Надо выразить свои соболезнования и утешить родственников. Привязывай ее и пошли.
- Ты можешь сегодня ночью не приходить, - сказал ей Арнольд. - Остальное я сделаю сам.
- Нет, я приду с тобой, мне не хочется пропустить самого главного, - с улыбкой ответила Жоржетта.
Арнольд связал меня и толкнул в угол. Проверив прочность узлов и убедившись, что мне не освободиться, он погасил свечу и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Сначала я попыталась ослабить узлы, но вскоре поняла, что это бесполезно: Арнольд сделал работу на совесть. Потом я долго кричала, звала на помощь, понимая, что понапрасну трачу силы. Мне не от кого ждать спасения. Негодяи выбрали прекрасное место.
Совсем стемнело. Я испуганно вздрагивала при каждом звуке, с минуты на минуту ожидая возвращения своих мучителей. Чернота, еще беспросветнее, чем та, что была за окнами, объяла мою душу. Я не знала, что они замыслили, вернее, знала, но не находила мужества признаться себе в этом. Я боялась произнести догадку вслух, даже облечь мысли в слова - чтобы не навлечь беды, и запретила себе думать о другом, кроме испытываемых мной мук.
Проходили часы. Вначале скрюченные руки и ноги страшно болели, потом затекли; острая боль сменилась ноющей. Должно быть, я даже ненадолго уснула. Наконец послышались шаги, и я увидела свет фонаря.
- Ты еще здесь? - усмехнулся Арнольд.
Я прищурилась от слепящего света и заморгала. Склонившись надо мной, он перерезал веревки, связывающие мои ноги.
- Вставай! - приказал он, поднимая меня. Кровь, прилившая к ногам, вызвала столь острую боль, что я, застонав, вновь повалилась на пол. Арнольд выругался и пнул меня ногой.
- Все в порядке? - Это вернулась Жоржетта.
- Наша подружка испытывает некоторые трудности со вставанием.
- Заставь ее, - фыркнула Жоржетта. - Мне наплевать, больно ей или нет.
Арнольд пинками поднял меня, не обращая внимания на мои стоны.
- Мы готовы? - спросила Жоржетта.
- Да, - ответил Арнольд, завязывая мне тряпкой рот и подталкивая к двери.
Я споткнулась и упала на колени. Он поднял меня за волосы и вывел из домика. Ночь была черна и безлунна. Где-то в траве послышался слабый писк и царапанье, неподалеку в соснах ухнул филин. Мы пошли сквозь камышовые заросли. Стерня больно колола ноги, неверный свет качающегося фонаря плясал на лицах моих мучителей, отбрасывая уродливые тени и делая их похожими на безумцев.
Мы шли к дороге, ведущей к реке. Там, где к поместью Хайлендс подходила дорога, мы остановились. Арнольд погасил фонарь, и мы остались наедине с тускло мерцающими звездами. Арнольд и Жоржетта ждали чего-то, о чем мне не было известно. Я замерзла, меня подташнивало и качало от слабости, но я чувствовала, что мои мучения только начинаются. Как бы мне хотелось, чтобы все оказалось кошмарным сном!
Жоржетта проявляла нетерпение.
- Ты уверен, что он про нас не забудет? - нервно спросила она.
- Конечно, нет, - сказал Арнольд, - я умею обделывать дела. Уж пожалуйста, не отказывай мне в умении шевелить мозгами, дорогая Жоржетта. Если ты хочешь домой…
- Нет, - упрямо отвечала Жоржетта. - Я остаюсь.
Если понадобится, я буду ждать до рассвета.
Вдали замелькал огонек. Все ближе и ближе. Вскоре можно было различить поскрипывание телеги и размеренно-медленный стук копыт. Наконец появилась телега без верха, освещаемая фонарем, висевшим на шесте рядом с местом возницы. Свет упал на наши лица. Жоржетта в неверном свете фонаря казалась настоящей колдуньей, живым воплощением зла.
- Загаси фонарь, - приказала Жоржетта вознице. - Ты хочешь, чтобы нас увидели?
При виде хозяина телеги я оледенела. Я знала его. В округе его звали не иначе как Ник-Старьевщик, но только торговал он не тряпьем, а человеческим хламом. Каждые полгода он объезжал плантации, скупая старых и больных рабов по дешевке. Он покупал человеческий материал, который больше никто не хотел покупать, и хозяин готов был сбыть его всего за несколько долларов, считая, что это все равно лучше, чем тратиться на гроб. Он меня узнал. Однажды я прогнала его с «Ля Рев», угрожая ружьем.
- Ну, мэм, - протянул он, - не думаю, что кто-нибудь нас увидит. Разве что лошади. Так что успокойтесь. Много времени это не займет. Это она? - кивнул в мою сторону торговец. - Вижу, вы держите ее с завязанным ртом. Должно быть, девочка любит поболтать.
- Скорее покричать, - поспешил ответить Арнольд. - Мы не хотим привлекать ненужное внимание, понимаете ли. В ночной тишине звук далеко разносится.
