Стены были увешаны картинами в позолоченных рамах.
Дворецкий проводил Кей в большую гостиную слева от коридора.
— Я скажу леди, что вы здесь, — сказал он. — Она скоро придет.
— Спасибо.
Он оставил ее одну. Кей осмотрелась в богатой гостиной, отделанной только белым и черным. Перед камином, облицованным белым мрамором, напротив друг друга стояли два дивана, обитые блестящей черно-белой парчой. Там были тяжелые позолоченные консоли, кресла с прямыми спинками, обитые белым бархатом, и изумительные столы с черными столешницами. Портьеры и ковер были из белоснежного бархата. Застекленные шкафчики ручной работы, мраморные статуи, внушительные вазы и канделябры, а также красивые картины придавали гостиной роскошный вид.
— Добро пожаловать в мой дом.
Кей от неожиданности вздрогнула и посмотрела по сторонам, ища глазами Даму в черном. Ее лицо не было закрыто черной вуалью, так что Кей впервые хорошенько разглядела ее. Она была красивой темноглазой женщиной с черными с проседью волосами, собранными в тугой узел. Ее бледное лицо было слегка подкрашено, щеки умело нарумянены, а губы накрашены, темные глаза подведены, ресницы загнуты. Она была хорошо сохранившейся, поразительно привлекательной, но немолодой женщиной.
Лицо Кей расплылось в широкой улыбке. Темноволосая женщина улыбнулась ей в ответ.
Одетая в модное платье из черной мериносовой шерсти, Дама в черном приподняла пышные юбки платья и вышла вперед, чтобы приветствовать Кей. Протягивая ей бледную руку в бриллиантовых кольцах, она произнесла:
— Я — Камилла Келли. Очень рада, что вы пришли навестить меня.
Кей была удивлена силой и твердостью рукопожатия дамы.
— Спасибо, мисс Келли. Я — капитан…
— Я знаю, кто вы, моя дорогая, — прервала ее Дама в черном, тепло улыбаясь. — Вы делаете чудеса для бедных обездоленных душ Барбари-Коуст.
— Благодаря вашей щедрости, — промолвила Кей. — Теперь, когда мы можем пользоваться портовым пакгаузом, это облегчает дело.
Дама в Черном, казалось, была шокирована.
— Этот Альфред Дьюк! Я просила его не говорить…
— Он и не говорил, — прервала ее Кей. — Я лишь сложила две половинки вместе.
Дама в Черном кивнула с улыбкой. Потом произнесла:
— Но вы пришли сюда не для того, чтобы рассказывать о своей хорошей работе или благодарить меня за пакгауз, не так ли?
— Да, — сказала Кей, — я здесь, чтобы узнать о Нике Мак-Кейбе.
Дама в черном не выказала удивления.
— Садитесь, пожалуйста, капитан. Я позвоню, чтобы принесли чаю.
Кей села на один из парных диванчиков в черную и белую полоску. Дама в черном потянула за шнур от колокольчика, висевшего у облицованного мрамором камина. Потом подошла и села рядом с Кей. Она оправила длинные черные юбки. Бледной рукой, унизанной кольцами, рассеянно прикоснулась к старым золотым часам, висящим на шейной цепочке. Пальцы почти с любовью трогали часы, как будто те имели необыкновенную ценность. Потом, сложив руки на коленях, дама повернулась к Кей.
— Ну а теперь не спеша поговорим обо всем.
— Вы уверены, что я не помешаю вам?
— Совсем нет, — сказала Камилла Келли. — Капитан, у меня редко бывают посетители.
На сверкающем серебряном подносе был подан горячий чай, маленький сливочник, тарелка с нарезанным лимоном и огромное блюдо с аппетитными кондитерскими изделиями. Кей взяла только чашку чая.
— Скажите, капитан, что привело вас сегодня ко мне и почему вы захотели расспросить меня о Нике?
— Сегодня днем я увидела Ника в Бэттери-Плейс. Я спросила об этом Большого Альфреда, и он сказал, что вы знаете о Нике Мак-Кейбе больше, чем кто-либо другой. Пожалуйста, мисс Келли, расскажите мне о нем. Я должна знать.
Дама в черном кивнула и безо всякого вступления поведала Кей удивительную историю.
— Давным-давно в Сан-Франциско, в доме богатого угольного магната и его избалованной жены работала прислугой хорошенькая молодая девушка с иссиня-черными волосами и огромными дымчатыми глазами. Мужчина увлекся красивой молоденькой горничной. Она забеременела от него и была немедленно выброшена из дома без средств к существованию. Ей некуда было идти.
Мадам из публичного дома Барбари-Коуст нашла голодную одинокую девушку на улице. Мадам пожалела бедную девушку, совсем еще ребенка. Она взяла ее к себе и стала заботиться о ней. Девушка родила ребенка в публичном доме. Ребенку было только несколько часов от роду, когда молодая мать умерла от родильной горячки. Мадам хотела оставить ребенка у себя и воспитывать его как своего собственного. Однако власти узнали о ребенке и забрали его. Ребенка поместили в сиротский приют, — Дама в черном замолчала и взглянула на Кей. Кей тихо произнесла:
— Ребенком был Ник. — Это было утверждение, а не вопрос.
