Эта трагедия потрясла всю магистратуру, многие полагают даже, что она весьма способствовала моему продвижению по службе.
В совершении преступления заподозрили старого слугу нашей семьи. Он был обвинен, осужден и кончил жизнь на эшафоте. Однако я могу поклясться своей честью, что этот бедняга ни в чем не виноват...»
– Ну и ну! – раздраженно выкрикнул Корона. – Собрать нас для того, чтобы поведать эту допотопную историю!
– И правда, – поддержала его графиня де Клар, – все это нас нисколечко не касается.
По всей видимости, и остальные члены совета разделяли это мнение. Полковник обвел всех цепким взглядом, усмехнулся и саркастически промолвил:
– Терпение, дорогие детки. Эта история не так уж вам и знакома, никто из вас в ней не участвовал, кроме, пожалуй, Приятеля-Тулонца, который сильно подрос с той поры – тогда он был моим маленьким грумом. Все помню один только я – и до чего же ловко обвел я тогда публику вокруг пальца. Терпение! В жилах автора сего доклада течет корсиканская кровь, унаследованная от матери, – она была Адриани. Это просто-напросто маленькая вендетта. Я нахожу, что доклад вовсе недурен, история отца изложена суховато, зато оставлено место для вещей куда более актуальных. Еще немного, и вы почувствуете к докладу захватывающий интерес. Читай, Приятель, тобой я очень доволен.
Лекок послушно открыл было рот, но полковник заговорил снова.
– Позвольте вставить еще словечко, дорогие слушатели. Вы должны как следует осознать, кто такой Реми д'Аркс и в каком положении он находится. Человек молодой, горячий, талантливый, законом владеет лучше, чем воин шпагой, к тому же любимец верхов и богач. Он знает, что мы убили его отца, его мать умерла сумасшедшей, его сестра... черт возьми! Что же сталось с его сестрой? Если она жива, то обретается где-то очень далеко. Перед вами человек, у которого мы отняли всех, кого он любил, – мы уничтожили его семью; разумеется, он пойдет на все, чтобы добраться до нас. Учтите это.
Он сделал Лекоку знак, и тот возобновил чтение:
«...Господин министр, мне больше нечего добавить к рассказу об этой катастрофе. Юность моя прошла печально, единственное утешение виделось мне в работе: закончив в 1828 году юридический факультет, я решил заняться адвокатурой.
В тот год я проводил каникулы в нашем поместье, расположенном в окрестностях Аркашона. Там я в последний раз видел мою бедную матушку: разум к ней не вернулся, но в своем безумии, протекавшем довольно спокойно, она обрела одну весьма осмысленную привычку – тщательно собирать и хранить все, что осталось от бумаг и книг моего отца.
Как раз в ту пору доктора нашли у меня чахотку и пророчили близкую смерть – я ждал ее с тайной радостью. Часы одиночества я посвящал библиотеке, где моя мать хранила собранные ею сокровища. Помню, что из окон библиотеки виднелось море – за молодым ельником, посаженным для оздоровления лагуны.
Будущее было мне безразлично, ни к какой карьере душа не лежала. Я почитывал кое-какие труды по праву, в основном уголовному, причем особенно охотно те пассажи, где разбирались юридические ошибки. Именно этим вопросом по вполне понятным причинам усиленно интересовался Матье д'Арк с , и с этой точки зрения коллекция матери была весьма богатой.
Как-то вечером, проглядывая материалы, касающиеся пересмотра дела Лезюрка, я наткнулся на пресловутое заключение, подписанное Беррье, Пардесю, Дюпеном и профессором Тулье. На странице, содержавшей перечень странного нагромождения улик, собранных против мнимого убийцы лионского курьера, я увидел на полях запись, сделанную рукой отца: «Если оставить в стороне факт случайного сходства между преступником и невинно осужденным, в этом деле обращает на себя внимание удивительное стечение обстоятельств, сбивших следствие с прямого пути. Я усматриваю здесь ключ к разгадке системы, изобретенной Veste Nere : то, что было случайностью в деле Лезюрка, возведено в принцип и умело использовано в деле братьев Кватрополли. Судя по всему, Черные Мантии нашли способ СОЗДАВАТЬ судебные ошибки, кому-то уже вверена эта тайна и упаси Бог...»
На этом абзаце голос Лекока потерял скорость и пресекся.
– Ну как, становится потеплее, а? – ехидно поинтересовался полковник. – Даже наша душечка Маргарита распахнула свои прекрасные глазки.
– Однако Бог этого человека не спас, – парировала графиня де Клар. – Он мертв.