- Ясно, ясно. Ну ладно, я дам ей возможность поболтать, когда мы порядком отсюда отъедем. А сейчас я, пожалуй, свяжу ее покрепче.
Я услышала глухое звяканье цепи. Ник-Старьевщик нес в руках кандалы.
- Вот, пожалуй, что я сделаю.
Жоржетта довольно засмеялась.
- О, какая прелесть! Прекрасно, прекрасно, мне нравятся эти штучки.
- Держитесь за шляпку, мадам, сейчас начнется представление.
Ник встал передо мной на корточки, но я пиналась с таким остервенением, что он, как ни пытался, не смог надеть свои чудовищные браслеты. Тогда подошел Арнольд и сзади ударил меня по голове. Я не удержалась на ногах и упала, ударившись виском о землю. Времени, пока я приходила в себя, оказалось достаточно, чтобы заковать меня в кандалы. После этого Арнольд разрезал веревку, стягивающую мои руки за спиной. От боли в суставах у меня потемнело в глазах. Слезы текли по щекам, и я глотала их пополам с грязью. Ник привычным движением закрепил замки, и за цепь поднял меня на ноги.
- Лучше, конечно, делать это в кузне, - добродушно заметил он, - но вы-то наверняка больше меня разбираетесь в подобных вещах. У вас куда больше рабов, чем мне доводилось видеть за всю жизнь. Пошли, рабыня.
Нильс повел меня к повозке. Я шла медленно, волоча кандалы. Арнольд помог забросить меня в телегу.
- У нее имя есть?
- Элиза, - с едва заметной запинкой произнес Арнольд. - Она… она полукровка с Гаити. Мы избавляемся от нее потому, ну, потому что она сумасшедшая. Она будет рассказывать вам много странных вещей, но вы ей не верьте. Там нет ни на грош правды.
- Мне это все равно, - усмехнулся беззубым ртом Старьевщик. - Плевать, нормальная она или нет. Там, куда ей предстоит отправиться, может, и лучше для нее, что она сумасшедшая.
Уже при слове «полукровка» я попробовала было сучить ногами, но кандалы с каждой секундой становились все тяжелее, мне казалось, что они сделаны из свинца. Я стонала и всхлипывала, давясь собственными слезами. Вскоре силы мои иссякли, и я затихла, безвольно застыв на дне повозки.
Над головой я услышала голос Жоржетты.
- Что ж, я вознаграждена за те муки, что я вынесла из-за тебя, - сказала она. - Я возненавидела тебя с первого взгляда, нет, с того самого момента, когда узнала, что он сделал тебя своей шлюхой. Я готова была тебя убить, но Арнольд прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
- Ты можешь сегодня ночью не приходить, - сказал ей Арнольд. - Остальное я сделаю сам.
- Нет, я приду с тобой, мне не хочется пропустить самого главного, - с улыбкой ответила Жоржетта.
Арнольд связал меня и толкнул в угол. Проверив прочность узлов и убедившись, что мне не освободиться, он погасил свечу и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Сначала я попыталась ослабить узлы, но вскоре поняла, что это бесполезно: Арнольд сделал работу на совесть. Потом я долго кричала, звала на помощь, понимая, что понапрасну трачу силы. Мне не от кого ждать спасения. Негодяи выбрали прекрасное место.
Совсем стемнело. Я испуганно вздрагивала при каждом звуке, с минуты на минуту ожидая возвращения своих мучителей. Чернота, еще беспросветнее, чем та, что была за окнами, объяла мою душу. Я не знала, что они замыслили, вернее, знала, но не находила мужества признаться себе в этом. Я боялась произнести догадку вслух, даже облечь мысли в слова - чтобы не навлечь беды, и запретила себе думать о другом, кроме испытываемых мной мук.
Проходили часы. Вначале скрюченные руки и ноги страшно болели, потом затекли; острая боль сменилась ноющей. Должно быть, я даже ненадолго уснула. Наконец послышались шаги, и я увидела свет фонаря.
- Ты еще здесь? - усмехнулся Арнольд.
Я прищурилась от слепящего света и заморгала. Склонившись надо мной, он перерезал веревки, связывающие мои ноги.
- Вставай! - приказал он, поднимая меня. Кровь, прилившая к ногам, вызвала столь острую боль, что я, застонав, вновь повалилась на пол. Арнольд выругался и пнул меня ногой.
- Все в порядке? - Это вернулась Жоржетта.
- Наша подружка испытывает некоторые трудности со вставанием.
- Заставь ее, - фыркнула Жоржетта. - Мне наплевать, больно ей или нет.
Арнольд пинками поднял меня, не обращая внимания на мои стоны.
- Мы готовы? - спросила Жоржетта.
- Да, - ответил Арнольд, завязывая мне тряпкой рот и подталкивая к двери.
Я споткнулась и упала на колени. Он поднял меня за волосы и вывел из домика. Ночь была черна и безлунна. Где-то в траве послышался слабый писк и царапанье, неподалеку в соснах ухнул филин. Мы пошли сквозь камышовые заросли. Стерня больно колола ноги, неверный свет качающегося фонаря плясал на лицах моих мучителей, отбрасывая уродливые тени и делая их похожими на безумцев.
