Последние две недели я прожил как во сне, а теперь пришла пора проснуться. Мое счастье было иллюзией, а возвращение Беннистера безжалостно напоминало, что нас с Анжелой связывает только постель.
Анжела повернулась ко мне. Она знала, о чем я думал.
— Прости меня.
— Не надо.
— Просто... — Она пожала плечами, не зная, что сказать.
— У него пальма первенства?
— Наверное, да.
— А у тебя нет выбора? — спросил я и тут же пожалел об этом, потому что тем самым проявил свою ревность.
— У меня всегда есть выбор, — ответила она с вызовом.
— Тогда почему же мы не можем уплыть на «Сикоракс» в воскресенье? В воскресенье Беннистер будет еще во Франции, хотя «Уайлдтрек» отправился домой три недели назад. Ты поплывешь со мной, — продолжал я. — Через несколько дней мы будем на Азорах, а там решим, что делать. Может, ты хочешь еще раз побывать в Австралии? Или мечтаешь побороздить Карибское море?
Анжела скрутила волосы и уложила их вокруг головы.
— Я страдаю морской болезнью.
— Через три дня все пройдет.
— Я этого не переживу. — Она смотрела в зеркало и вставляла в волосы шпильки. — Я не гожусь для моря.
— Все с этим справляются, — заметил я, — через какое-то время. Поверь мне, это не надолго.
— Ну, Ник!
Я давил на нее слишком сильно.
— Прости.
Она внимательно разглядывала свое отражение.
— Неужели ты думаешь, что мне не хочется бросить все это? Я сыта по горло этой неуверенностью Тони, этой завистью на работе, возней с графиками и киноинвентарем, суетой и вечными поисками идей для следующей программы! Но я не могу решиться на такое, не могу. Будь мне двадцать лет — другое дело. В этом возрасте весь мир состоит из любви — надо только немного в это верить. Но мне уже двадцать шесть.
— Двадцать шесть — это еще не возраст.
— Я чересчур стара, чтобы быть хиппи.
— Но я же не хиппи.
— А кто же ты, черт побери? — Она вытряхнула из пачки сигарету и закурила. — Ты собираешься шляться по миру как цыган. А где ты возьмешь деньги? Что будешь делать, если откажут ноги? А когда ты состаришься? Для тебя это нормально, тебя это особенно не заботит. Ты уверен, что все получится. Но я не такая, как ты...
— Ты хочешь быть в безопасности.
— А разве это плохо? — спросила она воинственно.
— Нет, просто я люблю тебя и не хочу потерять.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Найди работу, поселись в Девоне. С твоей медалью это легко.
— Может быть.
Ее лицо исказилось, и она загасила сигарету, даже не сделав первой затяжки. Она встала, обошла кровать и сбросила купальный халат на пол. Она стояла передо мной совсем голая и смотрела на меня.
— Послушай, давай сначала закончим фильм, а потом уже будет думать о будущем.
Я откинул для нее одеяло.
— Хорошо, босс.
Анжела улеглась рядом со мной.
— Ты останешься до завтра?
Завтра была пятница.
— А как насчет уик-энда?
— Ты же знаешь, я не могу.
Беннистер хотел, чтобы Анжела прилетела к нему во Францию на уик-энд. После нескольких удачных гонок он переехал на Ривьеру для участия в жюри телевизионного фестиваля. Теперь работа была закончена, и он хотел, чтобы Анжела прилетела на закрытие. Предполагалось, что она будет в Ницце в пятницу вечером, а в понедельник утром они вернутся обратно и сразу же поедут в Девон. Мы оба понимали, что сегодня — наша последняя ночь украденной свободы, так как с возвращением Беннистера возникнут всем известные трудности.
Утром Анжела ушла пораньше — ей надо было побывать в нескольких студиях, где делали предварительный монтаж отснятого материала. Я сам себе сварил кофе в маленькой кухоньке, принял душ в ее миниатюрной ванной комнате, затем сел и составил список карт, которые мне понадобятся. Список получился длинным, а денег как всегда было в обрез, и, поразмыслив, я сократил его, оставив лишь Азоры и Карибское море. Каждая поездка в Лондон означала, что придется вычеркнуть из списка еще несколько карт, но я полагал, что «Сикоракс» не будет на меня в обиде. Я окинул взглядом немногочисленные вещи, принадлежащие Анжеле: разбросанные бумаги, оставшиеся от прошлых программ, приятная акварель на стене да потертый плюшевый мишка, единственное напоминание о детстве в родном доме.
Зазвонил телефон. Я не двинулся с места. Аппарат был с автоответчиком, и я, хотя и находился в квартире, оставил его включенным. Если это Анжела, то, услышав ее голос, я подниму трубку и отключу автомат. Я ненавидел этот механизм, он напоминал мне типичную уловку при изменах, но предосторожность была необходима. Иногда звонил Беннистер, и я слушал его властный голос, дающий четкие указания, и во мне закипала ревность.