– Но он оставил наследника. Читай, Тулонец, пошли дальше, сынок.
«...Медики, приговорившие меня к смерти, явно не предвидели той чрезвычайной реакции, которую вызовут в моем организме эти строки. Туман, застилавший прошлое, рассеялся, по жилам заструилась новая кровь: в моей жизни появилась цель, я хотел жить, я жил !
На следующее утро взошедшее солнце застало меня в библиотеке – лихорадочно перелистывающим любимые книги отца. Преступники уничтожили его корреспонденцию, его рукописи и заметки, но библиотеку не тронули, полагая, что она не представляет для них никакой опасности.
Три дня и три ночи я провел в усердных поисках, результатом которых было всего две странички печатного текста, которых, впрочем, оказалось достаточно: в моих руках было наследство Матье д'Аркса, и мысль, скрыто пребывавшая во мне все время, оформилась в четкое намерение. Я хотел не просто отомстить за отца, но еще и выследить и уничтожить чудовищную ассоциацию, сделавшую преступление точной наукой, придумавшую механизм для производства судебных ошибок, автоматически умножающих зло; я хотел остановить поток крови невинных жертв, бесстыдно поставляемых закону в уплату за совершенное преступление».
Полковник покачал головой и, постукивая по портрету русского императора на крышке золотой табакерки, пробурчал:
– Отменная фраза! У этого парня есть не только нюх, но и талант. Впрочем, я немного сотрудничал с ним, разумеется, так, чтобы он не заметил. Продолжай, Приятель.
«...После десяти лет непрерывной работы я все еще не могу утверждать, что знаю подлинные имена всех заправил этого сообщества, зато я со всей ответственностью заявляю, что пресловутая тайна Черных Мантий известна мне так же хорошо, как им самим.
Начав свой розыск с Корсики, я изучил следы, оставленные ими в разных странах Европы, и пришел к выводу, что лучшей защитой им служит сама невообразимость существования такой маккиавелистической системы. Люди, в, том числе разумные и облеченные властью, не способны поверить в столь чудовищную изощренность зла, и под крылом этого неверия бандиты все шире раскидывают свои искусно сплетенные сети...
...Каждое преступление у них двойное: кроме лионского курьера, ограбленного и убитого, непременно требуется Лезюрк, чтобы расплатиться с законом на эшафоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
В совершении преступления заподозрили старого слугу нашей семьи. Он был обвинен, осужден и кончил жизнь на эшафоте. Однако я могу поклясться своей честью, что этот бедняга ни в чем не виноват...»
– Ну и ну! – раздраженно выкрикнул Корона. – Собрать нас для того, чтобы поведать эту допотопную историю!
– И правда, – поддержала его графиня де Клар, – все это нас нисколечко не касается.
По всей видимости, и остальные члены совета разделяли это мнение. Полковник обвел всех цепким взглядом, усмехнулся и саркастически промолвил:
– Терпение, дорогие детки. Эта история не так уж вам и знакома, никто из вас в ней не участвовал, кроме, пожалуй, Приятеля-Тулонца, который сильно подрос с той поры – тогда он был моим маленьким грумом. Все помню один только я – и до чего же ловко обвел я тогда публику вокруг пальца. Терпение! В жилах автора сего доклада течет корсиканская кровь, унаследованная от матери, – она была Адриани. Это просто-напросто маленькая вендетта. Я нахожу, что доклад вовсе недурен, история отца изложена суховато, зато оставлено место для вещей куда более актуальных. Еще немного, и вы почувствуете к докладу захватывающий интерес. Читай, Приятель, тобой я очень доволен.
Лекок послушно открыл было рот, но полковник заговорил снова.
– Позвольте вставить еще словечко, дорогие слушатели. Вы должны как следует осознать, кто такой Реми д'Аркс и в каком положении он находится. Человек молодой, горячий, талантливый, законом владеет лучше, чем воин шпагой, к тому же любимец верхов и богач. Он знает, что мы убили его отца, его мать умерла сумасшедшей, его сестра... черт возьми! Что же сталось с его сестрой? Если она жива, то обретается где-то очень далеко. Перед вами человек, у которого мы отняли всех, кого он любил, – мы уничтожили его семью; разумеется, он пойдет на все, чтобы добраться до нас. Учтите это.
Он сделал Лекоку знак, и тот возобновил чтение:
«...Господин министр, мне больше нечего добавить к рассказу об этой катастрофе. Юность моя прошла печально, единственное утешение виделось мне в работе: закончив в 1828 году юридический факультет, я решил заняться адвокатурой.