Мы шли к дороге, ведущей к реке. Там, где к поместью Хайлендс подходила дорога, мы остановились. Арнольд погасил фонарь, и мы остались наедине с тускло мерцающими звездами. Арнольд и Жоржетта ждали чего-то, о чем мне не было известно. Я замерзла, меня подташнивало и качало от слабости, но я чувствовала, что мои мучения только начинаются. Как бы мне хотелось, чтобы все оказалось кошмарным сном!
Жоржетта проявляла нетерпение.
- Ты уверен, что он про нас не забудет? - нервно спросила она.
- Конечно, нет, - сказал Арнольд, - я умею обделывать дела. Уж пожалуйста, не отказывай мне в умении шевелить мозгами, дорогая Жоржетта. Если ты хочешь домой…
- Нет, - упрямо отвечала Жоржетта. - Я остаюсь.
Если понадобится, я буду ждать до рассвета.
Вдали замелькал огонек. Все ближе и ближе. Вскоре можно было различить поскрипывание телеги и размеренно-медленный стук копыт. Наконец появилась телега без верха, освещаемая фонарем, висевшим на шесте рядом с местом возницы. Свет упал на наши лица. Жоржетта в неверном свете фонаря казалась настоящей колдуньей, живым воплощением зла.
- Загаси фонарь, - приказала Жоржетта вознице. - Ты хочешь, чтобы нас увидели?
При виде хозяина телеги я оледенела. Я знала его. В округе его звали не иначе как Ник-Старьевщик, но только торговал он не тряпьем, а человеческим хламом. Каждые полгода он объезжал плантации, скупая старых и больных рабов по дешевке. Он покупал человеческий материал, который больше никто не хотел покупать, и хозяин готов был сбыть его всего за несколько долларов, считая, что это все равно лучше, чем тратиться на гроб. Он меня узнал. Однажды я прогнала его с «Ля Рев», угрожая ружьем.
- Ну, мэм, - протянул он, - не думаю, что кто-нибудь нас увидит. Разве что лошади. Так что успокойтесь. Много времени это не займет. Это она? - кивнул в мою сторону торговец. - Вижу, вы держите ее с завязанным ртом. Должно быть, девочка любит поболтать.
- Скорее покричать, - поспешил ответить Арнольд. - Мы не хотим привлекать ненужное внимание, понимаете ли. В ночной тишине звук далеко разносится.
- Ясно, ясно. Ну ладно, я дам ей возможность поболтать, когда мы порядком отсюда отъедем. А сейчас я, пожалуй, свяжу ее покрепче.
Я услышала глухое звяканье цепи. Ник-Старьевщик нес в руках кандалы.
- Вот, пожалуй, что я сделаю.
Жоржетта довольно засмеялась.
- О, какая прелесть! Прекрасно, прекрасно, мне нравятся эти штучки.
- Держитесь за шляпку, мадам, сейчас начнется представление.
Ник встал передо мной на корточки, но я пиналась с таким остервенением, что он, как ни пытался, не смог надеть свои чудовищные браслеты. Тогда подошел Арнольд и сзади ударил меня по голове. Я не удержалась на ногах и упала, ударившись виском о землю. Времени, пока я приходила в себя, оказалось достаточно, чтобы заковать меня в кандалы. После этого Арнольд разрезал веревку, стягивающую мои руки за спиной. От боли в суставах у меня потемнело в глазах. Слезы текли по щекам, и я глотала их пополам с грязью. Ник привычным движением закрепил замки, и за цепь поднял меня на ноги.
- Лучше, конечно, делать это в кузне, - добродушно заметил он, - но вы-то наверняка больше меня разбираетесь в подобных вещах. У вас куда больше рабов, чем мне доводилось видеть за всю жизнь. Пошли, рабыня.
Нильс повел меня к повозке. Я шла медленно, волоча кандалы. Арнольд помог забросить меня в телегу.
- У нее имя есть?
- Элиза, - с едва заметной запинкой произнес Арнольд. - Она… она полукровка с Гаити. Мы избавляемся от нее потому, ну, потому что она сумасшедшая. Она будет рассказывать вам много странных вещей, но вы ей не верьте. Там нет ни на грош правды.
- Мне это все равно, - усмехнулся беззубым ртом Старьевщик. - Плевать, нормальная она или нет. Там, куда ей предстоит отправиться, может, и лучше для нее, что она сумасшедшая.
Уже при слове «полукровка» я попробовала было сучить ногами, но кандалы с каждой секундой становились все тяжелее, мне казалось, что они сделаны из свинца. Я стонала и всхлипывала, давясь собственными слезами. Вскоре силы мои иссякли, и я затихла, безвольно застыв на дне повозки.
Над головой я услышала голос Жоржетты.
- Что ж, я вознаграждена за те муки, что я вынесла из-за тебя, - сказала она. - Я возненавидела тебя с первого взгляда, нет, с того самого момента, когда узнала, что он сделал тебя своей шлюхой. Я готова была тебя убить, но Арнольд прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135