не
содержится ли ваше личное счастье в счастье общем?
32. Прочь себялюбие, прочь эгоизм. Они-то и убивают счастье. Жить для
других значит жить для себя. Доброжелательность, бесконечная любовь к себе
подобным - вот, поверьте мне, истинное блаженство; иного нет.
33. Не есть ли все движение вещества результат звуковых и гармонических
колебаний, воздушного флюида или какого-либо иного подобного флюида, еще
более тонкого, более эфирного, который проникает в самые плотные тела и
действует непосредственно на составляющие их элементарные молекулы?
34. Для нас звук - это нечто, действующее на наш орган слуха. Но почему
не может он быть, по своему гармоническому действию, началом или причиной
бесчисленного множества изменений и преобразований вещества, законы и
причины которых нам ныне неизвестны?
35. Колебания воздуха - вот что на самом деле звук. Но может ли воздух
колебаться, не воздействуя известным образом на окружающие его тела?
Впрочем, противное уже доказано.
36. Несомненно, воздух находится в постоянном движении. Почему же,
например, этим непрерывным движением воздухообразной природы не могут быть
вызваны некоторые из необъяснимых явлений природы органической, происходящие
внутри тел, как то: восходящее движение соков в растениях, кровообращение в
животных и т.д., явлений, находящихся так или иначе в противоречии с
известными нам законами природы, а именно с законом всеобщего тяготения? Я,
например, не вижу, почему не могли бы в результате этого движения
создаваться известные созвучия между частицами мозгового вещества, волокнами
и пр., находящимися между собой в определенных гармонических отношениях,
будь то в одном и том же существе или в разных, и почему не могут эти
созвучия привести к некоторым действиям, которые нас удивляют? Если
волнообразное движение воздуха может вызывать колебания струны, натянутой в
созвучии с другой струной, почему, я вас спрашиваю, нерв не может испытать
тех же колебаний и по той же причине?
37. Конечно, все это пока только вопросы: но согласитесь, что если бы на
эти вопросы были ответы, какие огромные возможности применения открылись бы
тогда для науки о числах и как была бы расширена область математической
достоверности28!
38. Существует ли бесконечность пространства, я не знаю, но знаю, что
существует бесконечность времени, что эта бесконечность, эта неизменяемая
длительность, эта беспредельная преемственность всего и есть сама жизнь или
совершенное существование29. И прежде всего: конечное множественно,
бесконечное - нет. Идея множественности сливается в моем уме с идеей
уничтожения; идея единства - с идеей вечности. Итак, уничтожение для меня
есть зло, вечность - добро, зло стремится только к уничтожению, благо -
только к сохранению; следовательно, вечность, благо, жизнь - это одно и то
же.
Я называю это двумя конечными идеями человеческого разума, ибо они
находятся на двух концах той черты, которая является его мерилом. Все другие
идеи человека заключаются в этих идеях или связываются с ними, так что разум
человека не может знать ничего такого, с чем не была бы связана идея
уничтожения или идея сохранения. Будучи основой всех наших суждений, и не
только суждений но и всех наших чувств, эти рамки, в пределах которых
происходит все движение нашего разума, являются, бессознательно для нас,
законом нашего мышления. Заметьте, что даже идеи числовые, как ни кажутся
они чуждыми этим понятиям, все же не выступают за их пределы, ибо идеи
числовые - это идеи деления и сложения: делить значит уничтожать, складывать
значит производить.
Мысль нравственная особенно, на мой взгляд, не может иметь иной основы,
кроме этой. Всякая идея совершенства, красоты, гармонии, добродетели, любви
есть только видоизменение идеи сохранения; всякая идея несовершенства,
безобразия, раздора, порока, ненависти, есть видоизменение идеи уничтожения.
Мы не можем представить себе ничего доброго или прекрасного, не приписывая
ему в то же время длительности, непрерывности, устойчивости, или представить
себе зло, безобразие, не соединяя их с идеей неустойчивости, прерывности,
уничтожения, Таким образом, наш ум постоянно пребывает между мыслью о жизни
и смерти, и, действительно, лишь эти две мысли управляют им.
