А господа очень вежливы с нами, очень… Только вчера здесь побывал наш сосед, и я испекла для него сладкий пирог. "Миссис Мерлин, – сказал он, – вы единственная женщина в Корнуолле, которая умеет печь пироги". Точно так он и сказал. И даже сам местный землевладелец – сквайр Бассет из Норт-Хилла, знаешь ли, он владеет всей землей в округе, – так вот, когда он проезжал на днях мимо меня, а было это во вторник, то снял шляпу и сказал: "Доброе утро, мадам" – и поклонился. Говорят, в свое время он был очень охоч до женщин… Как раз в тот момент из конюшни вышел Джосс – он прилаживал там колесо на двуколке. "Как жизнь, мистер Бассет?" – спросил он. – "Такая же полнокровная, как ты, Джосс", – ответил сквайр, и они оба рассмеялись.
Мэри что-то вежливо пробормотала в ответ, испытывая крайнюю неловкость и беспокойство. Тетя избегала смотреть ей в глаза, да и увлеченность, с какой она рассказывала, вызывала у Мэри недоверие. Тетя Пейшнс походила на ребенка, который сам себе сочиняет сказки. Мэри было больно видеть, как она пытается играть эту роль, ей хотелось, чтобы та поскорее покончила со своим рассказом и замолчала. Этот поток слов производил еще более тягостное впечатление, чем ее слезы.
За дверью послышались тяжелые шаги. Сердце Мэри упало: она поняла, что Джосс Мерлин спустился вниз и, скорее всего, подслушивал их. Тетя, видимо, тоже услышала его шаги, потому что вдруг побледнела и губы ее задрожали. Он вошел в комнату и внимательно поглядел на обеих.
– Ну что, клуши, раскудахтались? – произнес он с недобрым прищуром и без прежней улыбки. – Тебе только дай потрещать, и слез как не бывало, – обратился он к жене. – Я слышал, что ты тут несла, болтливая ты дура: кулды, кулды, кулды, ну прямо индюшка. Неужто ты воображаешь, что твоя драгоценная племянница верит хоть одному твоему слову? Да ты не смогла бы провести и ребенка, тем более такую штучку, как эта.
Он схватил стоявший у стены стул, с грохотом приставил его к столу и так плюхнулся на него, что тот заскрипел. Схватив со стола каравай хлеба, он отрезал большой ломоть и намазал его смальцем. Запихнув хлеб в рот – тут жир потек по подбородку, – он кивком головы подозвал Мэри к столу.
– Тебе, я вижу, надо поесть, – сказал он и аккуратно отрезал от каравая тонкий кусок, разделил его на четыре части, намазав каждую маслом.
Все это было проделано столь деликатно и так не походило на то, как он только что обслужил самого себя, что Мэри пришла в ужас. Словно какая-то неведомая колдовская сила таилась в его похожих на дубинки пальцах, делая их на удивление умелыми и проворными. Если бы он отрезал толстый ломоть и швырнул ей, она бы не удивилась: это было в его духе. Но в этих внезапно проявившихся хороших манерах, в этих ловких и даже изящных жестах почудилось ей что-то зловещее – так не вязались они с его повадками. Мэри тихо поблагодарила и принялась за еду.
Тетя, которая с момента появления мужа на кухне не издала ни звука, поджаривала бекон. Все трое молчали. Мэри чувствовала, что сидящий напротив Джосс Мерлин внимательно наблюдает за ней. А за спиной неловко возилась с горячей сковородкой тетя. Вдруг раздались стук упавшей сковороды и отчаянное восклицание. Мэри поднялась было с места, чтобы помочь, но Джосс грозно приказал ей сидеть.
– Оставь эту дуру, нечего туда лезть! – закричал он. – Сиди здесь, твоя тетушка сама уберет. Ей это не впервой.
Он развалился на стуле и принялся ковырять пальцем в зубах.
– Что будешь пить? – спросил он Мэри. – Бренди, вино или эль? Может, поесть здесь тебе не всегда удастся, но уж без выпивки не останешься. В "Ямайке" ни у кого глотка не пересыхает. – Подмигнув, он рассмеялся и показал ей язык.
– Я бы выпила чаю, если можно, – сказала Мэри. – Мне не доводилось еще пить ни вина, ни чего-либо покрепче.
– Вот как? Что ж, ты много теряешь, должен тебе заметить. Сегодня можешь пить свой чай, но через месяц-другой, клянусь Богом, тебе самой захочется глотнуть бренди.
Перегнувшись через стол, он схватил ее за руку.
– У тебя довольно хорошенькие лапки для девчонки с фермы, – заметил он. – А я-то боялся, что они окажутся огрубевшими и красными. Если что и бывает мужчине противно, так это кружка пива из некрасивых рук. Хотя мои клиенты не такие уж привередливые. Да у нас в "Ямайке", сказать правду, прежде и не было официантки. – Он насмешливо поклонился и отпустил ее руку.
– Пейшнс, дорогая моя, – сказал он. – – Вот ключ. Сходи-ка принеси мне бутылочку бренди, Бога ради. У меня такая жажда, что все воды Дозмери не смогли бы ее погасить.
При этих словах жена поспешно вышла из кухни и исчезла в коридоре.
Джосс снова принялся ковырять в зубах, изредка посвистывая. Мэри ела хлеб с маслом и запивала его чаем, который он поставил перед ней. Голова у нее буквально раскалывалась, и ей казалось, что она сейчас от боли потеряет сознание. Глаза слезились от торфяного дыма. Но при всей усталости она не могла не наблюдать за дядей: ей уже передалась тетина нервозность. Они были, словно две попавшие в капкан мыши, с которыми забавляется чудовищный кот.
Через несколько минут тетя вернулась с бутылкой бренди и поставила ее перед мужем. Пока она дожарила бекон, подала его Мэри и уселась поесть сама, он все подливал себе бренди, угрюмо глядя перед собой, часто постукивая ногой по ножке стола. Вдруг он грохнул кулаком по столу, да так, что загремела посуда, а тарелка упала и разбилась.
– Вот что я скажу тебе, Мэри Йеллан! – заорал он. – Я хозяин в этом доме, и тебе придется хорошенько это запомнить. Ты будешь делать то, что тебе прикажут, помогать по дому и обслуживать моих клиентов, и я не трону тебя пальцем. Но, клянусь Богом, если ты посмеешь открыть рот, то я уж прижму тебя к ногтю, как эту вот твою тетушку.
Мэри бесстрашно глядела на него, спрятав, однако, руки под стол, чтобы он не увидел, что они дрожат.
– Я поняла, – сказала она. – По натуре я не любопытна и никогда в своей жизни не сплетничала. Меня не касается, что вы делаете в вашем трактире и с кем водите компанию. Я буду делать работу по дому, и у вас не будет повода ворчать на меня. Но если вы обидите мою тетю Пейшнс, то вот что я вам скажу: я тотчас же уйду из "Ямайки", найду мирового судью, приведу его сюда, и вам придется отвечать перед законом. Вот тогда попробуйте-ка прижать меня к ногтю, если у вас появится охота.
Мэри сильно побледнела, отлично понимая, что, крикни он сейчас на нее, она не выдержит, разрыдается и тогда уж навсегда окажется в его власти. Она не ожидала от себя такой смелости. Охваченная жалостью к своей несчастной загнанной тете, она не могла уже остановиться и, сама того не подозревая, спасла себя: ее бесстрашие произвело на Джосса впечатление. Он откинулся на спинку стула и уже спокойно произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78