– Мне уже надоел этот город.
– Но Жемчужина… – Желтоволосому очень нравилась эта пустоголовая сексапильная гитаристка.
– Можем и ее тоже… того. После концерта. Мне все равно. Но потом давай уедем. Ну пожалуйста. Давай уедем.
– Ну хорошо. Как скажешь. Но с чего вдруг такая спешка?
Близнец с красными волосами взглянул на окровавленную безвольную фигуру на кровати. Потом запрокинул голову и улыбнулся, глядя в серебряные глаза брата. Это была беззаботная, теплая, легкая улыбка.
– Ты разве не видишь, что с ней? – спросил он. – Как это все безобразно и гадко. Это дрянной городишко. Слишком много здесь развелось кровопийц.
Снаружи, на темной лестничной площадке, Аркадий все еще скреб пальцами по деревянному полу. С каждым разом его движения становились все медленнее и слабее, с каждым разом все больше ссохшейся кожи оставалось на деревянных досках.
– Прощайте, милейший Аркадий, – равнодушно проговорил близнец с красными волосами.
У подножия лестницы близнецы подобрали череп Эшли и унесли его с собой.
31
– Кажется, это здесь, – сказал Стив.
До самых сумерек они с Духом шатались по Бурбон-стрит, заглядывая во все бары, которые пропустили в прошлый раз. Ближе к полуночи они добрались до Декатюр и попробовали разыскать клуб, про который им говорил Аркадий.
Стив сошел с тротуара, чтобы получше разглядеть черную вывеску над дверями из кованого железа. Название клуба было написано витиеватым готическим шрифтом. Зловещие черные буквы сочились красным, как бы истекая кровью. С обеих сторон шел узор в виде тонкой паутины. У ПАСКО. Стив прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд.
– Наверное, здесь, – повторил он.
– Наверное. – Дух пошатнулся. Ветер с реки погладил его по лицу. Он был теплее, чем ночной воздух, и пах устрицами и перламутром, костями и влажным илом. Почему-то он заставлял нервничать и будил жажду. – Может, сначала вернемся к тому кафе и выпьем кофе?
– Ага, мы с тобой и еще миллион туристов. Пойдем. Там прямо и выпьем. И лучше пива. – Стив толкнул дверь и затащил Духа внутрь.
Парнишка, который стоял у дверей, был одет во все черное. Дух вовсе не удивился. Его кожа была такой бледной, что буквально светилась в синем матовом освещении; за густой черной подводкой было не видно глаз.
– Сегодня – пять баксов за вход, – сообщил он.
Дух пошарил в карманах. Чего там только не было: сухие листья, лепестки роз… единственное, чего там точно не было, так это денег. Парнишка в черном презрительно усмехнулся. Он был похож на Билли Айдола под конец бурной и пьяной ночи. Его правый глаз слегка дергался – не очень заметно, но постоянно.
– Ну что, ребята, будем платить или как? – В его голосе не было злобы, только предельное равнодушие.
Стив прислонился к стене и достал из кармана смятую десятидолларовую бумажку. Парень схватил деньги и с преувеличенной любезностью, граничащей с издевкой, махнул рукой: мол, проходите.
Дух сразу же поразился тому, насколько этот клуб был похож на «Священный тис» дома, в Потерянной Миле. И тут было чему удивиться. «Тис», конечно, считался самым продвинутым и прогрессивным клубом в их маленьком, откровенно провинциальном городке. Но это был ночной клуб в большом городе, в самом центре Французского квартала. Дух ожидал большего. Он и сам толком не знал чего. Больше пышности, больше блеска и стиля. Быть может, веселых подвыпивших завсегдатаев в сверкающих масках с узкими прорезями для глаз и разноцветными конфетти в волосах. Но здесь собрались точно такие же ребятишки, что и в «Священном тисе». Конечно, их было больше – потому что и помещение было больше, – но это были те же детишки с густо обведенными черным глазами, с бледной кожей и множеством дырок в ушах. Сладкий запах ароматизированных сигарет был тоже до боли знакомым. Дым струился причудливыми узорами в приглушенном синем свете.
Конечно, были и отличия. Здесь подавали не только пиво, но и коктейли. Дух заметил таинственный ярко-красный напиток в фигурных пластиковых стаканчиках с фруктами на зубочистках и бумажными зонтиками в качестве украшений. И звуковая аппаратура была, разумеется, очень приличного качества – даже Стив бы не смог к ней придраться при всем желании. Сейчас в динамиках, включенных на полную мощность, гремел «Bauhaus». Дух узнал голос солиста – низкий, гортанный.
