А когда стало ясно, что номер не проходит, он допился до смерти, как последний ублюдок, кем он, честно говоря, и был.
– Не смей! – закричала Эмбер в отчаянии, пытаясь вырвать руку из железных тисков Валдиса и вскочить на ноги. – Я не позволю тебе бесчестить память моего отца. Ты не имеешь права говорить о нем такое!
Но обида была настолько сильна, что она опустилась в кресло, закрыла лицо руками и перестала бороться с потоком слез. Это отрезвило Валдиса. Он вдруг опустился на колени, отнял руки Эмбер от залитого слезами лица и прижал их к своей груди.
– Довольно слез, Эмбер! – прикрикнул он, впрочем, уже беззлобно. – Я совсем не хотел наговорить тебе резкостей. Как я уже сказал, я хочу быть щедрым и великодушным, хочу любить тебя и лелеять. Я хочу, чтобы ты восседала на троне рука об руку со мной. Но для того чтобы все было именно так, ты должна перестать спорить со мной, раздражать меня и вызывать во мне гнев. Только так, Эмбер, и никак иначе. Волей или неволей, но ты станешь моей женой. С той самой минуты, как я впервые увидел тебя, я дал себе слово, что ты будешь принадлежать мне. Я никогда не встречал такой красавицы! Я одену тебя в шелка и бархат по самой последней моде, стану дарить тебе украшения, такие, что все женщины долины перемрут от зависти! Я дам тебе все, что ты пожелаешь!
Эмбер перестала плакать и смотрела на него тупо, равнодушно, но уже одно отсутствие сопротивления с ее стороны взволновало Валдиса. Он погладил ее по одной щеке, потом по другой, просунул руку под узел волос и ловко распустил его. Когда волосы серебряным водопадом упали на плечи, он вплел в них пальцы, приговаривая:
– Богиня… ты – богиня, моя Эмбер… моя… только моя…
В этот момент он поднял взгляд и увидел отвращение в ее глазах. В тот же миг ласка превратилась в наказание – Валдис с силой рванул за волосы и прошипел:
– Моя – или ничья! Никто, кроме меня, не прикоснется к тебе! Скорее я убью тебя своими руками!
У Эмбер вырвался громкий крик боли. Валдис выпустил волосы и поднялся, но лишь для того, чтобы рывком поднять также и ее. Он грубо схватил ее в объятия и потянулся жадно приоткрытым ртом к ее губам.
– Не прикасайся ко мне! – с ненавистью и ужасом закричала она, сопротивляясь изо всех сил.
Ей удалось высвободить правую руку. Не медля ни секунды, она с неожиданной силой впилась ногтями в лицо Валдису и процарапала четыре длинные кровавые борозды вдоль левой щеки. Издав рев, очень похожий на рев раненого быка, он шарахнулся в сторону, схватившись за лицо.
– Убирайся! – сдавленно пробормотал он. – Будешь сидеть взаперти до тех пор, пока я не пришлю кого-нибудь за тобой. Подумай хорошенько над тем, что я сказал. Или ты примешь мое предложение – или останешься в своей комнате, пока не сгниешь!
Эмбер молча отвернулась и вышла. Она едва дышала от пережитого потрясения, но все же поспешила в холл, где дожидалась Долита, перепуганная доносившимися из кабинета криками.
– Вот теперь мне понадобится твоя помощь, – зашептала Эмбер на ухо девушке. – Валдис приказал мне подняться к себе, но я не стану этого делать, по крайней мере прямо сейчас. Если меня посадят под замок, то в ближайшее время повидать Аллегру мне не удастся, а я хочу поговорить с ней немедленно!
Некоторое время горничная колебалась, разрываясь между страхом и сочувствием. Однако когда стало ясно, что Валдис не собирается покидать кабинет (очевидно, из-за расцарапанного лица), она повела Эмбер через столовую к другой лестнице, которая, оказывается, находилась в противоположной стороне необъятного дома.
Поднявшись на второй этаж, Долита на цыпочках подошла к ближайшему углу и выглянула, в то время как Эмбер послушно пряталась в затененной нише – на случай, если по всему дому выставлена охрана. Однако путь оказался открыт, и вскоре Долита приглашающе кивнула.
– Прошу вас, не задерживайтесь сверх крайней необходимости! – умоляющим шепотом попросила она перед дверью в комнаты Аллегры. – Если вы слишком долго не вернетесь в свою комнату, сеньор Валдис пойдет вас разыскивать.
Сама Долита не стала задерживаться и бросилась назад к лестнице, как испуганная мышка к своей норке.
На этот раз Эмбер не тратила времени на стук и ожидание ответа, а попросту открыла дверь и вошла в затененную прихожую.
