— Я напишу когда-нибудь.
— Обязательно. — Голос ее звучал как-то скованно.
— Я люблю тебя.
— Не надо об этом, Ник.
Это было печальное расставание и безрадостный отъезд. Мотор не заводился, но кливер уже тянул нос «Сикоракс» от причала. Анжела отдала швартовы, я поднял грот и бизань. Между корпусом яхты и берегом забурлила вода, а я укладывал канаты.
— В каюте для тебя подарок, — произнесла Анжела. «Сикоракс» уже быстро двигалась, подхваченная отливной волной и бурным течением, и Анжела решила, что я не расслышал ее слов. Она сложила руки рупором и прокричала опять: — В каюте, Ник! Подарок!
Я махнул рукой, показывая, что все понял, но у меня не было времени спуститься в каюту, пока я не выведу «Сикоракс» в главный канал. Справившись с этой задачей, я зафиксировал руль, пошел вниз и открыл те две коробки, что Анжела принесла последними. В одной оказались кошачьи консервы, а в другой — маленький черный котенок, и, едва я поднял крышку, он впился в меня своими острыми, как иголочки, коготками.
Я подошел к фальшборту и посмотрел назад, но Анжела уже ушла с причала. Сидя на ступеньках каюты, котенок с удивлением рассматривал свой новый дом и меня заодно.
— Я буду звать тебя Анжел, — сказал я ему.
Анжел зашипел на меня. Шерсть у него на загривке поднялась дыбом. Я очень надеялся, что он окажется морским котом. А еще я надеялся, что он принесет мне удачу.
Проплывая мимо пивной, я подумал: когда теперь доведется посидеть здесь? Кто-то, узнав «Сикоракс», помахал мне из окна, и я тоже помахал в ответ. Там, в дальних морях, я не раз вспомню эту забегаловку, где можно было просто поболтать и выпить пива, но сейчас мне предстояло входить в узкость, и я отогнал ностальгические настроения и сосредоточился на маневрировании. Отдыхающие, припарковавшие свои машины на берегу реки, сосредоточенно наблюдали за мной. «Сикоракс» уже утратила весь свой показной лоск, и туристы видели перед собой обычную тяжело груженную яхту, отправляющуюся в дальние странствия, чья красота определяется исключительно ее навигационными качествами. Котенок забрался в кубрик и оскалил на меня свои зубки. Я почесал его за ухом и с умилением наблюдал, как он карабкается на крышу и точит там свои коготки о веревки шлюпки.
— Анжел, — попробовал я окликнуть его, — Анжел.
Я не заполнил форму С1328, часть 1, ставящую в известность таможенную службу ее величества о том, что я отправляюсь за границу. Эта чертова С1328! «Сикоракс» не была зарегистрирована, а отсутствие регистрационных документов осложнит мое пребывание в иностранных портах. Черт бы побрал этих бюрократов! В мире развелось так много брюзжащих чиновников, но «Сикоракс» поплывет, куда захочет, несмотря ни на что! Впереди показался городской причал и устье реки, где полуштормоврй ветер разбивал об отмели пенящиеся волны. Из-за сильной облачности уже почти стемнело, а в городе так тепло светились огоньки... Голубой неоновый крест на фронтоне англиканской церкви сверкал, как маяк, и я помолился за свою маленькую яхту, которая отправлялась бороздить огромный океан. Дождь хлестал нас, и котенок громко пищал в знак протеста.
Вдруг на каменном пирсе, рядом с городским доком, сверкнули автомобильные фары. Приблизившись, я разглядел синий «порше» и подумал, что Анжела решила еще раз проводить меня. Она подбежала к заправочному понтону и замахала мне обеими руками. Я помахал ей в ответ, недоумевая, почему сейчас она прощается со мной столь энергично, а всего каких-то полчаса назад наше расставание выглядело довольно прохладным.
— Мне нравится котенок! — крикнул я как можно громче.
— Ник! Ник! — Тут я увидел, что она подзывает меня. Я повернул руль и повел яхту к понтону. К нему были пришвартованы два моторных катера, и Анжела уже перелезала через полуют того, что побольше. Она встала на самой кромке, держась за пиллерс. В руке у нее была большая сумка.
Я поставил «Сикоракс» против ветра и дал возможность приливному течению отнести меня к катеру. Анжела бросила сумку на палубу, на секунду замерла и, ухватившись за мою руку, прыгнула в кубрик.
Я положил руль вправо и выбрал шкоты поперек кливера, чтобы сделать поворот. Я заметил, что дверца в машине осталась открытой и фары горели.
— Ты уверена? — спросил я ее.
— Конечно нет, но... — У Анжелы был странно сердитый голос.
— Но что?
Глаза у нее покраснели от слез.
— Твоя нога. Ты можешь погибнуть там, Ник.
— Со мной все будет в порядке, — пообещал я.
— И ты сказал, что яхта пойдет быстрее, если на борту будут два человека.
