Открытое лицо Пата Паккарда заметно покраснело.
— Моя сестра никогда в своей жизни не была одинокой. — Он опустил глаза в свою полупустую чашку кофе.
Кей тихо произнесла:
— В таком случае она не будет одинока в канун этого Нового года? И вы свободны, чтобы посетить со мной сегодняшнее молитвенное собрание?
— Да, конечно. — Пат поднял глаза на Кей и, встретясь с ней взглядом, вспыхнул. — У Адель свои планы на Новый год, и они скорее всего не включают меня.
— Неужели? — проговорила Кей, слегка приподняв идеально изогнутую дугой бровь. — Торжественный вечер?
— Если она будет в настроении, — отвечал Пат. — Если нет, то проведет вечер дома, развлекая себя и единственного приглашенного гостя, Ника Мак-Кейба.
И вот уже миновала полночь.
Старый год остался в истории. Новый год переживал свое младенчество. Нетитулованные дворяне Сан-Франциско возвестили приход только что наступившего года экстравагантными обедами, вечеринками и танцами. Было выпито море охлажденного шампанского. Были поглощены горы еды. Всю ночь звучали смех, музыка и поцелуи.
И теперь во всем городе у залива тысячи утомленных счастливых гуляк крепко спали за надежными стенами своих темных домов.
Внизу, в прибрежном Барбари-Коуст, как всегда, ярко сияли огни. Каждый салун, танцевальный зал, картежный клуб и публичный дом был открыт и заполнен шумящими парочками. В первые часы нового года, так же как и в последние минуты 1883 года, повсюду были слышны звуки смеха, крики, визги и выстрелы.
Этим ранним январским утром капитан Кей Монтгомери была на оживленных улицах Барбари-Коуст. Она и ее сплоченный отряд солдат храбро вышагивали навстречу холоду, дождю и опасностям, которые могли поджидать их на улице. Дьявол никогда не спит. Поэтому и они не могли спать.
В непрекращающейся войне с грехом капитан Кей каждый вечер пыталась отвести пропащие души подальше от мишурных приманок салунов, дешевых ресторанов и залов с низкопробной музыкой. Солдат улицы в битве за Бога, она понимала, что не бывает слишком большой жертвы, когда пытаешься завоевать человеческие души.
Моросящий дождь наконец прекратился. Небо очистилось от облаков, и на нем появилось несколько холодных, мигающих звезд, смотрящих сверху на патрулирующих парами солдат армии. Капитан Кей и Бобби Ньюман шли вдоль Грант-стрит. В уличной толкучке Бобби
Ньюман приметил на тротуаре китайского мальчика, просящего у прохожих милостыню. Он тут же указал Кей на ребенка.
— Пойдем, — сказала Кей, и они поспешили к мальчику. Мальчик поднял глаза и, увидев их, бросился бежать. Но Бобби Ньюман бегал быстрее ребенка и быстро поймал худого китайского мальчика с грязным лицом. Кей спросила мальчика, почему он на улицах. Ребенок клялся, что у него есть дом и что он сразу же пойдет туда. Не поверив ему, Бобби вызвался доставить мальчика домой.
Капитан Кей продолжала путь в одиночестве. Она повернула на Пасифик-стрит и проходила мимо оживленного салуна «Цилиндр», когда дверь его открылась и из нее вышли трое мужчин, одетых в одинаковые черные свитера, черные брюки и с черными фуражками на голове. Один из них был восточным человеком хрупкого сложения. Другой — со шрамом на лице — был почти таким же огромным, как Большой Альфред. Третьим был Трехпалый Джексон, идущий посередине.
Трехпалый Джексон обернулся к Кей и уставился на нее зловещим взглядом. Кей задрожала, когда он непристойно облизал тонкую верхнюю губу. У него был вид, несомненно, самого опасного и порочного человека, какого ей когда-либо доводилось встречать. Она отвела глаза, а зловещая троица быстро села в ожидающий у обочины экипаж.
По спине у Кей пробежали мурашки. Чувствуя необъяснимую тревогу, она быстрым шагом заспешила вверх по Пасифик. Отойдя на насколько шагов, Кей остановилась и посмотрела назад. Она увидела, как экипаж завернул за угол и скрылся из виду.
Некоторое время Кей стояла на тротуаре, недоумевая, куда направляется одетая в черное троица. Спрашивая себя, какое зло они задумали на этот час. Внутренне она содрогнулась, потом, пожав плечами, повернулась прочь как раз вовремя, чтобы увидеть блестящий темно-синий экипаж с гербом, остановившийся перед дверями «Золотой карусели». Дверца экипажа распахнулась, и на освещенную газовыми фонарями улицу ступил буйный и беспутный Ник Мак-Кейб. Кей, уставившись на него, была вынуждена признать правду. Высокий смуглый Ник в вечернем одеянии, с шелковым цилиндром на голове и в черной накидке с капюшоном — ее пелерина свисала с его широких плеч, — был красив греховной красотой. В одной руке он держал трость с золотым набалдашником, в другой — только что зажженную сигару.
Ник с силой захлопнул дверцу экипажа, постучал тростью по крыше и повернулся кругом, сияя широкой ухмылкой, не обращенной ни на кого.
Он был пьян.
Кей догадалась об этом по его глуповатой ухмылке и по походке. Сегодня ему недоставало его небрежной, дикой грации. Нетвердыми шагами Ник пошел вперед, стараясь идти прямо, что ему совсем не удавалось. Ему даже не приходило в голову, насколько он был смешон.
Кей, не имея ни малейшего желания общаться с подвыпившим хозяином салуна, быстро подалась в тень, пока он не заметил ее. Не замеченная им, она видела, как Ник, пошатываясь, подошел к двойным черным дверям своего клуба, распахнул их и, стоя на пороге, заорал:
— Счастливого Нового года! Он со смехом вошел внутрь.
Послышался крик, треск и ругательства. Из открытых дверей полетели на улицу шелковый цилиндр Ника Мак-Кейба и его трость с золотым набалдашником. Вслед за ними вылетел и сам Ник. В следующую секунду он уже лежал распростертый и недвижимый на тротуаре рядом с цилиндром и тростью.
Какое-то мгновение, показавшееся ей вечностью, Кей не могла пошевелиться. Ноги не слушались ее. Она не могла заставить себя подойти к нему. Только в ужасе смотрела на распростертое тело, неподвижно лежащее на тротуаре.
— Ник! — наконец вскрикнула она, вцепившись в ленты шляпки и срывая ее с головы, и в исступлении бросилась к нему. — Ник!
Кей упала рядом с ним на колени, сердце ее учащенно билось, глаза округлились от ужаса. Она близко наклонилась к нему, осторожно взяла в руки смуглое лицо, и когда эти бледные серебристо-серые глаза открылись и взглянули на нее, она испустила вздох облегчения.
— Ник, вы сильно ушиблись?
Ник искоса посмотрел на склонившуюся над ним бледную женщину. Ее голубые глаза были полны участия. Ее освещенные сзади распущенные волосы напоминали сияние пляшущих языков пламени. В его состоянии подпития она показалась Нику очень привлекательной.
— Мне больно, капитан, — произнес он, стараясь изобразить на лице муку.
— Я знаю, — взволнованно пробормотала Кей, отрывисто дыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96