Энн слушала «Bauhaus». Дух не мог вспомнить, как зовут солиста и как называется этот альбом, где все песни были связаны по смыслу и представляли собой как бы единое повествование в жанре «ужасов». Никто наверняка знает, что это за альбом. Интересно, подумал Дух, а вдруг Никто тоже сегодня придет сюда. Все ребята, собравшиеся на концерт, были так на него похожи. Их длинные черные плащи или черные «косухи» – обязательно на пару размеров больше – окутывали их хрупкие тела, как тени. Большинство из них казались такими маленькими… такими хрупкими и уязвимыми. Такое впечатление, что, если к ним прикоснуться, они просто лопнут, как мыльные пузыри. Но во всех обведенных черным глазах таилась нарочитая жесткость – стена из стекла, чтобы скрыть их ранимое существо. Покажи мне, что сможешь, – говорили эти глаза. – Сделай мне больно, если тебе очень хочется. Я все это видел… или думаю, что видел… но есть ли разница?
Стив был уже у бара – заказывал им обоим по пиву. В последние дни он «прибился» на «Dixie». Пил только этот сорт: либо просто, либо запивал им виски. Духу совсем не хотелось пива. Он бы лучше пошел в круглосуточный магазин и купил там бутылку крепленого вина. «Дикую розу Ирландии» или «Ночной экспресс». Ему нравились густые сладкие вина. Ему нравилось, как тает на языке сахарный аромат винограда с легким привкусом перебродивших ягод. Такое вино напоминало ему ягодные сиропы, которые бабушка делала ему в детстве: столовая ложка на ночь, крошечная ликерная рюмочка за завтраком. Он помнил, как она говорила: Выпей все, до последней капли. Это вылечит кашель. А от этого у тебя будут румяные щечки. Больше всего Духу нравилось питье из фруктового сока и сахарного сиропа. Этот сиропчик не даст тебе окончательно повзрослеть. В тебе навсегда сохранится что-то от ребенка.
Фруктовый сок и сахарный сироп.
В основном.
Стив подошел к нему, держа в обеих руках по запотевшей бутылке пива. Дух забрал у него свою бутылку, и их пальцы на мгновение соприкоснулись, и Стив улыбнулся своей прежней улыбкой – пьяной и беззаботной, – и на секунду Духу показалось, что они дома, в «Священном тисе», у них перерыв между двумя отделениями концерта, и они отдыхают, попивая пивко, и все у них хорошо.
А потом начался концерт.
Голос солиста из «Bauhaus» сорвался с высот психопатически-сексуального восторга в мрачные глубины отчаяния. Песня оборвалась так внезапно, как будто у певца случился жестокий приступ рака горла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Но Жемчужина… – Желтоволосому очень нравилась эта пустоголовая сексапильная гитаристка.
– Можем и ее тоже… того. После концерта. Мне все равно. Но потом давай уедем. Ну пожалуйста. Давай уедем.
– Ну хорошо. Как скажешь. Но с чего вдруг такая спешка?
Близнец с красными волосами взглянул на окровавленную безвольную фигуру на кровати. Потом запрокинул голову и улыбнулся, глядя в серебряные глаза брата. Это была беззаботная, теплая, легкая улыбка.
– Ты разве не видишь, что с ней? – спросил он. – Как это все безобразно и гадко. Это дрянной городишко. Слишком много здесь развелось кровопийц.
Снаружи, на темной лестничной площадке, Аркадий все еще скреб пальцами по деревянному полу. С каждым разом его движения становились все медленнее и слабее, с каждым разом все больше ссохшейся кожи оставалось на деревянных досках.
– Прощайте, милейший Аркадий, – равнодушно проговорил близнец с красными волосами.
У подножия лестницы близнецы подобрали череп Эшли и унесли его с собой.
31
– Кажется, это здесь, – сказал Стив.
До самых сумерек они с Духом шатались по Бурбон-стрит, заглядывая во все бары, которые пропустили в прошлый раз. Ближе к полуночи они добрались до Декатюр и попробовали разыскать клуб, про который им говорил Аркадий.
Стив сошел с тротуара, чтобы получше разглядеть черную вывеску над дверями из кованого железа. Название клуба было написано витиеватым готическим шрифтом. Зловещие черные буквы сочились красным, как бы истекая кровью. С обеих сторон шел узор в виде тонкой паутины. У ПАСКО. Стив прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд.
– Наверное, здесь, – повторил он.
– Наверное. – Дух пошатнулся. Ветер с реки погладил его по лицу. Он был теплее, чем ночной воздух, и пах устрицами и перламутром, костями и влажным илом. Почему-то он заставлял нервничать и будил жажду. – Может, сначала вернемся к тому кафе и выпьем кофе?
– Ага, мы с тобой и еще миллион туристов. Пойдем. Там прямо и выпьем. И лучше пива. – Стив толкнул дверь и затащил Духа внутрь.
Парнишка, который стоял у дверей, был одет во все черное. Дух вовсе не удивился. Его кожа была такой бледной, что буквально светилась в синем матовом освещении; за густой черной подводкой было не видно глаз.