— Да.
— А вы были…
— Мадам, — спокойно подтвердила Дама в черном. Потом она добавила с задумчивой улыбкой: — Я была не такой женщиной, как вы, капитан. Были времена…
— Не я вам судья.
Дама в черном похлопала по крепко сжатым рукам Кей.
— Я знаю это, дорогая. — Она вздохнула, взяла свою чашку и отхлебнула чаю.
— Итак, Ник вырос в сиротском приюте? — Кей хотела узнать о нем больше.
Дама в черном нахмурилась.
— Это было худшее место, какое только можно вообразить. Старое здание, кишащее крысами, холодное и сырое зимой, душное и жаркое летом. Живущие там дети не знали любви и ласки. Их жестоко наказывали за малейшую провинность и часто отсылали спать без кусочка на ужин.
Кей ничего не говорила. Она увлеченно слушала, пока Дама в черном рассказывала о милом, печальном темноволосом малыше, выросшем в грубоватого, непокорного уличного юнца.
— Ник был маленьким чертенком. Дерзкий, упрямый, выглядевший старше своих лет. Он был негодником, но ведь мальчишки так часто вытворяют шалости из-за избытка энергии, а не от злости. Люди, работавшие в приюте, так не считали. Ник несколько раз убегал. Его ловили, присылали обратно и наказывали. В последний раз он убежал, когда ему было только четырнадцать. Его опять нашли, но на этот раз он сказал, что пусть его лучше убьют, чем вернут назад. И он говорил это серьезно.
Уже в этом юном возрасте Ник был красивым и самоуверенным. Прошло совсем немного времени, и он уже сдавал карты в фараон в одном из клубов Барбари-Коуст.
Дама в черном светилась от гордости, говоря о Нике. Это было видно по ее глазам: все, что он делал, было хорошо.
— Ник вырос сильным и одиноким. Он научился рассчитывать только на себя. Юноша, вышедший с самого дна, посещавший игорные дома и якшавшийся с проститутками. Теперь он бесшабашный владелец салуна, прозябавший когда-то в страшной бедности и закаленный уличной жизнью Барбари-Коуст. Женщины не в силах устоять перед его обаянием, самообладанием и внешностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Дворецкий проводил Кей в большую гостиную слева от коридора.
— Я скажу леди, что вы здесь, — сказал он. — Она скоро придет.
— Спасибо.
Он оставил ее одну. Кей осмотрелась в богатой гостиной, отделанной только белым и черным. Перед камином, облицованным белым мрамором, напротив друг друга стояли два дивана, обитые блестящей черно-белой парчой. Там были тяжелые позолоченные консоли, кресла с прямыми спинками, обитые белым бархатом, и изумительные столы с черными столешницами. Портьеры и ковер были из белоснежного бархата. Застекленные шкафчики ручной работы, мраморные статуи, внушительные вазы и канделябры, а также красивые картины придавали гостиной роскошный вид.
— Добро пожаловать в мой дом.
Кей от неожиданности вздрогнула и посмотрела по сторонам, ища глазами Даму в черном. Ее лицо не было закрыто черной вуалью, так что Кей впервые хорошенько разглядела ее. Она была красивой темноглазой женщиной с черными с проседью волосами, собранными в тугой узел. Ее бледное лицо было слегка подкрашено, щеки умело нарумянены, а губы накрашены, темные глаза подведены, ресницы загнуты. Она была хорошо сохранившейся, поразительно привлекательной, но немолодой женщиной.
Лицо Кей расплылось в широкой улыбке. Темноволосая женщина улыбнулась ей в ответ.
Одетая в модное платье из черной мериносовой шерсти, Дама в черном приподняла пышные юбки платья и вышла вперед, чтобы приветствовать Кей. Протягивая ей бледную руку в бриллиантовых кольцах, она произнесла:
— Я — Камилла Келли. Очень рада, что вы пришли навестить меня.
Кей была удивлена силой и твердостью рукопожатия дамы.
— Спасибо, мисс Келли. Я — капитан…
— Я знаю, кто вы, моя дорогая, — прервала ее Дама в черном, тепло улыбаясь. — Вы делаете чудеса для бедных обездоленных душ Барбари-Коуст.
— Благодаря вашей щедрости, — промолвила Кей. — Теперь, когда мы можем пользоваться портовым пакгаузом, это облегчает дело.
Дама в Черном, казалось, была шокирована.
— Этот Альфред Дьюк! Я просила его не говорить…
— Он и не говорил, — прервала ее Кей. — Я лишь сложила две половинки вместе.
