Впрочем, не думаю, что ты захочешь мне что-то подарить. Очевидно, ты считаешь, что твое тело - лучший подарок, на который может рассчитывать женщина.
Гарт проводил меня к экипажу, и мы отправились на биржу.
- Не буду спорить с тобой, Элиза. Женщина, которая ничего не просит, в этих краях такое же чудо, как снег. Что же, посмотрим, как ты будешь завоевывать мир коммерции.
Все находящиеся в зале биржи дружно повернулись в мою сторону, когда я вошла, и торговля прервалась на несколько минут. Я почувствовала себя очень неловко, словно меня выставили голой. Поискав глазами знакомое лицо, я наткнулась на агента Лафита, Пьера Монтегю. Заметив меня, он подошел.
- Месье Монтегю, помогите мне монополизировать рынок.
Пьер рассмеялся.
- С превеликим удовольствием, мадемуазель, только, боюсь, каждый из нас здесь мечтает об этом, но шансы есть разве что у Лафита. Эмбарго не заденет его ничуть. У Жана склады ломятся от товаров, а магазины города полупусты. Эта война сделает его богачом.
- Эта война и меня сделает богатой. Сегодня хороший день для покупки?
Монтегю улыбнулся Гарту, стоявшему у меня за спиной.
- Любой день хорош для покупки, мадемуазель Лесконфлер, если у вас есть деньги.
Я попросила Пьера стать моим агентом и рассказала о своих планах, пообещав списаться с Жаном.
- Эта сделка и вас сделает богатым, месье Монтегю. Всего наилучшего.
- Ты уверена, что Лафит поможет тебе? - спросил Гарт, когда Монтегю ушел. - Если его склады забиты, он должен стремиться сбыть товар, хотя бы для того, чтобы освободить место для нового.
- Он извлечет больше пользы, если попридержит товар, - мудро заметила я. - А вдруг британцы заблокируют реку?
Гарт, казалось, был поражен моей осведомленностью.
- Ты пугаешь меня, Элиза. Мне стоит сделать тебя своим управляющим.
- Гарт, привет!
К нам шел молодой человек лет двадцати пяти. Он был высок и строен, одет весьма элегантно в серый сюртук, прекрасно сшитые брюки жемчужного цвета и черный шелковый жилет. Его темно-каштановые волосы отливали червонным золотом, и в чудных карих глазах блестели огоньки.
- Привет, Жак. Элиза, знакомься, Джакоб Фоурнер. Жак, это Элиза Лесконфлер.
Жак почтительно поцеловал мою руку.
- Вы не помните меня, мадемуазель, - сказал он с печальной улыбкой, - но я был одним из тех, кто добивался права танцевать с вами на балу у мадам Арсени прошлой весной.
Я не вспомнила его, но, улыбнувшись, сказала, что, конечно же, помню. Увидев, как засиял от счастья юноша, я подумала, что ложь нередко бывает во благо и не стоит скупиться на приятные слова.
- Мадемуазель переезжает в город, - сказал Гарт, чтобы поддержать разговор.
- Очень рад узнать об этом, мадемуазель! Мы, новоорлеанцы, слишком долго завидовали Лафиту, который монополизировал ваше общество, - галантно заметил Джакоб.
Мы поболтали еще несколько минут, и в конце беседы Фоурнер попросил разрешения нанести визит.
- С удовольствием приму вас, месье.
Уже в карете Гарт сказал, что, если я и дальше буду столь же гостеприимна, половина новоорлеанских парней встанет лагерем у моего порога, и я не смогу даже выйти из дому, чтобы не наступить на кого-нибудь.
- Он такой милый, - возразила я. - Безупречные манеры…
- О да. Манеры - это то, что пускают в ход безбородые юнцы, когда у них нет…
- Послушать тебя, так ты один во всей Луизиане знаешь, что делать с женщинами!
- Это близко к правде, - скромно признал Гарт.
- И детей ты, наверное, наделал целую сотню?
- Верно, не одну, а две, но - увы! - все они незаконные, - весело ответил Гарт. - Жоржетта безразлична к детям.
- А ты безразличен к Жоржетте.
- Совершенно справедливо, Элиза, я безразличен к Жоржетте как к любовнице, но во всем другом мы прекрасно ладим.
Я сама удивилась внезапному уколу ревности.
- Мне скучно слушать бесконечные рассказы о детских хворях, вороватости слуг или о том, как трудно найти хорошую модистку, - продолжал Гарт. - Ты долгое время жила среди искателей приключений и уже забыла, какими скучными бывают женщины. Сейчас я предпочитаю дам, которые могут вести умные беседы на серьезные темы. Например, о том, как нажить капитал…
- Ты смеешься надо мной! - взорвалась я.
К моему удивлению, Гарт пожал мне руку и, словно извиняясь, признался:
- Да, Элиза, боюсь, ты права.
Карета остановилась у гостиницы.
- Я, кажется, забыл у тебя портсигар. Ты не будешь возражать, если я заскочу на минутку?
- Конечно, нет.
