Пожав плечами, полковник поинтересовался:
– Это правда, что в таком состоянии больные сохраняют способность слышать и понимать?
– Спорный вопрос, собраны доказательства и «за» и «против», но я же говорю совсем тихо. Решайте: будить ее или пусть спит вечным сном?
– Черт возьми! Можно подумать, что мне больше нечего делать, как только отправлять людей на тот свет! Мы еще не обеспечили тебя достаточным количеством крысиного яда, старина Самюэль.
– Но ведь она унаследует состояние маркизы...
– Все вы очень славные ребятки, – прервал его полковник, – но пороха вам не выдумать, даже Лекоку, несмотря на весь его гонор. Да, гонора в нем многовато, потому в свои преемники я прочу тебя, сынок, можешь на это рассчитывать. Береги эту девушку как зеницу ока: она принесет нам прибыли в три или четыре раза больше, чем состояние маркизы.
– Ничего себе! – изумился доктор.
– А может, в десять или двадцать раз больше! – пообещал полковник и, взглянув на часы, добавил: – Сейчас восемь, а в десять в моем доме соберется совет. Не забудь прийти, ты узнаешь любопытные вещи. А теперь разбуди мне девочку и смотри, будь осторожен, ты головой отвечаешь за нее!
Доктор приблизился к постели больной, но вместо того чтобы воспользоваться микстурой, демонстративно выставленной напоказ, вынул из кармана флакон и накапал из него несколько капель в ложечку. Свойственным его профессии фамильярным жестом он двумя пальцами сдавил щеки больной, и рот ее приоткрылся. Белые точно жемчуг зубы Валентины были стиснуты, но после легкого нажатия на ноздри они слегка раздвинулись, и доктор сумел вылить в рот содержимое ложечки.
После этого он вернул флакон на место и застыл в ожидании.
Полковник тоже ждал. Он снова уселся, на сей раз поближе к кровати, не сводя с юной больной невозмутимых глаз и по обыкновению поверчивая пальцами.
Через три или четыре минуты доктор, внимательно следивший за лицом Валентины, снова достал свой флакон и, откупорив его, поднес к ноздрям девушки.
– Готово! – сказал он, вставая.
Почти в тот же миг с губ больной сорвался легкий вздох, сердце ее забилось сильнее – видно было, как вздымается и опускается прикрытая одеялом грудь.
Доктор выжидательно взглянул на полковника. Тот спросил:
– Есть необходимость в вашем присутствии возле больной?
– Я уже говорил, – ответил Самюэль, – что новое потрясение вызовет новый приступ. Я могу подождать в соседней комнате.
Полковник указал ему на дверь и не забыл напомнить вдогонку:
– Улица Терезы, десять часов, не запаздывайте. Вы узнаете любопытные вещи, очень любопытные.
Дверь закрылась за доктором, и полковник остался наедине с мадемуазель де Вилланове, которая медленно приходила в чувство.
Пододвинув кресло к изголовью постели, полковник устроился в нем с полным комфортом.
Глаза девушки открылись, но казалось, они были лишены способности видеть.
«В театре, – подумал полковник, – девицы в подобных ситуациях обычно вскрикивают: „Где я? Что случилось?“ Хорошо бы обойтись без предисловий. Проверим!»
Он кашлянул, коротко и сухо, глаза девушки обратились к нему. Она тут же вскрикнула и попыталась принять сидячее положение, но не смогла.
– Как вы себя чувствуете, милое дитя? – поинтересовался полковник нежнейшим тоном.
Валентина повела вокруг себя испуганным взглядом.
– Да-да, – тем же нежным тоном продолжал старец, – в этой комнате произошла отвратительная сцена.
– Там! – лепетала Валентина, вытянув палец. – Там!.. Она указывала на то место, где недавно стоял Морис со скрещенными на груди руками.
– Верно, там, – подтвердил полковник, – он стоял именно на том месте, когда крикнул: «Флоретта!», а вы крикнули в ответ: «Морис!» и еще кое-какие слова, что было весьма неосторожно с вашей стороны.
Валентина закрыла лицо руками.
– К сожалению, – продолжал полковник, – вы разоткровенничались при свидетелях. Но у вас есть друзья, милая девочка. Они богаты, деньгами можно загасить любую сплетню.
– Мне нечего таить! – вскричала девушка, открывая лицо, на котором появилось выражение гордое и даже вызывающее.
– Конечно, конечно, сгоряча всегда говорится именно так, но если вы поразмыслите хорошенько...
Валентина прервала речь вопросом:
– Сударь, вам поручено допросить меня? Тогда знайте: я люблю его и буду любить всегда.
– Что до меня, – ответил полковник, стараясь, чтобы голос его не утерял притворной мягкости, – то мне даже нравятся такие речи, они великодушны и благородны, а я вовсе не склонен пренебрегать этими высокими добродетелями. Но вы должны согласиться, моя милая, что и великодушие, и благородство, и даже страсть совершенно бесполезны в том положении, в каком оказался ваш бедолага Морис.
– Он невиновен! – гневно выкрикнула Валентина.
– Зачем же так сердиться, мой ангел? Мне самому хочется, чтобы он оказался невиновным. Такой красивый молодой человек! Но увы! Обстоятельства словно сговорились против него: юноша, бедный как Иов, в карманах у него сыскался всего один луидор, влюбленный в девушку, слывущую миллионершей, – и рядом труп, да не простой: убит не первый встречный, а вор и перекупщик краденого, имевший при себе бриллианты знаменитой Карлотты Бернетти невообразимой стоимости. Неплохой улов! Пойман на месте преступления, можно сказать, схвачен за руку. Почти схвачен: за убийцей следовали по пятам и взяли, что называется, тепленьким – он даже не успел смыть кровь с мундира.
Голова Валентины упала на подушку.
– Ему не отвертеться, – продолжал полковник, – дело будет громкое, к тому же...
Он умолк и, взглянув на Валентину из-под полуприкрытых век, докончил фразу:
– К тому же не лишенное романтической окраски. Я полагаю, что следствие будет поручено нашему другу господину д'Арксу.
Лицо Валентины стало белее мела. Она вновь была близка к обмороку.
– В заключение скажу, – как ни в чем не бывало разглагольствовал полковник, – что сам я противник насильственных браков, ибо подобный печальный пример имеется в моей семье: моя дочь, особа во многих отношениях весьма достойная, настояла на том, чтобы наша бедная Фаншетта вышла замуж за графа Корона, моего племянника... Впрочем, госпожа маркиза не станет насильно заталкивать вас под венец, к тому же мой беспутный племянник и в подметки не годится Реми д'Арксу, человеку достойнейшему и воистину замечательному.
Полковник прервался, чтобы взглянуть на девушку: Валентина молчала и не шевелилась.
– Я знаю, – продолжил старец, – случаи еще более поразительные. Не всегда грозы сопровождаются громом. Что ж, мне пора вернуться к госпоже маркизе, она почти так же потрясена, почти так же несчастна, как вы, дитя мое. Нет необходимости говорить, какой удар обрушился на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130