Ник заскрежетал зубами.
Поставив кочергу на место, он отхлебнул еще коньяку и повернулся спиной к камину. Он стоял там, когда в полутемную комнату величаво вошла Адель. На ней была ночная сорочка из темно-синего атласа. Скользкая ткань облегала ее формы, как вторая кожа. Волосы были распущены и расчесаны, обрамляя серебристо-белым ореолом ее лицо и падая на спину.
Она направилась прямо к Нику, в каждом движении ее гибкого тела угадывалось желание. Ей пришлось очень быстро разочароваться. Она не заметила в его глазах ответного огня, не услышала прерывистого дыхания. Он не протянул к ней руки, не прижал ее к себе. Она чуть не начала паниковать.
— Любимый, — проворковала она, встав перед ним, — ты готов к сюрпризу? — Она облизнула губы розовым кончиком языка. — Помнишь, я обещала тебе сюрприз?
— Послушай, я немного устал и…
— Ты забыл, противный мальчишка. Но я прощаю тебя, — проговорила она, отводя с лица длинные платиновые волосы. — Теперь разденься, дорогой, и ложись на диван.
— Ты не слушаешь меня, — сказал Ник, покачав головой.
— Знаешь, что я собираюсь сделать с тобой, когда ты разденешься? — Она засмеялась гортанным смехом. — Я собираюсь показать тебе сюрприз. Это будет сладкая забава, дорогой. Я возьму немного взбитых сливок с…
— Нет, Адель. — Тон Ника был категоричным.
— Нет? Ах вот как, нет? Ты что, вдруг сделался ханжой? — Нет.
— Тогда что же это? — Она сделала шаг назад и посмотрела на него. — Ты больше не хочешь меня?
— Я не говорил этого.
— Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько мужчин хотят меня? А? — Голос ее возвысился.
— Дюжины, я уверен в этом, — произнес Ник бесцветным тоном.
— Ты в состоянии себе представить, что многие из этих джентльменов отдали бы за меня все, что имеют?! — Она прижала руки к обтянутым атласом бедрам. — А ты стоишь здесь и говоришь, что тебя все это не волнует! — Теперь она почти что кричала, голос стал пронзительным.
— Это не совсем то, что я говорил, но, полагаю, ты права. У меня нет особого желания играть сегодня вечером в глупые игры. — Он пожал широкими плечами.
Глаза Адель засверкали гневом.
— Дело не в играх! Дело во мне, не так ли? Ты был чужим весь вечер, черт бы тебя побрал! Что случилось? Что у тебя на уме?
— Ничего. Совсем ничего.
— О, неужели? Зато у меня есть кое-что на уме, что ты скажешь на это? — Она сложила руки на вздымающейся груди. — Я видела тебя вчера с этой тощей рыжеволосой капитаншей из Армии спасения. Я говорила об этом Пату, теперь скажу тебе. Я не потерплю этого!
— Прошу прощения, — произнес Ник, и его серебристо-серые глаза внезапно вспыхнули.
— Ты не должен иметь ничего общего с Кей Монтгомери! — Ноздри Адель трепетали от гнева. — Я просто-напросто не допущу, чтобы моего брата или моего любовника видели с этой женщиной! Чем вы с ней занимались, ответь мне!
Ник не отвечал. Он лишь холодно улыбнулся, повернулся и поставил свою коньячную рюмку на каминную полку.
— Послушай меня, Ник Мак-Кейб, — шипела Адель. — Вчера днем мы с Патом поехали покататься. Мы спустились в Барбари-Коуст, и я увидела тебя на каком-то сборище с этими неучами-фанатиками. Ты стоял рядом с Кей Монтгомери! Или ты будешь отрицать это?
— Нет.
Лицо Адель вспыхнуло от нового приступа гнева.
— Итак? Ты был с ней? Что вы там делали? Почему ты был с ней? Как долго вы были вместе? Ты был когда-нибудь с ней наедине?
