Семеном», более известным под именем «черный маг дядя Сэм», и гораздо менее известным как Семен Герасимов.
– Не бойся, маленький, – кивнул дядя Сэм. – Присядь сюда, в это кресло.
Мальчик сел в кресло, лицом к окну. И смотрел на эти серые облака, застывшие, как бетон строительных панелей…
А дядя Сэм тем временем что-то делал у него за спиной, бормоча непонятные заклинания…
Мальчик так ничего и не запомнил, кроме этих серых облаков за окном и ощущения искусственно приглушенного страха.
После этого «сеанса» мальчик действительно поправился. Он выздоровел, но стал каким-то другим. Перестал узнавать друзей и знакомых, не понимал, что происходит вокруг. Позже и это прошло, зато у мальчика начал расти горб.
Второе внимание
Квазиморда не помнил, как он вышел из вагона на «Тимирязевской». Придя в себя, он обнаружил, что зачем-то перешел на другую сторону Дмитровского шоссе и стоял, глядя на три красные высотки, прорезавшие серое небо.
– Я, – прошептал Квазиморда. – Я это не я. Я не то, что я есть. Тогда я перестал быть самим собой. Но что было раньше? Каким я был то того?
И он снова начал раскручивать свою память. Сначала память сопротивлялась, не хотела возвращаться к нему. Страшно заболела голова, застучало в висках. И воспоминания были какие-то отрывочные, совсем «не в тему».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25