Тучи нависали все ниже, стремительно темнело, и поднимался порывистый ветер. Море стало шероховатым и пятнистым. Паруса я убрал еще днем. Говорить нам не хотелось. Судов поблизости не было, радио молчало. Я подумал — хорошо бы иметь на борту какой-нибудь цветок, чтобы бросить его в воду, но потом решил, что этот жест выглядел бы чересчур сентиментально.
— Мы в нужном месте? — спросила Анжела.
— Максимально близко. — Мы могли быть и довольно далеко от него, но я сделал все, что мог.
— У нас даже нет полной уверенности, что Кассули решил встретить их именно здесь, — заметила Анжела, — это всего лишь наше предположение.
— Здесь, и нигде больше, — возразил я, но на самом деле мы и впрямь ничего не знали наверняка. Мы плыли наобум, но все равно это лучше, чем бездействовать. Но вот мы здесь, а какой от этого толк?
Анжела, с огрубевшим от морских ветров лицом и спутанными волосами, поставила «Сикоракс» носом на запад. Я дал ей возможность самой держать курс и только наблюдал, как она выбирает паруса и фиксирует руль. Вики точила когти о мешок с парусами.
— Может, они еще не дошли? — с надеждой спросила Анжела.
— Может быть. — На своей карте я помечал приблизительное продвижение «Уайлдтрека», и, если мои догадки были верны, наша встреча должна состояться очень скоро. Только надвигающийся шторм может ей помешать.
Анжела озирала пустынный горизонт.
— Может, они даже не пойдут здесь?
— Возможно.
Волнение усиливалось, и из-за пены, сдуваемой ветром с гребешков волн, резко упала видимость. Не спрашивая меня, с обретенной за дни нашего путешествия новой уверенностью, Анжела подобрала грот и спустила стаксель. Набегающие волны разбивались о форштевень, рассыпаясь на мелкие брызги, и под их натиском уверенность Анжелы тоже начала рассыпаться.
— Начинается шторм, да, Ник?
— Пока что только сильный ветер. Это еще не так плохо. Шторм нам ни к чему.
К сумеркам мы оставили только штормовой кливер и бизань-стаксель, и эти маленькие паруса несли нас среди вспенившихся волн. Мы с Анжелой облачились в водонепроницаемые костюмы и привязались страховочными ремнями. Вики мы отправили вниз, в каюту. «Сикоракс» проваливалась во впадины между зеленовато-черными волнами, верхушки которых покрывала белая пена. По небу неслись низкие тучи, ветер громко хлопал оснасткой. Анжела поежилась.
— А где спасательные пояса? — прокричала она.
— У меня их нет. Если ты свалишься, тебя уже ничто не спасет. Может, спустишься к Вики?
Я видел, что Анжела готова согласиться, но она лишь отрицательно покачала головой.
— Я хочу видеть бурю.
Ну что ж, она увидит бурю, и слава Богу, что это еще не настоящий шторм. И все же нынешняя ночь напоминала хаос сотворения.
Грохот стоял оглушительный. Вой ветра вмещал в себя множество звуков — от самых высоких до страшного низкого рева, напоминающего бесконечный взрыв. В этом сумасшедшем оркестре море выполняло функцию ударных инструментов и било в корпус яхты с такой силой, что скрипели доски, и казалось чудом, что творение рук человеческих способно сопротивляться этому натиску.
Но если шум был просто страшен, то вид океана с огромными волнами внушал настоящий ужас. Невероятная смесь воздуха, воды и пены причиняла такую же острую боль, как и удар хлыста. И в этом хаосе белого, черного и серого нужно было еще держать курс и двигаться вместе с волнами, а то и поперек их.
С наступлением темноты ветер сменил направление на поперечное, хотя самые сильные порывы продолжали идти с запада. «Сикоракс» парила над этим адом, словно колдунья, в честь которой она и была названа. Мы взлетали вверх по склонам гигантских океанских гор и с замиранием сердца падали вниз, в пенящиеся ямы. Я ощущал многотонную нагрузку ледяной воды на киль, и вдруг «Сикоракс» накренилась так, что почти легла на бок и грот вот-вот должен был зарыться в серовато-белесый водоворот, и я услышал крик Анжелы, похожий на жутковатый зов самого ветра.
Но «Сикоракс» выпрямилась, благодаря металлу, заложенному в киль, тому самому металлу, который запросто утянул бы яхту на дно, если бы море выиграло эту битву. Впрочем, разве может речь идти о битве? Море не враждебно, оно не видит и не слышит нас, и, когда надежды не остается совсем, страх уходит, уступая место смирению и покорности.