Вежливый голос Анжелы, записанный на пленку, приносил извинения, что она не может лично поговорить по телефону. Пожалуйста, оставьте сообщение после гудка, говорила она, и послышался сигнал. Потом наступила тишина, и я уже было подумал, что звонивший повесил трубку, как вдруг раздался знакомый голос: «Привет. Вы меня не знаете. Меня зовут Джилл-Бет Киров. Мы встречались на банкете у Энтони Беннистера. Может, помните? Я разыскиваю Ника Сендмена и поскольку знаю, что вы делаете фильм о нем, то подумала, что, может, вы передадите ему о моем звонке. Мой номер...»
Голос прервался, так как я отключил автомат и поднял трубку:
— Джилл-Бет?
— Ник! Привет!
Я был рассержен.
— Откуда, черт побери, ты знаешь, что я здесь?
— Что с тобой, Ник? — опешила она. — Я просто разыскиваю тебя. Я не знала, где ты, и собиралась зажечь маяки везде, где только можно. Нам надо поговорить. Идет?
На мгновение я забыл о договоренности с Мики Хардингом.
— Думаю, нам нечего сказать друг другу.
Она помолчала.
— Ты хочешь играть по-жесткому или по-мягкому?
— Что это значит? — не понял я.
Она вздохнула.
— Однажды мне пришлось собирать сведения о парне, похожем на тебя, Ник. Правда, у него был ялик, совершенно прелестный. На носу у ялика была фигура русалки с лицом его жены. Парень очень гордился своим судном. Но оно сгорело. Это была трагедия. Понимаешь, человек вложил в этот ялик всю свою душу, а одна-единственная сигарета устроила фейерверк, как салют на Четвертое июля.
— Ты мне угрожаешь?
— Ник! — в ее голосе слышалась обида. — Я просто хочу поговорить с тобой, хорошо? Что здесь такого?
Я вспомнил Мики и его обещание, что газета поможет мне выйти сухим из воды.
— Хорошо, — осторожно ответил я.
Она предложила встретиться прямо сегодня, за завтраком, но я не знал, смогу ли я так быстро связаться с Мики. Я вообще не был уверен, что разыщу его в выходные дни.
— Мы сможем встретиться не раньше понедельника, — сказал я, — это в лучшем случае, и я буду в Девоне.
— Хорошо, Ник.
Она назвала кафе, которое я знал, и назначила время.
Я положил трубку. Оказалось, Кассули и не думал прекращать преследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Анжела повернулась ко мне. Она знала, о чем я думал.
— Прости меня.
— Не надо.
— Просто... — Она пожала плечами, не зная, что сказать.
— У него пальма первенства?
— Наверное, да.
— А у тебя нет выбора? — спросил я и тут же пожалел об этом, потому что тем самым проявил свою ревность.
— У меня всегда есть выбор, — ответила она с вызовом.
— Тогда почему же мы не можем уплыть на «Сикоракс» в воскресенье? В воскресенье Беннистер будет еще во Франции, хотя «Уайлдтрек» отправился домой три недели назад. Ты поплывешь со мной, — продолжал я. — Через несколько дней мы будем на Азорах, а там решим, что делать. Может, ты хочешь еще раз побывать в Австралии? Или мечтаешь побороздить Карибское море?
Анжела скрутила волосы и уложила их вокруг головы.
— Я страдаю морской болезнью.
— Через три дня все пройдет.
— Я этого не переживу. — Она смотрела в зеркало и вставляла в волосы шпильки. — Я не гожусь для моря.
— Все с этим справляются, — заметил я, — через какое-то время. Поверь мне, это не надолго.
— Ну, Ник!
Я давил на нее слишком сильно.
— Прости.
Она внимательно разглядывала свое отражение.
— Неужели ты думаешь, что мне не хочется бросить все это? Я сыта по горло этой неуверенностью Тони, этой завистью на работе, возней с графиками и киноинвентарем, суетой и вечными поисками идей для следующей программы! Но я не могу решиться на такое, не могу. Будь мне двадцать лет — другое дело. В этом возрасте весь мир состоит из любви — надо только немного в это верить. Но мне уже двадцать шесть.
— Двадцать шесть — это еще не возраст.
— Я чересчур стара, чтобы быть хиппи.
— Но я же не хиппи.
— А кто же ты, черт побери? — Она вытряхнула из пачки сигарету и закурила. — Ты собираешься шляться по миру как цыган. А где ты возьмешь деньги? Что будешь делать, если откажут ноги? А когда ты состаришься? Для тебя это нормально, тебя это особенно не заботит. Ты уверен, что все получится. Но я не такая, как ты...
— Ты хочешь быть в безопасности.
— А разве это плохо? — спросила она воинственно.
— Нет, просто я люблю тебя и не хочу потерять.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Найди работу, поселись в Девоне. С твоей медалью это легко.