В тот год я проводил каникулы в нашем поместье, расположенном в окрестностях Аркашона. Там я в последний раз видел мою бедную матушку: разум к ней не вернулся, но в своем безумии, протекавшем довольно спокойно, она обрела одну весьма осмысленную привычку – тщательно собирать и хранить все, что осталось от бумаг и книг моего отца.
Как раз в ту пору доктора нашли у меня чахотку и пророчили близкую смерть – я ждал ее с тайной радостью. Часы одиночества я посвящал библиотеке, где моя мать хранила собранные ею сокровища. Помню, что из окон библиотеки виднелось море – за молодым ельником, посаженным для оздоровления лагуны.
Будущее было мне безразлично, ни к какой карьере душа не лежала. Я почитывал кое-какие труды по праву, в основном уголовному, причем особенно охотно те пассажи, где разбирались юридические ошибки. Именно этим вопросом по вполне понятным причинам усиленно интересовался Матье д'Арк с , и с этой точки зрения коллекция матери была весьма богатой.
Как-то вечером, проглядывая материалы, касающиеся пересмотра дела Лезюрка, я наткнулся на пресловутое заключение, подписанное Беррье, Пардесю, Дюпеном и профессором Тулье. На странице, содержавшей перечень странного нагромождения улик, собранных против мнимого убийцы лионского курьера, я увидел на полях запись, сделанную рукой отца: «Если оставить в стороне факт случайного сходства между преступником и невинно осужденным, в этом деле обращает на себя внимание удивительное стечение обстоятельств, сбивших следствие с прямого пути. Я усматриваю здесь ключ к разгадке системы, изобретенной Veste Nere : то, что было случайностью в деле Лезюрка, возведено в принцип и умело использовано в деле братьев Кватрополли. Судя по всему, Черные Мантии нашли способ СОЗДАВАТЬ судебные ошибки, кому-то уже вверена эта тайна и упаси Бог...»
На этом абзаце голос Лекока потерял скорость и пресекся.
– Ну как, становится потеплее, а? – ехидно поинтересовался полковник. – Даже наша душечка Маргарита распахнула свои прекрасные глазки.
– Однако Бог этого человека не спас, – парировала графиня де Клар. – Он мертв.
– Но он оставил наследника. Читай, Тулонец, пошли дальше, сынок.
«...Медики, приговорившие меня к смерти, явно не предвидели той чрезвычайной реакции, которую вызовут в моем организме эти строки. Туман, застилавший прошлое, рассеялся, по жилам заструилась новая кровь: в моей жизни появилась цель, я хотел жить, я жил !
На следующее утро взошедшее солнце застало меня в библиотеке – лихорадочно перелистывающим любимые книги отца. Преступники уничтожили его корреспонденцию, его рукописи и заметки, но библиотеку не тронули, полагая, что она не представляет для них никакой опасности.
Три дня и три ночи я провел в усердных поисках, результатом которых было всего две странички печатного текста, которых, впрочем, оказалось достаточно: в моих руках было наследство Матье д'Аркса, и мысль, скрыто пребывавшая во мне все время, оформилась в четкое намерение. Я хотел не просто отомстить за отца, но еще и выследить и уничтожить чудовищную ассоциацию, сделавшую преступление точной наукой, придумавшую механизм для производства судебных ошибок, автоматически умножающих зло; я хотел остановить поток крови невинных жертв, бесстыдно поставляемых закону в уплату за совершенное преступление».
Полковник покачал головой и, постукивая по портрету русского императора на крышке золотой табакерки, пробурчал:
– Отменная фраза! У этого парня есть не только нюх, но и талант. Впрочем, я немного сотрудничал с ним, разумеется, так, чтобы он не заметил. Продолжай, Приятель.
«...После десяти лет непрерывной работы я все еще не могу утверждать, что знаю подлинные имена всех заправил этого сообщества, зато я со всей ответственностью заявляю, что пресловутая тайна Черных Мантий известна мне так же хорошо, как им самим.
Начав свой розыск с Корсики, я изучил следы, оставленные ими в разных странах Европы, и пришел к выводу, что лучшей защитой им служит сама невообразимость существования такой маккиавелистической системы. Люди, в, том числе разумные и облеченные властью, не способны поверить в столь чудовищную изощренность зла, и под крылом этого неверия бандиты все шире раскидывают свои искусно сплетенные сети...
...Каждое преступление у них двойное: кроме лионского курьера, ограбленного и убитого, непременно требуется Лезюрк, чтобы расплатиться с законом на эшафоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130