Вода гуляла по палубе, шипела в шпигатах и заливалась в кокпит. Я заставил Анжелу работать насосом, чтобы согреться, иначе холод убьет нас раньше, чем море. Море будет стегать, хватать и рвать нас, а холод — тот просто убаюкает до смерти. Я отправил Анжелу в каюту и велел согреться там, а потом принести мне термос и бутерброды. Она принесла мне еду и вернулась в каюту. Я представлял, как она лежит на койке, сжавшись в комочек, и к ней прижимается кошка. Пока «Сикоракс» взбиралась на гребень волны, я откачивал воду, а когда мы с сумасшедшей скоростью скользили вниз, пытался выровнять яхту. От ветра у меня разболелись глаза. Этот ветер зародился где-то в центре Северной Америки, окреп в жарких пшеничных полях и превратился в область низкого давления, которая бродит по океану, собирая дожди, что потом прольются над ячменными полями Англии. И все же, несмотря на большие волны, нам достался не самый сильный шторм, приводящий к кораблекрушениям, которые так часты в Атлантике. Этот больше смахивал на рычащую дикую кошку, которая пробежит по воде и исчезнет. На метеокарте он будет выглядеть в точности как тот, в котором погибла Надежна Беннистер.
Уже к концу ночи ветер стал утихать. Он все еще шумел в снастях и срывал гребешки волн, но я чувствовал, что яхта начинает двигаться легче. Шторм уходил, и только эти отвратительные поперечные волны еще баламутили море. Я открыл люк в каюту и увидел, что Анжела спит.
Направив яхту по ветру, я спустил кормовой стаксель, поднял и закрепил бизань и грот. Гребешки волн по-прежнему захлестывали «Сикоракс» и бились о паруса. Анжела все еще спала, но мне было не до отдыха — я искал глазами яхту, которая неслась бы в сторону Европы.
Но делал я это так, для очистки совести, потому что был уверен — мы пропустили «Уайлдтрек». Вероятность того, что мы найдем Беннистера, была минимальной с самого начала, поэтому я, собственно, и не ожидал ничего увидеть. Но вот в рассветных сумерках что-то мелькнуло. Сначала я просто не поверил своим глазам, измученным соленой водой. Я так устал и замерз, что принял это за вспышку молнии. Потом я решил, что вижу мираж, и только когда я заметил отражение «молнии» на облаках, я узнал это бледное сияние. Это был красный свет, крик о помощи посреди небытия. Я мигнул в ответ, и еще одна вспышка отразилась на облачном небе, и улетающий штормовой ветер разметал ее в клочья. Я понял, что либо по несчастью, либо по желанию Господа мы оказались на месте убийства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Мы в нужном месте? — спросила Анжела.
— Максимально близко. — Мы могли быть и довольно далеко от него, но я сделал все, что мог.
— У нас даже нет полной уверенности, что Кассули решил встретить их именно здесь, — заметила Анжела, — это всего лишь наше предположение.
— Здесь, и нигде больше, — возразил я, но на самом деле мы и впрямь ничего не знали наверняка. Мы плыли наобум, но все равно это лучше, чем бездействовать. Но вот мы здесь, а какой от этого толк?
Анжела, с огрубевшим от морских ветров лицом и спутанными волосами, поставила «Сикоракс» носом на запад. Я дал ей возможность самой держать курс и только наблюдал, как она выбирает паруса и фиксирует руль. Вики точила когти о мешок с парусами.
— Может, они еще не дошли? — с надеждой спросила Анжела.
— Может быть. — На своей карте я помечал приблизительное продвижение «Уайлдтрека», и, если мои догадки были верны, наша встреча должна состояться очень скоро. Только надвигающийся шторм может ей помешать.
Анжела озирала пустынный горизонт.
— Может, они даже не пойдут здесь?
— Возможно.
Волнение усиливалось, и из-за пены, сдуваемой ветром с гребешков волн, резко упала видимость. Не спрашивая меня, с обретенной за дни нашего путешествия новой уверенностью, Анжела подобрала грот и спустила стаксель. Набегающие волны разбивались о форштевень, рассыпаясь на мелкие брызги, и под их натиском уверенность Анжелы тоже начала рассыпаться.
— Начинается шторм, да, Ник?
— Пока что только сильный ветер. Это еще не так плохо. Шторм нам ни к чему.
К сумеркам мы оставили только штормовой кливер и бизань-стаксель, и эти маленькие паруса несли нас среди вспенившихся волн. Мы с Анжелой облачились в водонепроницаемые костюмы и привязались страховочными ремнями. Вики мы отправили вниз, в каюту. «Сикоракс» проваливалась во впадины между зеленовато-черными волнами, верхушки которых покрывала белая пена. По небу неслись низкие тучи, ветер громко хлопал оснасткой. Анжела поежилась.
