- И тогда вы всем объясните, что Фамбер вовсе никакой не миф?
- Я еще не задумывался над этим, - сказал Герсен. - А как вы сами
настроены? Наверное, предпочитаете изоляцию.
Тобальт покачал головой.
- Я очень благодарен судьбе за то, что не мне принимать подобное
решение. До самого сегодняшнего дня только один-единственный человек
утверждал, что он побывал в звездных мирах - Кокор Хеккус, однако он
повсюду разоблачен как хормагаунт - человек без души, которому никак
нельзя доверять.
- Вы когда-нибудь встречались с Кокором Хеккусом?
- Только на поле битвы.
Герсен воздержался от того, чтобы спросить у барона, не замечал ли он
сходства между ним и Падербушем. Думая о Падербуше, ныне заточенном в
подземелье, он испытывал угрызения совести: если он не Кокор Хеккус, то
единственным предосудительным поступком с его стороны было только участие
в контратаке против тадоскоев.
Герсен дал знак одному из лакеев.
- Отведите меня в темницу, где содержится узник.
- Одну секундочку, сэр Рыцарь, я поставлю в известность об этом
мажордома. Только у него хранятся ключи от темницы.
Вскоре появился мажордом, задумался над просьбой Герсена, а затем с
очень недовольным видом - так, во всяком случае, показалось Герсену -
провел Герсена к массивной резной деревянной двери, отпер ее, затем отпер
и открывшуюся вслед за первой другую дверь, железную, которая вела к
лестнице с каменными ступенями. Единственный ее пролет спускался далеко
вглубь и заканчивался в подвале, вымощенном гранитными плитами, свет в
который проникал только через узкие щели, каким-то образом сообщавшиеся с
наружным миром. Вдоль одной из стен выстроился целый ряд дверей со
стальными решетками, за которыми располагались камеры для заключенных. Все
они были пусты, кроме одной.
- Вот здесь ваш узник, - произнес мажордом, показывая на единственную
запертую дверь. - Если вам угодно убить его, то проделайте это,
пожалуйста, в камере, расположенной вслед за первой - там имеется все
необходимое для этого.
- Это не входит в мои намерения. Я хотел только удостовериться в том,
что он не испытывает излишних страданий.
- Здесь вам не Аглабат. Здесь даже речи быть не может ни о чем
подобном.
Герсен подошел к двери и заглянул через решетку. Падербуш,
откинувшись к спинке стула, удостоил его презрительно насмешливым
взглядом. Камера была сухой и хорошо проветриваемой. На столе виднелись
остатки, по всей вероятности, вполне пристойной пищи.
- Вы удовлетворены? - спросил мажордом.
Герсен повернулся к нему и утвердительно кивнул.
- Неделя-другая, проведенная в размышлениях, нисколько ему не
повредят. Проследите за тем, чтобы, кроме меня, он ни с кем не виделся.
- Как вам угодно.
Мажордом провел Герсена назад в гостиную, где к этому времени к
барону присоединилась Алюз Ифигения. Присутствовали здесь также и другие
придворные дамы и кавалеры. Алюз Ифигения глядела на Герсена с некоторым
удивлением.
- Вы мне привычны только в облике некоего космического странника, -
сказала она Герсену. - И меня удивило, когда я увидела вас как одного из
джентльменов Вадруса.
Герсен ухмыльнулся.
- Я нисколько не изменился, несмотря на пышный наряд. А вот вы... -
Он не смог найти слова, чтобы выразить то, что ему захотелось сказать.
- Мне сообщили, что возвращается Сион Трамбле, - поспешила объяснить
Алюз Ифигения. - Он будет среди нас на сегодняшнем вечернем пиршестве.
Герсен сразу же почувствовал, как снова что-то уходит из его жизни. И
всеми силами старался подавить в себе подобное ощущение. Несмотря на свой
нынешний наряд никаким джентльменом он не был - ни Вадруса, ни какого-либо
иного места во всей Ойкумене. Он был Киртом Герсеном, чудом спасшимся от
гибели во время резни в Маунт-Плезанте и обреченным до конца дней своих
заниматься только тем, что должно оставаться недоступным взорам всех
остальных.
- Так вот что делает вас такой счастливой, - беспечно произнес он. -
Близость вашего суженого.
Девушка покачала головой.
- Он вряд ли станет моим женихом - вам это известно лучше, чем
кому-либо другому. Я счастлива потому что... Нет! Не могу назвать себя
счастливой. Я запуталась, и теперь сама не знаю, как мне быть! - Она
взволнованно всплеснула руками. - Смотрите! Все это - мое, стоит мне
только захотеть! Я могу наслаждаться всеми наивысшими благами Фамбера!
Однако - хочу ли я этого? И еще не сказал своего последнего слова Кокор
Хеккус, который совершенно непредсказуем. Но я почему-то даже и не думаю о
нем... может быть, все дело в том, что мне пришлась по душе кочевая жизнь
- которая раздразнила меня после того, как я повидала достаточно много
миров помимо Фамбера?
Герсену нечем было ей ответить. Она тяжело вздохнула, затем поглядела
на него из-под полуопущенных век.
- Но выбора у меня почти никакого. Сейчас я здесь, здесь и должна
оставаться. На следующей неделе я вернусь в Драззан - а вас уже здесь не
будет... Вы ведь покинете Фамбер, разве не так?
Герсен решил подойти к этому вопросу как можно более трезво.
- Куда и как я отправлюсь зависит от того, каким образом мне удастся
поскорее добраться до космического корабля.
- А потом?
- Потом - я снова возьмусь за то, ради чего я сюда прибыл.
Она тяжело вздохнула.
- Не очень-то, как мне кажется блестящая перспектива. Снова горы Скар
Сакау... Снова отвесные скалы и пропасти. Затем Аглабат. Каким образом вам
удастся проникнуть сквозь его стены? А если вас поймают... - Она скривила
лицо. - Когда я впервые услышала о темницах под Аглабатом, я не спала
несколько месяцев. Все боялась уснуть из страха перед подземельями
Аглабата.
В гостиную вошел дворецкий в светло-зеленой ливрее с подносом в
руках. Алюз Ифигения взяла два бокала, один из них протянула Герсену.
- И если вас убьют или поймают - как я смогу тогда покинуть Фамбер,
если решусь на это?
Герсен невесело рассмеялся.
- Если бы я серьезно задумывался над подобными вопросами, я бы стал
опасаться всего этого. Страх сковал бы мои действия, а вследствие этого
резко бы возросла угроза моей поимки или гибели. Если вы выйдете замуж за
Сиона Трамбле, то, как мне кажется, столкнетесь с точно такими же
трудностями.
Алюз Ифигения чуть вздернула обнаженные нежные плечи - она была в
белом вечернем платье в оборках без рукавов, которым в этом городе
отдавали явное предпочтение.
- Он красив, благороден, справедлив, почтителен - и, пожалуй, даже
слишком хорош для меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57