Как только часы пробили десять, он, звякнув в колокольчик, изрек:
– Дети мои, пора бы прекратить пустую болтовню. Объявляю наш совет открытым и обещаю, что он будет не только долгим, но и занимательным. Постарайтесь слушать меня прилежно.
Он обвел присутствующих добродушным взглядом.
– Благодарю вас всех и каждого в отдельности, – снова заговорил он, – за точность, с какой явились вы на мой зов. Наша дражайшая графиня отложила в сторонку свои интимные дела, вгоняющие в пот трех светских львиц, пару нотариусов и полдюжины адвокатов; граф Корона, устроившийся на диване в не очень-то приличной для совета позе, пьян только наполовину; добряк Самюэль покинул своих клиентов; ловкач Лекок забросил свою контору, вернее, конторы – у него их множество, ибо он процветает и скоро станет птицей высокого полета; наконец, аббат и наш мудрейший знаток уголовного кодекса оторвались от своих ученых штудий... я уж не говорю о принце, которому пришлось наспех проглотить свой абсент, свои котлетки и свой бифштекс. Вы прелюбезны и даже премилы, и я вам приготовил маленький сюрприз в качестве вознаграждения за проявленное самоотречение.
Вступительная речь председателя была принята собравшимися довольно холодно. Слишком долго – более полувека – находился бравый старец у власти, а затяжное правление перестает вызывать энтузиазм.
Лукаво сощурившись, полковник продолжил свою речь:
– Ваш кисловатый вид меня не удивляет, вас разъедает зависть ко мне и даже неприязнь, вам нравится считать меня старой, напрочь сношенной калошей. Но я правлю нашим братством со времен маршала де Сакса и ни разу не дал осечки, мне везет, всегда везет – ведь всем известно, что я родился в сорочке.
Знаком подозвав к себе аббата, он шепнул ему на ухо:
– После совета нам с тобой надо потолковать. Сам знаешь, я доверяю только тебе и именно тебя прочу в свои преемники. Тебе положено знать больше других.
– А теперь, – громко объявил председатель, – слово предоставляется Приятелю-Тулонцу. Он блестяще провел последнее дело и сейчас доложит о нем.
Суховатой рукой полковник ласково потрепал Лекока за ухо, словно учитель отличившегося на экзамене ученика, и присовокупил:
– Наш дорогой мальчик ознакомит вас с историей дела, а также с технической стороной операции, после чего я дам кое-какие разъяснения, которые вас наверняка заинтригуют. Начинай, Приятель, говори ясно, сжато, но без ложной скромности.
Господин Лекок де ля Перьер, обладавший даром менять свой облик, сейчас выступал в своем натуральном виде.
Крепкий молодец, весельчак и почти красавчик, на редкость вульгарный в обхождении, он несомненно принадлежал к категории любимцев кабацкой публики и олицетворял собою тип коммивояжера, столь удачно воссозданный писателями эпохи Луи-Филиппа.
На этот совет, не требовавший маскировки, он явился в костюме, избранном по своему вкусу: на нем была голубого бархата визитка, присборенная на бедрах, шотландский жилет в радостно-крикливую клетку и лихо скроенные на гусарский манер панталоны цвета адского пламени, из-под которых выглядывали остренькие носы башмаков. Вычурный галстук, завязанный замысловатым узлом, и высокая, заостряющаяся к верху шляпа с широкими полями прекрасно вписывались в ансамбль. К этому наряду так и просилась какая-нибудь примечательная трость – тяжеловесная дубинка или легкая палочка, украшенная невообразимой резьбой, но тут оригинальность явно изменила господину Лекоку: трость, стиснутая его ногами, вполне могла бы принадлежать заурядному рантье из Марэ – солидная и довольно увесистая, она венчалась набалдашником из слоновой кости.
Лекок взял предоставленное ему слово и, следуя указаниям председателя, кратко, но с замечательной точностью поведал историю похищения бриллиантов, изложенную в первых главах этой книги.
Начал он с того, каким способом удалось залучить Ганса Шпигеля, укравшего бриллианты Карлотты Бернетти, в лавочку папаши Кенига, и кончил описанием кровавой сцены, имевшей место в номере восемнадцатом и уже известной читателю. Он не упустил ни одной важной детали, и проделанная операция обрела вид затейливого механизма, бесчисленные винтики и колесики которого Лекок знал как свои пять пальцев.
Присутствующие внимали Лекоку с умеренным интересом, с каким обычно академики слушают доклад своего коллеги, хорошо сделанный, но трактующий о вещах, давно уже им известных; перегруженные множеством знаний, академики способны возгораться лишь тогда, когда речь заходит об их собственной персоне.
Итак, доклад Лекока был встречен с прохладцей, ибо в этой комнате собрались специалисты, пресытившиеся изощренными преступлениями больше, нежели академики своими открытиями. К тому же, отнюдь не умаляя роли наших академий, заметим, что в это утро мы заглянули в лоно академии sui generis, функционирующей куда более четко, чем прочие учреждения, носящие это славное имя, хотя таинственное сообщество, чью деятельность мы тут описываем, весь свой интеллект, волю и обширные знания направило не на достижение блага, а на научную организацию преступного промысла.
Тут собрались виртуозы своего дела, лауреаты криминального мира, создавшие вселенскую бандитскую шайку, могучую и неуязвимую благодаря их умению укрывать зло от кары.
Закончив доклад, Лекок отвинтил набалдашник от трости, недавно принадлежавшей бедняге Шпигелю, и высыпал содержимое на зеленое сукно: члены совета подошли поближе, чтобы кинуть взор на знаменитые бриллианты.
– Недурно! – одобрил коллекцию знаток уголовного Права. – Однако я полагаю, что простак, которым мы расплачиваемся с законом, сам вырыл себе могилу, убежав с места преступления. Не сделай он такой глупости, нам бы...
– Дорогой профессор, – прервал его полковник, – уголовный кодекс вы знаете куда лучше, чем человеческое сердце. Человек, внезапно попавший в ловушку, непременно совершает ту или иную глупость, от страха он теряет хладнокровие и способность соображать. В этом наша сила, без этого наша дичь хотя бы изредка, но выбиралась бы из расставленных нами ловушек. Благодаря глупости из них не выбирается никто.
– Вот этот бриллиант с дефектом, – заметил аббат. Графиня де Клар, покинувшая диван, чтобы оценить добычу, обиженным тоном произнесла:
– Нет, бывают же такие ловкачки! Карлотта Бернетти немолода, к тому же есть женщины и покрасивее ее...
– К примеру, ты, моя кошечка, – ехидно заметил полковник.
– Надеюсь, вы не собираетесь сравнивать меня с этой девкой? – высокомерно осадила его красавица. – Я просто-напросто хотела сказать, что у меня, графини де Клар, таких бриллиантов нет.
– Безобразие! – возмутился полковник.
Граф Корона, бросив на сукно горсть осмотренных бриллиантов, полюбопытствовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130