Однако портсигара мы не нашли. Я предположила, что Гарт мог оставить его у адвоката.
- Да вот же он! - воскликнул Гарт, доставая коробочку из внутреннего кармана. - Какая забывчивость.
- Опять уловки, - грозно начала я.
- Старые трюки никогда не подводят, Элиза. Ты и сама ими пользовалась.
- Я никогда…
- Я просто хотел попрощаться наедине, без любопытной толпы зевак, заглядывающих через плечо.
- Твои…
- Я уважаю твои чувства, Элиза, и не хочу навязываться. Завтра я уезжаю в Батон-Руж, начинаются выборы, а я, боюсь, и так достаточно долго пренебрегал своими избирателями. Если позволишь, я навещу тебя как-нибудь по возвращении.
- Конечно, - неуверенно ответила я, озадаченная резкой переменой.
Гарт сжал мою руку.
- Ты правильно сделала, что не уступила мне. Я бы только испортил тебе жизнь. Мы не подходим друг другу.
Гарт поцеловал меня в щеку.
Он ушел, а я смотрела ему вслед со смешанным чувством удивления и досады. Я чувствовала себя одураченной и разочарованной. Я не ощущала себя победительницей. Более того, меня не оставляло чувство, что в итоге в выигрыше оказался он, хотя ни за что бы не взялась объяснить, как он меня победил и почему.
Глава 11
ДАМА ПОЛУСВЕТА
Впервые в жизни я была по-настоящему независимой. У меня был свой дом, слуги и неплохой доход.
- Я рад, что ты счастлива, Элиза, - говорил Лафит, когда однажды после полудня, примерно через месяц после переезда, мы пили чай на веранде моего нового дома, так удачно сосватанного мне Гартом. - Одного не пойму, где же наш общий знакомый мистер Мак-Клелланд?
- Не знаю, - сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой ответ прозвучал беспечно. - У нас ничего не получилось, да и не могло получиться. Слишком много тяжелых воспоминаний, слишком много обид. Правда, прелесть? - добавила я, обводя рукой дом.
- И вполовину не так прелестен, как его хозяйка, - тепло ответил Жан. - Элиза, тебе хватает денег?
- О, у меня их даже больше чем надо. Кстати, ты уверен, что моя часть прибыли от последней операции действительно так велика?
- Ты сомневаешься в точности ведения документов?
- Да, когда я больше не слежу за ними, - ответила я.
- Ты все так же дерзка, Элиза, - вздохнул Жан, откусывая приготовленное Саванной пирожное. - Кстати, я слышал, что Гарт навещает малышку Марию Дюплесси. Бедный парень. Жена у него, знаешь, страшно ревнива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Гарт проводил меня к экипажу, и мы отправились на биржу.
- Не буду спорить с тобой, Элиза. Женщина, которая ничего не просит, в этих краях такое же чудо, как снег. Что же, посмотрим, как ты будешь завоевывать мир коммерции.
Все находящиеся в зале биржи дружно повернулись в мою сторону, когда я вошла, и торговля прервалась на несколько минут. Я почувствовала себя очень неловко, словно меня выставили голой. Поискав глазами знакомое лицо, я наткнулась на агента Лафита, Пьера Монтегю. Заметив меня, он подошел.
- Месье Монтегю, помогите мне монополизировать рынок.
Пьер рассмеялся.
- С превеликим удовольствием, мадемуазель, только, боюсь, каждый из нас здесь мечтает об этом, но шансы есть разве что у Лафита. Эмбарго не заденет его ничуть. У Жана склады ломятся от товаров, а магазины города полупусты. Эта война сделает его богачом.
- Эта война и меня сделает богатой. Сегодня хороший день для покупки?
Монтегю улыбнулся Гарту, стоявшему у меня за спиной.
- Любой день хорош для покупки, мадемуазель Лесконфлер, если у вас есть деньги.
Я попросила Пьера стать моим агентом и рассказала о своих планах, пообещав списаться с Жаном.
- Эта сделка и вас сделает богатым, месье Монтегю. Всего наилучшего.
- Ты уверена, что Лафит поможет тебе? - спросил Гарт, когда Монтегю ушел. - Если его склады забиты, он должен стремиться сбыть товар, хотя бы для того, чтобы освободить место для нового.
- Он извлечет больше пользы, если попридержит товар, - мудро заметила я. - А вдруг британцы заблокируют реку?
Гарт, казалось, был поражен моей осведомленностью.
- Ты пугаешь меня, Элиза. Мне стоит сделать тебя своим управляющим.
- Гарт, привет!
К нам шел молодой человек лет двадцати пяти. Он был высок и строен, одет весьма элегантно в серый сюртук, прекрасно сшитые брюки жемчужного цвета и черный шелковый жилет. Его темно-каштановые волосы отливали червонным золотом, и в чудных карих глазах блестели огоньки.
- Привет, Жак. Элиза, знакомься, Джакоб Фоурнер. Жак, это Элиза Лесконфлер.
Жак почтительно поцеловал мою руку.