Дама в Черном кивнула с улыбкой. Потом произнесла:
— Но вы пришли сюда не для того, чтобы рассказывать о своей хорошей работе или благодарить меня за пакгауз, не так ли?
— Да, — сказала Кей, — я здесь, чтобы узнать о Нике Мак-Кейбе.
Дама в черном не выказала удивления.
— Садитесь, пожалуйста, капитан. Я позвоню, чтобы принесли чаю.
Кей села на один из парных диванчиков в черную и белую полоску. Дама в черном потянула за шнур от колокольчика, висевшего у облицованного мрамором камина. Потом подошла и села рядом с Кей. Она оправила длинные черные юбки. Бледной рукой, унизанной кольцами, рассеянно прикоснулась к старым золотым часам, висящим на шейной цепочке. Пальцы почти с любовью трогали часы, как будто те имели необыкновенную ценность. Потом, сложив руки на коленях, дама повернулась к Кей.
— Ну а теперь не спеша поговорим обо всем.
— Вы уверены, что я не помешаю вам?
— Совсем нет, — сказала Камилла Келли. — Капитан, у меня редко бывают посетители.
На сверкающем серебряном подносе был подан горячий чай, маленький сливочник, тарелка с нарезанным лимоном и огромное блюдо с аппетитными кондитерскими изделиями. Кей взяла только чашку чая.
— Скажите, капитан, что привело вас сегодня ко мне и почему вы захотели расспросить меня о Нике?
— Сегодня днем я увидела Ника в Бэттери-Плейс. Я спросила об этом Большого Альфреда, и он сказал, что вы знаете о Нике Мак-Кейбе больше, чем кто-либо другой. Пожалуйста, мисс Келли, расскажите мне о нем. Я должна знать.
Дама в черном кивнула и безо всякого вступления поведала Кей удивительную историю.
— Давным-давно в Сан-Франциско, в доме богатого угольного магната и его избалованной жены работала прислугой хорошенькая молодая девушка с иссиня-черными волосами и огромными дымчатыми глазами. Мужчина увлекся красивой молоденькой горничной. Она забеременела от него и была немедленно выброшена из дома без средств к существованию. Ей некуда было идти.
Мадам из публичного дома Барбари-Коуст нашла голодную одинокую девушку на улице. Мадам пожалела бедную девушку, совсем еще ребенка. Она взяла ее к себе и стала заботиться о ней. Девушка родила ребенка в публичном доме. Ребенку было только несколько часов от роду, когда молодая мать умерла от родильной горячки. Мадам хотела оставить ребенка у себя и воспитывать его как своего собственного. Однако власти узнали о ребенке и забрали его. Ребенка поместили в сиротский приют, — Дама в черном замолчала и взглянула на Кей. Кей тихо произнесла:
— Ребенком был Ник. — Это было утверждение, а не вопрос.
— Да.
— А вы были…
— Мадам, — спокойно подтвердила Дама в черном. Потом она добавила с задумчивой улыбкой: — Я была не такой женщиной, как вы, капитан. Были времена…
— Не я вам судья.
Дама в черном похлопала по крепко сжатым рукам Кей.
— Я знаю это, дорогая. — Она вздохнула, взяла свою чашку и отхлебнула чаю.
— Итак, Ник вырос в сиротском приюте? — Кей хотела узнать о нем больше.
Дама в черном нахмурилась.
— Это было худшее место, какое только можно вообразить. Старое здание, кишащее крысами, холодное и сырое зимой, душное и жаркое летом. Живущие там дети не знали любви и ласки. Их жестоко наказывали за малейшую провинность и часто отсылали спать без кусочка на ужин.
Кей ничего не говорила. Она увлеченно слушала, пока Дама в черном рассказывала о милом, печальном темноволосом малыше, выросшем в грубоватого, непокорного уличного юнца.
— Ник был маленьким чертенком. Дерзкий, упрямый, выглядевший старше своих лет. Он был негодником, но ведь мальчишки так часто вытворяют шалости из-за избытка энергии, а не от злости. Люди, работавшие в приюте, так не считали. Ник несколько раз убегал. Его ловили, присылали обратно и наказывали. В последний раз он убежал, когда ему было только четырнадцать. Его опять нашли, но на этот раз он сказал, что пусть его лучше убьют, чем вернут назад. И он говорил это серьезно.
Уже в этом юном возрасте Ник был красивым и самоуверенным. Прошло совсем немного времени, и он уже сдавал карты в фараон в одном из клубов Барбари-Коуст.
Дама в черном светилась от гордости, говоря о Нике. Это было видно по ее глазам: все, что он делал, было хорошо.
— Ник вырос сильным и одиноким. Он научился рассчитывать только на себя. Юноша, вышедший с самого дна, посещавший игорные дома и якшавшийся с проститутками. Теперь он бесшабашный владелец салуна, прозябавший когда-то в страшной бедности и закаленный уличной жизнью Барбари-Коуст. Женщины не в силах устоять перед его обаянием, самообладанием и внешностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96