— А где спасательные пояса? — прокричала она.
— У меня их нет. Если ты свалишься, тебя уже ничто не спасет. Может, спустишься к Вики?
Я видел, что Анжела готова согласиться, но она лишь отрицательно покачала головой.
— Я хочу видеть бурю.
Ну что ж, она увидит бурю, и слава Богу, что это еще не настоящий шторм. И все же нынешняя ночь напоминала хаос сотворения.
Грохот стоял оглушительный. Вой ветра вмещал в себя множество звуков — от самых высоких до страшного низкого рева, напоминающего бесконечный взрыв. В этом сумасшедшем оркестре море выполняло функцию ударных инструментов и било в корпус яхты с такой силой, что скрипели доски, и казалось чудом, что творение рук человеческих способно сопротивляться этому натиску.
Но если шум был просто страшен, то вид океана с огромными волнами внушал настоящий ужас. Невероятная смесь воздуха, воды и пены причиняла такую же острую боль, как и удар хлыста. И в этом хаосе белого, черного и серого нужно было еще держать курс и двигаться вместе с волнами, а то и поперек их.
С наступлением темноты ветер сменил направление на поперечное, хотя самые сильные порывы продолжали идти с запада. «Сикоракс» парила над этим адом, словно колдунья, в честь которой она и была названа. Мы взлетали вверх по склонам гигантских океанских гор и с замиранием сердца падали вниз, в пенящиеся ямы. Я ощущал многотонную нагрузку ледяной воды на киль, и вдруг «Сикоракс» накренилась так, что почти легла на бок и грот вот-вот должен был зарыться в серовато-белесый водоворот, и я услышал крик Анжелы, похожий на жутковатый зов самого ветра.
Но «Сикоракс» выпрямилась, благодаря металлу, заложенному в киль, тому самому металлу, который запросто утянул бы яхту на дно, если бы море выиграло эту битву. Впрочем, разве может речь идти о битве? Море не враждебно, оно не видит и не слышит нас, и, когда надежды не остается совсем, страх уходит, уступая место смирению и покорности.
Вода гуляла по палубе, шипела в шпигатах и заливалась в кокпит. Я заставил Анжелу работать насосом, чтобы согреться, иначе холод убьет нас раньше, чем море. Море будет стегать, хватать и рвать нас, а холод — тот просто убаюкает до смерти. Я отправил Анжелу в каюту и велел согреться там, а потом принести мне термос и бутерброды. Она принесла мне еду и вернулась в каюту. Я представлял, как она лежит на койке, сжавшись в комочек, и к ней прижимается кошка. Пока «Сикоракс» взбиралась на гребень волны, я откачивал воду, а когда мы с сумасшедшей скоростью скользили вниз, пытался выровнять яхту. От ветра у меня разболелись глаза. Этот ветер зародился где-то в центре Северной Америки, окреп в жарких пшеничных полях и превратился в область низкого давления, которая бродит по океану, собирая дожди, что потом прольются над ячменными полями Англии. И все же, несмотря на большие волны, нам достался не самый сильный шторм, приводящий к кораблекрушениям, которые так часты в Атлантике. Этот больше смахивал на рычащую дикую кошку, которая пробежит по воде и исчезнет. На метеокарте он будет выглядеть в точности как тот, в котором погибла Надежна Беннистер.
Уже к концу ночи ветер стал утихать. Он все еще шумел в снастях и срывал гребешки волн, но я чувствовал, что яхта начинает двигаться легче. Шторм уходил, и только эти отвратительные поперечные волны еще баламутили море. Я открыл люк в каюту и увидел, что Анжела спит.
Направив яхту по ветру, я спустил кормовой стаксель, поднял и закрепил бизань и грот. Гребешки волн по-прежнему захлестывали «Сикоракс» и бились о паруса. Анжела все еще спала, но мне было не до отдыха — я искал глазами яхту, которая неслась бы в сторону Европы.
Но делал я это так, для очистки совести, потому что был уверен — мы пропустили «Уайлдтрек». Вероятность того, что мы найдем Беннистера, была минимальной с самого начала, поэтому я, собственно, и не ожидал ничего увидеть. Но вот в рассветных сумерках что-то мелькнуло. Сначала я просто не поверил своим глазам, измученным соленой водой. Я так устал и замерз, что принял это за вспышку молнии. Потом я решил, что вижу мираж, и только когда я заметил отражение «молнии» на облаках, я узнал это бледное сияние. Это был красный свет, крик о помощи посреди небытия. Я мигнул в ответ, и еще одна вспышка отразилась на облачном небе, и улетающий штормовой ветер разметал ее в клочья. Я понял, что либо по несчастью, либо по желанию Господа мы оказались на месте убийства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94