Ник произнес очень спокойно:
— Я был там на первой проповеди Альфреда Дьюка. Я был с капитаном Кей Монтгомери, потому что хотел быть с ней. Как долго мы были вместе? Дай подумать — оставшуюся часть дня. Потом я повез ее обедать. Вдвоем. А потом мы вернулись в мою…
— Хватит! Не говори больше ничего! Я не хочу этого слышать! Это не должно больше повториться, ты слышишь меня, Ник Мак-Кейб? — Теперь Адель кричала. — Ты не увидишь ее больше!
Несколько долгих мгновений Ник скептически смотрел на разъяренную женщину. Потом он улыбнулся, и впервые за этот вечер его улыбка была совершенно искренней. В течение последних недель он думал о том, как бы ему поприличнее закончить отношения с Адель Паккард. Сейчас она сама дала ему прекрасный повод для этого.
— Это приказ? — спросил он негромким спокойным голосом.
— Да, вне всякого сомнения, и ты подчинишься! Ник, не переставая улыбаться, произнес:
— Моя дорогая, ты по праву можешь требовать, чтобы твой младший брат не встречался больше с Кей, но здесь ты не на того напала. Я никому не позволю помыкать собой, тем более женщине. Даже такой красивой, как ты. — Он дотронулся до ее покрасневшей щеки, пожелал ей спокойной ночи и пошел прочь.
— Подожди! Ник, — Адель поймала его за руку. — Ты не уйдешь!
— Ошибаешься, Адель. — Ник отодрал ее пальцы, вцепившиеся в рукав его смокинга. — Именно это я и делаю. — И он направился к выходу.
— Ты негодяй! — визгливо закричала Адель Паккард. — Ты гнусный негодяй! Вернись сюда немедленно!
Ник не спеша шел к двери. Охваченная паникой, Адель хотела побежать за ним. Но гордость не позволяла ей поступить так. Она была Паккард. Не пристало ей валяться в ногах у вульгарного владельца салуна.
— Тогда поди прочь и никогда больше не возвращайся! Тебе не место в моем доме. Ты дрянь, Мак-Кейб! Подонок из Барбари-Коуст! Таким ты всегда был, таким и останешься! Убирайся прочь с моих глаз!
Ник ничего не ответил.
Он ушел из гостиной, а Адель продолжала выкрикивать ему вслед проклятия. У дверей он спокойно взял свою накидку и цилиндр и вышел из особняка. Уезжая, Ник даже не обернулся. Он не ощущал никакой утраты. Он не чувствовал ничего, кроме облегчения.
Приходя в себя, Ник откинулся на сиденье экипажа в раздумьях о том, как он проведет остаток вечера. Он зажег сигару, медленно раскурил ее и подумал, что ему не помешал бы хороший ночной отдых. Обычно по вторникам вечера в «Карусели» бывали спокойными. Ему не обязательно торчать внизу.
Ник отбросил выкуренную сигару, когда экипаж подкатил к «Золотой карусели». Он перекинул накидку через руку, нахлобучил на голову цилиндр и ступил в темноту улицы.
Уже на тротуаре перед клубом он услышал доносящиеся изнутри крики и свист. Ник толкнул тяжелую кожаную дверь и зашел в помещение. В мраморном вестибюле было не протолкнуться. Озадаченный, Ник протиснулся сквозь толпу и сразу понял, почему люди стояли, — все столики были заняты.
Клуб был переполнен. Забит до отказа. Оставалось лишь немного места для стоящих посетителей. Толпа шумела и бурлила. Они хлопали, свистели и приветствовали кого-то громкими возгласами. Всюду царило необычное возбуждение.
Оркестр играл, но бармены не обслуживали публику. Певцы не пели. Официанты выжидали. И наблюдали за кем-то. Глаза всех были устремлены вверх.
Ник поднял прищуренные глаза к золотой карусели и ее наездницам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96