– Мы знаем, ваши газеты говорят вам, что у нас дефицит еды. Теперь вы видите, что у нас всего много. Ой, смотрите, хвост, как это у вас называется, очередь? Наверное, вы думаете, эти люди стоят за едой. Хотите встать и проверить?
(Под дождем стоит длинная вереница людей.)
– Видите, как сильно эти люди хотят попасть в магазин? – спрашивает Мари. – Знаете почему, догадываетесь? Потому что у нас очень читающий народ, а сегодня вышли новые книги, на новом языке. Ваши люди будут столько стоять под дождем, чтобы купить книги?
– Боюсь, что нет, – отвечает Петворт.
– Разумеется, ваши газеты пишут, будто мы не уважаем своих писателей, – говорит Марыся Любиёва. – Теперь вы сможете вернуться домой и рассказать, что это не так. Смотрите, мы уже заходим. Посмотрите пока по сторонам, я кое-что куплю.
Любиёва в полиэтиленовом плаще проталкивается к прилавку. Петворт обводит глазами бесчисленные полки. Книги, книги, книги, миллионы упакованных слов на неведомом ему языке. В названиях – кириллица и латиница, но алфавит не имеет значения, поскольку шифр не поддается разгадке, символы отказываются обретать смысл.
В магазине жарко и тесно, от мокрых плащей идет пар. Петворт разглядывает названия на корешках. Продавец оттесняет его плечом, ставит стремянку и тянется к верхней полке. Книги, потревоженные продавцом, падают Петворту на голову и Раскрываются, будто ища взаимопонимания.
– Товарищ Петвурт, идите сюда! – кричит Любиёва от прилавка. – Это одна из наших новых книг, только сегодня вышла. Вам нравится обложка?
Петворт берет книжку в зеленом бумажном супере, на котором экспрессионистски изображен темный замок в разбитом зеркале. Книга называется «Ноду хуг», автор – Катя Принцип. Петворт листает страницы, видит блоки загадочных слов, смысловые единицы, абзацы, главы, призыв к воображению.
– Вы знаете, у нас очень хороший Союз писателей, и даже в мире некоторые из наших людей очень прославлены, – говорит Любиёва. – Это книга одной из лучших наших писательниц, Кати Принцип. Конечно, не все ее любят, некоторые говорят, что она неправильная.
– Неправильная? – переспрашивает Петворт.
– Потому что она отходит от соцреализма, который мы любим, и уклоняется в фантастику. Однако у нее хорошее воображение, а мы иногда любим фантастику, поэтому многие высоко ценят ее книги. Еще она пишет очень странные истории, как бы это сказать? Вроде тех, которые мы рассказываем детям, а в них сны, и лестницы, которые ведут в никуда, и замки, только на самом деле это вовсе не для детей, а для нас. Я не очень хорошо объясняю, но, пожалуйста, возьмите. Я купила ее для вас.
– Для меня? – Петворт берет зеленую книжку и снова начинает листать страницы. – Очень мило с вашей стороны. Одна беда, я не могу ее прочесть. Наверное, вам лучше оставить ее себе.
Любиёва, в полиэтиленовом плаще, смотрит на него строго.
– Петвурт, вы что, снова хотите меня разозлить? Вы всегда так себя ведете, когда вам дарят презенты? Конечно, я знаю, что вы не можете ее прочесть, вам нужен гид-переводчик. Но понимаете, Петвурт, может быть, вы не знаете, но я маленькую чуточку экстрасенс. Вы верите в загадочные явления? Надеюсь, что да. Так вот, я чувствую: к отъезду вы будете понимать эту книгу хотя бы немножко. И потом, у нас впереди две недели, кое-что я вам объясню. Конечно, я сама ее не читала, но знаю, что это сказка и часть происходит в лесу и в замке. «Ноду хуг», заглавие, означает «Не бойся». И потом, Петвурт, есть еще одна причина, по которой вы должны ее взять. Пока я не могу объяснить, но вы сами увидите.
– Тогда я возьму, – говорит Петворт. – Спасибо большое,
Мари-
– А еще знаете что? – Любиёва со смехом хватает его под руку и тянет к выходу. – Я простила вам ваш паспорт. Не позволим бюрократчикам нас огорчить, мы ведь хотим быть друзьями, правда? Теперь у нас есть еще почти час, чтобы сделать одно милое дело. Поднимите воротник, мы сворачиваем за один угол, за другой, и знаете потом что? Мы встаем в очередь. Бедный Петвурт, у вас сегодня всё очереди. Но эта очередь другая и очень интересная. Теперь, пожалуйста, уберите книгу в карман, я не хочу, чтобы она промокла под дождем. И поднимите воротник, мы выходим.
Они выходят из магазина, сворачивают раз, другой и оказываются на краю огромной центральной площади. Она очень большая и блестит от дождя. Широкая аллея ведет к монументу, где переплетенные бронзовые рабочие и солдаты в едином порыве свершают нечто грандиозное. Вокруг монумента множество цветочных лотков. Люди толпятся у лотков и ходят по площади – негры в длинных одеяниях, арабы в бурнусах, крашеные «Ивановы» под предводительством девушки-экскурсовода, которая держит высоко над головой большой цветастый зонт. Тем не менее площадь выглядит пустой, так она велика и так высоки окружающие здания – белые, прямоугольные, с колоннами.