— Это так, — я растравил паруса, и они захлопали на ветру, — но только в том случае, если один из них не страдает морской болезнью. — Мне до боли хотелось, чтобы она поплыла со мной, но я привык реально смотреть на вещи.
Анжела отогнула ухо и продемонстрировала мне полоску пластыря.
— Фармацевт сказал, что это обязательно поможет. — Похоже, Анжела приобрела эти полоски, когда покупала мне лекарства и прочие снадобья. Следовательно, у нее было достаточно времени, чтобы обдумать свое решение.
— Но в море придется нелегко, — предупредил я ее. Пока «Сикоракс» спокойно дрейфовала на волнах, на тот случай, если Анжела передумает и захочет вернуться на понтон.
— Если ты сейчас дашь мне выбор, — предупредила она, — то, возможно, я и не останусь.
Но я не дал ей выбора. Вместо этого я поставил ее у руля, а сам выбрал шкоты.
— Так держать. Видишь белый столб прямо по курсу? Правь все время на него.
Я подхватил с палубы ее сумку и поднял стаксель. Я был так счастлив, что, казалось, мог пройти по воде.
Нос «Сикоракс» рассек волну у отмели, и нас окатили первые брызги. Итак, мы втроем выходили в открытое море.
Часть четвертая
Анжелу мучила морская болезнь. Днем и ночью ее колотил озноб, и на нее было жалко смотреть. Я уговаривал ее перейти в кубрик, на свежий воздух, но она только отстранялась от меня. Совершенно беспомощная, Анжела лежала на подветренной койке, закутавшись в одеяла и придвинув поближе цинковое ведро.
Котенок чувствовал себя прекрасно.
Для него этот мир, постоянно убегающий от ветра и содрогающийся от ударов волн, был самым лучшим из всех возможных. Он спал на коленях у Анжелы, радуя ее своей доверчивостью. А днем носился по яхте, выделывая такие акробатические номера, что я все время боялся, как бы его не смыло за борт. Но этот маленький чертенок прекрасно знал, как надо избегать волн. Как-то раз он вскочил на галс грота и повис на парусе, растопырив лапы, а прямо под ним бушевал океан, сотрясая шлюпку на крыше кубрика. С тех пор котенок полюбил грот, и теперь, когда он быстро карабкался по парусу, я всерьез беспокоился, как бы он не разорвал его своими коготками. Он запутывался в усах гафеля и висел там, словно черный паук на большой белой стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Обязательно. — Голос ее звучал как-то скованно.
— Я люблю тебя.
— Не надо об этом, Ник.
Это было печальное расставание и безрадостный отъезд. Мотор не заводился, но кливер уже тянул нос «Сикоракс» от причала. Анжела отдала швартовы, я поднял грот и бизань. Между корпусом яхты и берегом забурлила вода, а я укладывал канаты.
— В каюте для тебя подарок, — произнесла Анжела. «Сикоракс» уже быстро двигалась, подхваченная отливной волной и бурным течением, и Анжела решила, что я не расслышал ее слов. Она сложила руки рупором и прокричала опять: — В каюте, Ник! Подарок!
Я махнул рукой, показывая, что все понял, но у меня не было времени спуститься в каюту, пока я не выведу «Сикоракс» в главный канал. Справившись с этой задачей, я зафиксировал руль, пошел вниз и открыл те две коробки, что Анжела принесла последними. В одной оказались кошачьи консервы, а в другой — маленький черный котенок, и, едва я поднял крышку, он впился в меня своими острыми, как иголочки, коготками.
Я подошел к фальшборту и посмотрел назад, но Анжела уже ушла с причала. Сидя на ступеньках каюты, котенок с удивлением рассматривал свой новый дом и меня заодно.
— Я буду звать тебя Анжел, — сказал я ему.
Анжел зашипел на меня. Шерсть у него на загривке поднялась дыбом. Я очень надеялся, что он окажется морским котом. А еще я надеялся, что он принесет мне удачу.
Проплывая мимо пивной, я подумал: когда теперь доведется посидеть здесь? Кто-то, узнав «Сикоракс», помахал мне из окна, и я тоже помахал в ответ. Там, в дальних морях, я не раз вспомню эту забегаловку, где можно было просто поболтать и выпить пива, но сейчас мне предстояло входить в узкость, и я отогнал ностальгические настроения и сосредоточился на маневрировании. Отдыхающие, припарковавшие свои машины на берегу реки, сосредоточенно наблюдали за мной. «Сикоракс» уже утратила весь свой показной лоск, и туристы видели перед собой обычную тяжело груженную яхту, отправляющуюся в дальние странствия, чья красота определяется исключительно ее навигационными качествами. Котенок забрался в кубрик и оскалил на меня свои зубки. Я почесал его за ухом и с умилением наблюдал, как он карабкается на крышу и точит там свои коготки о веревки шлюпки.