Следует заметить, что чувство самосохранения совершенно не входит в эти
элементарные понятия нашего разума. Начало самосохранения есть начало мира
животного, совершенно отличное от начала нравственного30. Следовало их
объединить, чтобы создать совершенную жизнь; именно это и сделала
христианская философия, внеся идею вечного спасения, как блага совершенного.
39. Предположим, что исторический факт утверждения христианства будет
объяснен самым естественным образом, подобно, например, развитию иудаизма
под влиянием его смешения с восточной философией и философией греческой, ...
спрашивается, в чем здесь доказательство, опровергающее откровение? Когда же
Спаситель утверждал, что Отец открылся ему в явлении необычном и внезапном,
в каком сам он, например, впоследствии явился апостолу Павлу31? И не сказано
ли нам, что он слушался и вопрошал учителей, и еще что ребенок возрастал и
укреплялся духом32?
40. Есть историческая правда факта, есть историческая правда смысла: в
истории есть анализ, но есть там и синтез; я бы даже сказал, что в истории
есть a priori не в меньшей степени, чем a posteriori33.
41. Без всякого сомнения наиболее истинным в истории является не то, что
она повествует, а то, что она мыслит, что она воображает, что она измышляет.
В этом смысле поэтические представления могут быть ближе к истине, чем самый
добросовестный рассказ, точно так же как чистое рассуждение часто
достовернее опыта. Связь между событиями можно себе только представить, в
хронике ее не отыщешь: здесь бесполезны заключения чисто рассудочные, ибо
рассудок, в конце концов, не может овладеть прошлым, всецело являющимся
достоянием воображения и поэзии. К тому же, очевидец очень часто, а может
быть и никогда, не видит событие таким, каким оно было, и по истечении веков
глубокий мыслитель представляет себе исторические события вернее, чем
современник, в них участвовавший. Что должен был для этого проделать
мыслитель? Он исходил из принципа, стоящего вне течений исторических
событий, т.е. из принципа априорного. Вот измышление и вместе с тем высшая
историческая правда. Можно сказать, что этой правды нет в самой истории, но
что она внесена в нее мыслью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
содержится ли ваше личное счастье в счастье общем?
32. Прочь себялюбие, прочь эгоизм. Они-то и убивают счастье. Жить для
других значит жить для себя. Доброжелательность, бесконечная любовь к себе
подобным - вот, поверьте мне, истинное блаженство; иного нет.
33. Не есть ли все движение вещества результат звуковых и гармонических
колебаний, воздушного флюида или какого-либо иного подобного флюида, еще
более тонкого, более эфирного, который проникает в самые плотные тела и
действует непосредственно на составляющие их элементарные молекулы?
34. Для нас звук - это нечто, действующее на наш орган слуха. Но почему
не может он быть, по своему гармоническому действию, началом или причиной
бесчисленного множества изменений и преобразований вещества, законы и
причины которых нам ныне неизвестны?
35. Колебания воздуха - вот что на самом деле звук. Но может ли воздух
колебаться, не воздействуя известным образом на окружающие его тела?
Впрочем, противное уже доказано.
36. Несомненно, воздух находится в постоянном движении. Почему же,
например, этим непрерывным движением воздухообразной природы не могут быть
вызваны некоторые из необъяснимых явлений природы органической, происходящие
внутри тел, как то: восходящее движение соков в растениях, кровообращение в
животных и т.д., явлений, находящихся так или иначе в противоречии с
известными нам законами природы, а именно с законом всеобщего тяготения? Я,
например, не вижу, почему не могли бы в результате этого движения
создаваться известные созвучия между частицами мозгового вещества, волокнами
и пр., находящимися между собой в определенных гармонических отношениях,
будь то в одном и том же существе или в разных, и почему не могут эти
созвучия привести к некоторым действиям, которые нас удивляют? Если
волнообразное движение воздуха может вызывать колебания струны, натянутой в
созвучии с другой струной, почему, я вас спрашиваю, нерв не может испытать
тех же колебаний и по той же причине?
37. Конечно, все это пока только вопросы: но согласитесь, что если бы на
эти вопросы были ответы, какие огромные возможности применения открылись бы
тогда для науки о числах и как была бы расширена область математической
достоверности28!