– Вы, надеюсь, узнали это место, – говорит Любиёва. – Неужели кет? Ой, Петвурт! Это же пляшку Пъртыуу, где наше правительство и куда наш народ приходит торжествовать. Можете вообразить, сколько людей проходят здесь под знаменами? Вам даже не надо воображать, потому что вы всё увидите в День национальной культуры.
Перед зданиями воздвигнуты трибуны, затянутые алым кумачом. Вообще тут много всего алого: знамена на высоких флагштоках, гвоздики на лотках вокруг монумента, рамы огромных – в четыре этажа – портретов в стиле эпического реализма, которые глядят с фасадов на чистую белую брусчатку. Многократно увеличенный Маркс смотрит через площадь на сверхчеловеческого Ленина, Брежнев и Ванко застыли в товарищеском объятии.
– Надеюсь, вы впечатлились. – Мари Любиёва берет его под руку. – Теперь мы идем, и я покажу вам всё. Здесь, с красной звездой наверху, ЦК Партии. Там, куда заходят японцы, Министерство чужих дел, так вы говорите?
– Иностранных дел, – поправляет Петворт.
– А здесь, где прославляет себя великое братство Брежнева и Ванко, Министерство государственной безопасности, очень запрещенное. Вообще многие места запрещены для иностранцев, думаю, Петвурт, туда вы не попадете. Еще здесь запрещены авто, и это хорошо, за исключением, разумеется, тех, на которых ездят руководящие кадры. Видите их, большие советские «волги» с занавесками сзади? Только важные люди ездят в таких авто. Интересно, вы будете ехать в такой? Может быть, и будете, вы важный человек. И трибуны для парада, вы будете сидеть на одной из них, в наш особенный день.
На больших зданиях начинают бить часы. Петворт и Любиёва идут вдоль длинной площади.
– Вы не видите Министерство культуры, оно за углом, – говорит Любиёва. – Но вы видите, куда мы идем сначала? Где ждут люди?
И впрямь, в дальнем конце площади выстроилась длинная очередь. Школьники с флажками, крестьяне в темной одежде, «Ивановы» в полиэтиленовых пакетах на крашеных волосах, вьетнамки в одинаковых синих костюмах – все стоят на брусчатке и ждут, пока дойдет их черед вступить в кубическое белое здание, обвешанное кумачовыми полотнищами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
(Под дождем стоит длинная вереница людей.)
– Видите, как сильно эти люди хотят попасть в магазин? – спрашивает Мари. – Знаете почему, догадываетесь? Потому что у нас очень читающий народ, а сегодня вышли новые книги, на новом языке. Ваши люди будут столько стоять под дождем, чтобы купить книги?
– Боюсь, что нет, – отвечает Петворт.
– Разумеется, ваши газеты пишут, будто мы не уважаем своих писателей, – говорит Марыся Любиёва. – Теперь вы сможете вернуться домой и рассказать, что это не так. Смотрите, мы уже заходим. Посмотрите пока по сторонам, я кое-что куплю.
Любиёва в полиэтиленовом плаще проталкивается к прилавку. Петворт обводит глазами бесчисленные полки. Книги, книги, книги, миллионы упакованных слов на неведомом ему языке. В названиях – кириллица и латиница, но алфавит не имеет значения, поскольку шифр не поддается разгадке, символы отказываются обретать смысл.
В магазине жарко и тесно, от мокрых плащей идет пар. Петворт разглядывает названия на корешках. Продавец оттесняет его плечом, ставит стремянку и тянется к верхней полке. Книги, потревоженные продавцом, падают Петворту на голову и Раскрываются, будто ища взаимопонимания.
– Товарищ Петвурт, идите сюда! – кричит Любиёва от прилавка. – Это одна из наших новых книг, только сегодня вышла. Вам нравится обложка?
Петворт берет книжку в зеленом бумажном супере, на котором экспрессионистски изображен темный замок в разбитом зеркале. Книга называется «Ноду хуг», автор – Катя Принцип. Петворт листает страницы, видит блоки загадочных слов, смысловые единицы, абзацы, главы, призыв к воображению.
– Вы знаете, у нас очень хороший Союз писателей, и даже в мире некоторые из наших людей очень прославлены, – говорит Любиёва. – Это книга одной из лучших наших писательниц, Кати Принцип. Конечно, не все ее любят, некоторые говорят, что она неправильная.
– Неправильная? – переспрашивает Петворт.
– Потому что она отходит от соцреализма, который мы любим, и уклоняется в фантастику. Однако у нее хорошее воображение, а мы иногда любим фантастику, поэтому многие высоко ценят ее книги. Еще она пишет очень странные истории, как бы это сказать? Вроде тех, которые мы рассказываем детям, а в них сны, и лестницы, которые ведут в никуда, и замки, только на самом деле это вовсе не для детей, а для нас. Я не очень хорошо объясняю, но, пожалуйста, возьмите. Я купила ее для вас.