– Сегодня – пять баксов за вход, – сообщил он.
Дух пошарил в карманах. Чего там только не было: сухие листья, лепестки роз… единственное, чего там точно не было, так это денег. Парнишка в черном презрительно усмехнулся. Он был похож на Билли Айдола под конец бурной и пьяной ночи. Его правый глаз слегка дергался – не очень заметно, но постоянно.
– Ну что, ребята, будем платить или как? – В его голосе не было злобы, только предельное равнодушие.
Стив прислонился к стене и достал из кармана смятую десятидолларовую бумажку. Парень схватил деньги и с преувеличенной любезностью, граничащей с издевкой, махнул рукой: мол, проходите.
Дух сразу же поразился тому, насколько этот клуб был похож на «Священный тис» дома, в Потерянной Миле. И тут было чему удивиться. «Тис», конечно, считался самым продвинутым и прогрессивным клубом в их маленьком, откровенно провинциальном городке. Но это был ночной клуб в большом городе, в самом центре Французского квартала. Дух ожидал большего. Он и сам толком не знал чего. Больше пышности, больше блеска и стиля. Быть может, веселых подвыпивших завсегдатаев в сверкающих масках с узкими прорезями для глаз и разноцветными конфетти в волосах. Но здесь собрались точно такие же ребятишки, что и в «Священном тисе». Конечно, их было больше – потому что и помещение было больше, – но это были те же детишки с густо обведенными черным глазами, с бледной кожей и множеством дырок в ушах. Сладкий запах ароматизированных сигарет был тоже до боли знакомым. Дым струился причудливыми узорами в приглушенном синем свете.
Конечно, были и отличия. Здесь подавали не только пиво, но и коктейли. Дух заметил таинственный ярко-красный напиток в фигурных пластиковых стаканчиках с фруктами на зубочистках и бумажными зонтиками в качестве украшений. И звуковая аппаратура была, разумеется, очень приличного качества – даже Стив бы не смог к ней придраться при всем желании. Сейчас в динамиках, включенных на полную мощность, гремел «Bauhaus». Дух узнал голос солиста – низкий, гортанный.
Энн слушала «Bauhaus». Дух не мог вспомнить, как зовут солиста и как называется этот альбом, где все песни были связаны по смыслу и представляли собой как бы единое повествование в жанре «ужасов». Никто наверняка знает, что это за альбом. Интересно, подумал Дух, а вдруг Никто тоже сегодня придет сюда. Все ребята, собравшиеся на концерт, были так на него похожи. Их длинные черные плащи или черные «косухи» – обязательно на пару размеров больше – окутывали их хрупкие тела, как тени. Большинство из них казались такими маленькими… такими хрупкими и уязвимыми. Такое впечатление, что, если к ним прикоснуться, они просто лопнут, как мыльные пузыри. Но во всех обведенных черным глазах таилась нарочитая жесткость – стена из стекла, чтобы скрыть их ранимое существо. Покажи мне, что сможешь, – говорили эти глаза. – Сделай мне больно, если тебе очень хочется. Я все это видел… или думаю, что видел… но есть ли разница?
Стив был уже у бара – заказывал им обоим по пиву. В последние дни он «прибился» на «Dixie». Пил только этот сорт: либо просто, либо запивал им виски. Духу совсем не хотелось пива. Он бы лучше пошел в круглосуточный магазин и купил там бутылку крепленого вина. «Дикую розу Ирландии» или «Ночной экспресс». Ему нравились густые сладкие вина. Ему нравилось, как тает на языке сахарный аромат винограда с легким привкусом перебродивших ягод. Такое вино напоминало ему ягодные сиропы, которые бабушка делала ему в детстве: столовая ложка на ночь, крошечная ликерная рюмочка за завтраком. Он помнил, как она говорила: Выпей все, до последней капли. Это вылечит кашель. А от этого у тебя будут румяные щечки. Больше всего Духу нравилось питье из фруктового сока и сахарного сиропа. Этот сиропчик не даст тебе окончательно повзрослеть. В тебе навсегда сохранится что-то от ребенка.
Фруктовый сок и сахарный сироп.
В основном.
Стив подошел к нему, держа в обеих руках по запотевшей бутылке пива. Дух забрал у него свою бутылку, и их пальцы на мгновение соприкоснулись, и Стив улыбнулся своей прежней улыбкой – пьяной и беззаботной, – и на секунду Духу показалось, что они дома, в «Священном тисе», у них перерыв между двумя отделениями концерта, и они отдыхают, попивая пивко, и все у них хорошо.
А потом начался концерт.
Голос солиста из «Bauhaus» сорвался с высот психопатически-сексуального восторга в мрачные глубины отчаяния. Песня оборвалась так внезапно, как будто у певца случился жестокий приступ рака горла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107