— Анжел, — попробовал я окликнуть его, — Анжел.
Я не заполнил форму С1328, часть 1, ставящую в известность таможенную службу ее величества о том, что я отправляюсь за границу. Эта чертова С1328! «Сикоракс» не была зарегистрирована, а отсутствие регистрационных документов осложнит мое пребывание в иностранных портах. Черт бы побрал этих бюрократов! В мире развелось так много брюзжащих чиновников, но «Сикоракс» поплывет, куда захочет, несмотря ни на что! Впереди показался городской причал и устье реки, где полуштормоврй ветер разбивал об отмели пенящиеся волны. Из-за сильной облачности уже почти стемнело, а в городе так тепло светились огоньки... Голубой неоновый крест на фронтоне англиканской церкви сверкал, как маяк, и я помолился за свою маленькую яхту, которая отправлялась бороздить огромный океан. Дождь хлестал нас, и котенок громко пищал в знак протеста.
Вдруг на каменном пирсе, рядом с городским доком, сверкнули автомобильные фары. Приблизившись, я разглядел синий «порше» и подумал, что Анжела решила еще раз проводить меня. Она подбежала к заправочному понтону и замахала мне обеими руками. Я помахал ей в ответ, недоумевая, почему сейчас она прощается со мной столь энергично, а всего каких-то полчаса назад наше расставание выглядело довольно прохладным.
— Мне нравится котенок! — крикнул я как можно громче.
— Ник! Ник! — Тут я увидел, что она подзывает меня. Я повернул руль и повел яхту к понтону. К нему были пришвартованы два моторных катера, и Анжела уже перелезала через полуют того, что побольше. Она встала на самой кромке, держась за пиллерс. В руке у нее была большая сумка.
Я поставил «Сикоракс» против ветра и дал возможность приливному течению отнести меня к катеру. Анжела бросила сумку на палубу, на секунду замерла и, ухватившись за мою руку, прыгнула в кубрик.
Я положил руль вправо и выбрал шкоты поперек кливера, чтобы сделать поворот. Я заметил, что дверца в машине осталась открытой и фары горели.
— Ты уверена? — спросил я ее.
— Конечно нет, но... — У Анжелы был странно сердитый голос.
— Но что?
Глаза у нее покраснели от слез.
— Твоя нога. Ты можешь погибнуть там, Ник.
— Со мной все будет в порядке, — пообещал я.
— И ты сказал, что яхта пойдет быстрее, если на борту будут два человека.
— Это так, — я растравил паруса, и они захлопали на ветру, — но только в том случае, если один из них не страдает морской болезнью. — Мне до боли хотелось, чтобы она поплыла со мной, но я привык реально смотреть на вещи.
Анжела отогнула ухо и продемонстрировала мне полоску пластыря.
— Фармацевт сказал, что это обязательно поможет. — Похоже, Анжела приобрела эти полоски, когда покупала мне лекарства и прочие снадобья. Следовательно, у нее было достаточно времени, чтобы обдумать свое решение.
— Но в море придется нелегко, — предупредил я ее. Пока «Сикоракс» спокойно дрейфовала на волнах, на тот случай, если Анжела передумает и захочет вернуться на понтон.
— Если ты сейчас дашь мне выбор, — предупредила она, — то, возможно, я и не останусь.
Но я не дал ей выбора. Вместо этого я поставил ее у руля, а сам выбрал шкоты.
— Так держать. Видишь белый столб прямо по курсу? Правь все время на него.
Я подхватил с палубы ее сумку и поднял стаксель. Я был так счастлив, что, казалось, мог пройти по воде.
Нос «Сикоракс» рассек волну у отмели, и нас окатили первые брызги. Итак, мы втроем выходили в открытое море.
Часть четвертая
Анжелу мучила морская болезнь. Днем и ночью ее колотил озноб, и на нее было жалко смотреть. Я уговаривал ее перейти в кубрик, на свежий воздух, но она только отстранялась от меня. Совершенно беспомощная, Анжела лежала на подветренной койке, закутавшись в одеяла и придвинув поближе цинковое ведро.
Котенок чувствовал себя прекрасно.
Для него этот мир, постоянно убегающий от ветра и содрогающийся от ударов волн, был самым лучшим из всех возможных. Он спал на коленях у Анжелы, радуя ее своей доверчивостью. А днем носился по яхте, выделывая такие акробатические номера, что я все время боялся, как бы его не смыло за борт. Но этот маленький чертенок прекрасно знал, как надо избегать волн. Как-то раз он вскочил на галс грота и повис на парусе, растопырив лапы, а прямо под ним бушевал океан, сотрясая шлюпку на крыше кубрика. С тех пор котенок полюбил грот, и теперь, когда он быстро карабкался по парусу, я всерьез беспокоился, как бы он не разорвал его своими коготками. Он запутывался в усах гафеля и висел там, словно черный паук на большой белой стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94