— Может быть.
Ее лицо исказилось, и она загасила сигарету, даже не сделав первой затяжки. Она встала, обошла кровать и сбросила купальный халат на пол. Она стояла передо мной совсем голая и смотрела на меня.
— Послушай, давай сначала закончим фильм, а потом уже будет думать о будущем.
Я откинул для нее одеяло.
— Хорошо, босс.
Анжела улеглась рядом со мной.
— Ты останешься до завтра?
Завтра была пятница.
— А как насчет уик-энда?
— Ты же знаешь, я не могу.
Беннистер хотел, чтобы Анжела прилетела к нему во Францию на уик-энд. После нескольких удачных гонок он переехал на Ривьеру для участия в жюри телевизионного фестиваля. Теперь работа была закончена, и он хотел, чтобы Анжела прилетела на закрытие. Предполагалось, что она будет в Ницце в пятницу вечером, а в понедельник утром они вернутся обратно и сразу же поедут в Девон. Мы оба понимали, что сегодня — наша последняя ночь украденной свободы, так как с возвращением Беннистера возникнут всем известные трудности.
Утром Анжела ушла пораньше — ей надо было побывать в нескольких студиях, где делали предварительный монтаж отснятого материала. Я сам себе сварил кофе в маленькой кухоньке, принял душ в ее миниатюрной ванной комнате, затем сел и составил список карт, которые мне понадобятся. Список получился длинным, а денег как всегда было в обрез, и, поразмыслив, я сократил его, оставив лишь Азоры и Карибское море. Каждая поездка в Лондон означала, что придется вычеркнуть из списка еще несколько карт, но я полагал, что «Сикоракс» не будет на меня в обиде. Я окинул взглядом немногочисленные вещи, принадлежащие Анжеле: разбросанные бумаги, оставшиеся от прошлых программ, приятная акварель на стене да потертый плюшевый мишка, единственное напоминание о детстве в родном доме.
Зазвонил телефон. Я не двинулся с места. Аппарат был с автоответчиком, и я, хотя и находился в квартире, оставил его включенным. Если это Анжела, то, услышав ее голос, я подниму трубку и отключу автомат. Я ненавидел этот механизм, он напоминал мне типичную уловку при изменах, но предосторожность была необходима. Иногда звонил Беннистер, и я слушал его властный голос, дающий четкие указания, и во мне закипала ревность.
Вежливый голос Анжелы, записанный на пленку, приносил извинения, что она не может лично поговорить по телефону. Пожалуйста, оставьте сообщение после гудка, говорила она, и послышался сигнал. Потом наступила тишина, и я уже было подумал, что звонивший повесил трубку, как вдруг раздался знакомый голос: «Привет. Вы меня не знаете. Меня зовут Джилл-Бет Киров. Мы встречались на банкете у Энтони Беннистера. Может, помните? Я разыскиваю Ника Сендмена и поскольку знаю, что вы делаете фильм о нем, то подумала, что, может, вы передадите ему о моем звонке. Мой номер...»
Голос прервался, так как я отключил автомат и поднял трубку:
— Джилл-Бет?
— Ник! Привет!
Я был рассержен.
— Откуда, черт побери, ты знаешь, что я здесь?
— Что с тобой, Ник? — опешила она. — Я просто разыскиваю тебя. Я не знала, где ты, и собиралась зажечь маяки везде, где только можно. Нам надо поговорить. Идет?
На мгновение я забыл о договоренности с Мики Хардингом.
— Думаю, нам нечего сказать друг другу.
Она помолчала.
— Ты хочешь играть по-жесткому или по-мягкому?
— Что это значит? — не понял я.
Она вздохнула.
— Однажды мне пришлось собирать сведения о парне, похожем на тебя, Ник. Правда, у него был ялик, совершенно прелестный. На носу у ялика была фигура русалки с лицом его жены. Парень очень гордился своим судном. Но оно сгорело. Это была трагедия. Понимаешь, человек вложил в этот ялик всю свою душу, а одна-единственная сигарета устроила фейерверк, как салют на Четвертое июля.
— Ты мне угрожаешь?
— Ник! — в ее голосе слышалась обида. — Я просто хочу поговорить с тобой, хорошо? Что здесь такого?
Я вспомнил Мики и его обещание, что газета поможет мне выйти сухим из воды.
— Хорошо, — осторожно ответил я.
Она предложила встретиться прямо сегодня, за завтраком, но я не знал, смогу ли я так быстро связаться с Мики. Я вообще не был уверен, что разыщу его в выходные дни.
— Мы сможем встретиться не раньше понедельника, — сказал я, — это в лучшем случае, и я буду в Девоне.
— Хорошо, Ник.
Она назвала кафе, которое я знал, и назначила время.
Я положил трубку. Оказалось, Кассули и не думал прекращать преследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94