– Для меня? – Петворт берет зеленую книжку и снова начинает листать страницы. – Очень мило с вашей стороны. Одна беда, я не могу ее прочесть. Наверное, вам лучше оставить ее себе.
Любиёва, в полиэтиленовом плаще, смотрит на него строго.
– Петвурт, вы что, снова хотите меня разозлить? Вы всегда так себя ведете, когда вам дарят презенты? Конечно, я знаю, что вы не можете ее прочесть, вам нужен гид-переводчик. Но понимаете, Петвурт, может быть, вы не знаете, но я маленькую чуточку экстрасенс. Вы верите в загадочные явления? Надеюсь, что да. Так вот, я чувствую: к отъезду вы будете понимать эту книгу хотя бы немножко. И потом, у нас впереди две недели, кое-что я вам объясню. Конечно, я сама ее не читала, но знаю, что это сказка и часть происходит в лесу и в замке. «Ноду хуг», заглавие, означает «Не бойся». И потом, Петвурт, есть еще одна причина, по которой вы должны ее взять. Пока я не могу объяснить, но вы сами увидите.
– Тогда я возьму, – говорит Петворт. – Спасибо большое,
Мари-
– А еще знаете что? – Любиёва со смехом хватает его под руку и тянет к выходу. – Я простила вам ваш паспорт. Не позволим бюрократчикам нас огорчить, мы ведь хотим быть друзьями, правда? Теперь у нас есть еще почти час, чтобы сделать одно милое дело. Поднимите воротник, мы сворачиваем за один угол, за другой, и знаете потом что? Мы встаем в очередь. Бедный Петвурт, у вас сегодня всё очереди. Но эта очередь другая и очень интересная. Теперь, пожалуйста, уберите книгу в карман, я не хочу, чтобы она промокла под дождем. И поднимите воротник, мы выходим.
Они выходят из магазина, сворачивают раз, другой и оказываются на краю огромной центральной площади. Она очень большая и блестит от дождя. Широкая аллея ведет к монументу, где переплетенные бронзовые рабочие и солдаты в едином порыве свершают нечто грандиозное. Вокруг монумента множество цветочных лотков. Люди толпятся у лотков и ходят по площади – негры в длинных одеяниях, арабы в бурнусах, крашеные «Ивановы» под предводительством девушки-экскурсовода, которая держит высоко над головой большой цветастый зонт. Тем не менее площадь выглядит пустой, так она велика и так высоки окружающие здания – белые, прямоугольные, с колоннами.
– Вы, надеюсь, узнали это место, – говорит Любиёва. – Неужели кет? Ой, Петвурт! Это же пляшку Пъртыуу, где наше правительство и куда наш народ приходит торжествовать. Можете вообразить, сколько людей проходят здесь под знаменами? Вам даже не надо воображать, потому что вы всё увидите в День национальной культуры.
Перед зданиями воздвигнуты трибуны, затянутые алым кумачом. Вообще тут много всего алого: знамена на высоких флагштоках, гвоздики на лотках вокруг монумента, рамы огромных – в четыре этажа – портретов в стиле эпического реализма, которые глядят с фасадов на чистую белую брусчатку. Многократно увеличенный Маркс смотрит через площадь на сверхчеловеческого Ленина, Брежнев и Ванко застыли в товарищеском объятии.
– Надеюсь, вы впечатлились. – Мари Любиёва берет его под руку. – Теперь мы идем, и я покажу вам всё. Здесь, с красной звездой наверху, ЦК Партии. Там, куда заходят японцы, Министерство чужих дел, так вы говорите?
– Иностранных дел, – поправляет Петворт.
– А здесь, где прославляет себя великое братство Брежнева и Ванко, Министерство государственной безопасности, очень запрещенное. Вообще многие места запрещены для иностранцев, думаю, Петвурт, туда вы не попадете. Еще здесь запрещены авто, и это хорошо, за исключением, разумеется, тех, на которых ездят руководящие кадры. Видите их, большие советские «волги» с занавесками сзади? Только важные люди ездят в таких авто. Интересно, вы будете ехать в такой? Может быть, и будете, вы важный человек. И трибуны для парада, вы будете сидеть на одной из них, в наш особенный день.
На больших зданиях начинают бить часы. Петворт и Любиёва идут вдоль длинной площади.
– Вы не видите Министерство культуры, оно за углом, – говорит Любиёва. – Но вы видите, куда мы идем сначала? Где ждут люди?
И впрямь, в дальнем конце площади выстроилась длинная очередь. Школьники с флажками, крестьяне в темной одежде, «Ивановы» в полиэтиленовых пакетах на крашеных волосах, вьетнамки в одинаковых синих костюмах – все стоят на брусчатке и ждут, пока дойдет их черед вступить в кубическое белое здание, обвешанное кумачовыми полотнищами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97