- Вы не помните меня, мадемуазель, - сказал он с печальной улыбкой, - но я был одним из тех, кто добивался права танцевать с вами на балу у мадам Арсени прошлой весной.
Я не вспомнила его, но, улыбнувшись, сказала, что, конечно же, помню. Увидев, как засиял от счастья юноша, я подумала, что ложь нередко бывает во благо и не стоит скупиться на приятные слова.
- Мадемуазель переезжает в город, - сказал Гарт, чтобы поддержать разговор.
- Очень рад узнать об этом, мадемуазель! Мы, новоорлеанцы, слишком долго завидовали Лафиту, который монополизировал ваше общество, - галантно заметил Джакоб.
Мы поболтали еще несколько минут, и в конце беседы Фоурнер попросил разрешения нанести визит.
- С удовольствием приму вас, месье.
Уже в карете Гарт сказал, что, если я и дальше буду столь же гостеприимна, половина новоорлеанских парней встанет лагерем у моего порога, и я не смогу даже выйти из дому, чтобы не наступить на кого-нибудь.
- Он такой милый, - возразила я. - Безупречные манеры…
- О да. Манеры - это то, что пускают в ход безбородые юнцы, когда у них нет…
- Послушать тебя, так ты один во всей Луизиане знаешь, что делать с женщинами!
- Это близко к правде, - скромно признал Гарт.
- И детей ты, наверное, наделал целую сотню?
- Верно, не одну, а две, но - увы! - все они незаконные, - весело ответил Гарт. - Жоржетта безразлична к детям.
- А ты безразличен к Жоржетте.
- Совершенно справедливо, Элиза, я безразличен к Жоржетте как к любовнице, но во всем другом мы прекрасно ладим.
Я сама удивилась внезапному уколу ревности.
- Мне скучно слушать бесконечные рассказы о детских хворях, вороватости слуг или о том, как трудно найти хорошую модистку, - продолжал Гарт. - Ты долгое время жила среди искателей приключений и уже забыла, какими скучными бывают женщины. Сейчас я предпочитаю дам, которые могут вести умные беседы на серьезные темы. Например, о том, как нажить капитал…
- Ты смеешься надо мной! - взорвалась я.
К моему удивлению, Гарт пожал мне руку и, словно извиняясь, признался:
- Да, Элиза, боюсь, ты права.
Карета остановилась у гостиницы.
- Я, кажется, забыл у тебя портсигар. Ты не будешь возражать, если я заскочу на минутку?
- Конечно, нет.
Однако портсигара мы не нашли. Я предположила, что Гарт мог оставить его у адвоката.
- Да вот же он! - воскликнул Гарт, доставая коробочку из внутреннего кармана. - Какая забывчивость.
- Опять уловки, - грозно начала я.
- Старые трюки никогда не подводят, Элиза. Ты и сама ими пользовалась.
- Я никогда…
- Я просто хотел попрощаться наедине, без любопытной толпы зевак, заглядывающих через плечо.
- Твои…
- Я уважаю твои чувства, Элиза, и не хочу навязываться. Завтра я уезжаю в Батон-Руж, начинаются выборы, а я, боюсь, и так достаточно долго пренебрегал своими избирателями. Если позволишь, я навещу тебя как-нибудь по возвращении.
- Конечно, - неуверенно ответила я, озадаченная резкой переменой.
Гарт сжал мою руку.
- Ты правильно сделала, что не уступила мне. Я бы только испортил тебе жизнь. Мы не подходим друг другу.
Гарт поцеловал меня в щеку.
Он ушел, а я смотрела ему вслед со смешанным чувством удивления и досады. Я чувствовала себя одураченной и разочарованной. Я не ощущала себя победительницей. Более того, меня не оставляло чувство, что в итоге в выигрыше оказался он, хотя ни за что бы не взялась объяснить, как он меня победил и почему.
Глава 11
ДАМА ПОЛУСВЕТА
Впервые в жизни я была по-настоящему независимой. У меня был свой дом, слуги и неплохой доход.
- Я рад, что ты счастлива, Элиза, - говорил Лафит, когда однажды после полудня, примерно через месяц после переезда, мы пили чай на веранде моего нового дома, так удачно сосватанного мне Гартом. - Одного не пойму, где же наш общий знакомый мистер Мак-Клелланд?
- Не знаю, - сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой ответ прозвучал беспечно. - У нас ничего не получилось, да и не могло получиться. Слишком много тяжелых воспоминаний, слишком много обид. Правда, прелесть? - добавила я, обводя рукой дом.
- И вполовину не так прелестен, как его хозяйка, - тепло ответил Жан. - Элиза, тебе хватает денег?
- О, у меня их даже больше чем надо. Кстати, ты уверен, что моя часть прибыли от последней операции действительно так велика?
- Ты сомневаешься в точности ведения документов?
- Да, когда я больше не слежу за ними, - ответила я.
- Ты все так же дерзка, Элиза, - вздохнул Жан, откусывая приготовленное Саванной пирожное. - Кстати, я слышал, что Гарт навещает малышку Марию Дюплесси. Бедный парень. Жена у него, знаешь, страшно ревнива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135