38. Существует ли бесконечность пространства, я не знаю, но знаю, что
существует бесконечность времени, что эта бесконечность, эта неизменяемая
длительность, эта беспредельная преемственность всего и есть сама жизнь или
совершенное существование29. И прежде всего: конечное множественно,
бесконечное - нет. Идея множественности сливается в моем уме с идеей
уничтожения; идея единства - с идеей вечности. Итак, уничтожение для меня
есть зло, вечность - добро, зло стремится только к уничтожению, благо -
только к сохранению; следовательно, вечность, благо, жизнь - это одно и то
же.
Я называю это двумя конечными идеями человеческого разума, ибо они
находятся на двух концах той черты, которая является его мерилом. Все другие
идеи человека заключаются в этих идеях или связываются с ними, так что разум
человека не может знать ничего такого, с чем не была бы связана идея
уничтожения или идея сохранения. Будучи основой всех наших суждений, и не
только суждений но и всех наших чувств, эти рамки, в пределах которых
происходит все движение нашего разума, являются, бессознательно для нас,
законом нашего мышления. Заметьте, что даже идеи числовые, как ни кажутся
они чуждыми этим понятиям, все же не выступают за их пределы, ибо идеи
числовые - это идеи деления и сложения: делить значит уничтожать, складывать
значит производить.
Мысль нравственная особенно, на мой взгляд, не может иметь иной основы,
кроме этой. Всякая идея совершенства, красоты, гармонии, добродетели, любви
есть только видоизменение идеи сохранения; всякая идея несовершенства,
безобразия, раздора, порока, ненависти, есть видоизменение идеи уничтожения.
Мы не можем представить себе ничего доброго или прекрасного, не приписывая
ему в то же время длительности, непрерывности, устойчивости, или представить
себе зло, безобразие, не соединяя их с идеей неустойчивости, прерывности,
уничтожения, Таким образом, наш ум постоянно пребывает между мыслью о жизни
и смерти, и, действительно, лишь эти две мысли управляют им.
Следует заметить, что чувство самосохранения совершенно не входит в эти
элементарные понятия нашего разума. Начало самосохранения есть начало мира
животного, совершенно отличное от начала нравственного30. Следовало их
объединить, чтобы создать совершенную жизнь; именно это и сделала
христианская философия, внеся идею вечного спасения, как блага совершенного.
39. Предположим, что исторический факт утверждения христианства будет
объяснен самым естественным образом, подобно, например, развитию иудаизма
под влиянием его смешения с восточной философией и философией греческой, ...
спрашивается, в чем здесь доказательство, опровергающее откровение? Когда же
Спаситель утверждал, что Отец открылся ему в явлении необычном и внезапном,
в каком сам он, например, впоследствии явился апостолу Павлу31? И не сказано
ли нам, что он слушался и вопрошал учителей, и еще что ребенок возрастал и
укреплялся духом32?
40. Есть историческая правда факта, есть историческая правда смысла: в
истории есть анализ, но есть там и синтез; я бы даже сказал, что в истории
есть a priori не в меньшей степени, чем a posteriori33.
41. Без всякого сомнения наиболее истинным в истории является не то, что
она повествует, а то, что она мыслит, что она воображает, что она измышляет.
В этом смысле поэтические представления могут быть ближе к истине, чем самый
добросовестный рассказ, точно так же как чистое рассуждение часто
достовернее опыта. Связь между событиями можно себе только представить, в
хронике ее не отыщешь: здесь бесполезны заключения чисто рассудочные, ибо
рассудок, в конце концов, не может овладеть прошлым, всецело являющимся
достоянием воображения и поэзии. К тому же, очевидец очень часто, а может
быть и никогда, не видит событие таким, каким оно было, и по истечении веков
глубокий мыслитель представляет себе исторические события вернее, чем
современник, в них участвовавший. Что должен был для этого проделать
мыслитель? Он исходил из принципа, стоящего вне течений исторических
событий, т.е. из принципа априорного. Вот измышление и вместе с тем высшая
историческая правда. Можно сказать, что этой правды нет в самой истории, но
что она внесена в нее мыслью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24