– Сеньора Аллегра! – окликнула она громким шепотом. – Это я, Эмбер. Мне передали вашу просьбу, и… о Боже мой, мне так нужно поговорить с вами, что я не стала медлить ни секунды!
– Входи, не мешкай, – раздался голос, который заставил Эмбер содрогнуться.
Он был совершенно бесцветный, лишенный даже тени эмоций, – так разговаривают люди, впавшие в глубочайшую депрессию.
Эмбер рывком отстранила портьеру и бросилась в комнату. Зрелище, которое представилось ее глазам, заставило ее приостановиться и зажать рот ладонью. Она опустилась на край кровати и схватила обе руки, безжизненно лежавшие поверх покрывала. Они были ледяными, как руки мертвеца.
– Вы должны мне помочь! – глотая слова, начала Эмбер. – Валдис задумал сделать меня пленницей в этом ужасном доме. Он сделал мне предложение, а потом сказал, что убьет меня, если я не выйду за него замуж. Мне нужно как-то бежать отсюда. Сеньора Аллегра, на вас вся моя надежда!
Единственным источником света в комнате была свеча, горевшая перед распятием, но даже полумрак не мог скрыть ужасную перемену, произошедшую с ее мачехой. Ее волосы совершенно поседели, черты лица заострились. Она выглядела совершенно изнуренной. Казалось, что у нее едва хватает сил говорить.
– Мне очень жаль, дитя мое, но ты напрасно на меня надеешься. Сама я давно потеряла всякую надежду на спасение. Если бы я только могла что-нибудь сделать для тебя… но увы…
– Да, но вы просили передать, что желаете видеть меня, – нетерпеливо воскликнула Эмбер, стараясь согреть холодные руки мачехи.
– Да, я хотела тебя повидать, – подтвердила Аллегра виноватым кивком, – но лишь для того, чтобы сказать тебе: беги, дитя мое, беги отсюда, пока еще есть время! Однако мое предостережение запоздало. Если Валдис решил, что ты останешься, то тут равно бессильны и я, и ты.
– У меня были деньги… деньги, вырученные за дом и имущество бабушки. Валдис их украл, украл заранее, потому что понимал, что я не останусь в этом доме, как только пойму, что он за человек. Это мои деньги! Мне не нужно ничего из того, что принадлежало отцу, но свое я хочу вернуть.
– Дитя мое, если бы после смерти Лаймана осталось хоть что-нибудь для тебя в наследство, я была бы счастлива передать это тебе, – сказала Аллегра со вздохом и невыразимо печальной улыбкой. – Но у него не было ничего, абсолютно ничего. Я бы отдала тебе так же охотно и то, что принадлежит лично мне. Но и у меня ничего нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Не смей! – закричала Эмбер в отчаянии, пытаясь вырвать руку из железных тисков Валдиса и вскочить на ноги. – Я не позволю тебе бесчестить память моего отца. Ты не имеешь права говорить о нем такое!
Но обида была настолько сильна, что она опустилась в кресло, закрыла лицо руками и перестала бороться с потоком слез. Это отрезвило Валдиса. Он вдруг опустился на колени, отнял руки Эмбер от залитого слезами лица и прижал их к своей груди.
– Довольно слез, Эмбер! – прикрикнул он, впрочем, уже беззлобно. – Я совсем не хотел наговорить тебе резкостей. Как я уже сказал, я хочу быть щедрым и великодушным, хочу любить тебя и лелеять. Я хочу, чтобы ты восседала на троне рука об руку со мной. Но для того чтобы все было именно так, ты должна перестать спорить со мной, раздражать меня и вызывать во мне гнев. Только так, Эмбер, и никак иначе. Волей или неволей, но ты станешь моей женой. С той самой минуты, как я впервые увидел тебя, я дал себе слово, что ты будешь принадлежать мне. Я никогда не встречал такой красавицы! Я одену тебя в шелка и бархат по самой последней моде, стану дарить тебе украшения, такие, что все женщины долины перемрут от зависти! Я дам тебе все, что ты пожелаешь!
Эмбер перестала плакать и смотрела на него тупо, равнодушно, но уже одно отсутствие сопротивления с ее стороны взволновало Валдиса. Он погладил ее по одной щеке, потом по другой, просунул руку под узел волос и ловко распустил его. Когда волосы серебряным водопадом упали на плечи, он вплел в них пальцы, приговаривая:
– Богиня… ты – богиня, моя Эмбер… моя… только моя…
В этот момент он поднял взгляд и увидел отвращение в ее глазах. В тот же миг ласка превратилась в наказание – Валдис с силой рванул за волосы и прошипел:
– Моя – или ничья! Никто, кроме меня, не прикоснется к тебе! Скорее я убью тебя своими руками!
У Эмбер вырвался громкий крик боли. Валдис выпустил волосы и поднялся, но лишь для того, чтобы рывком поднять также и ее. Он грубо схватил ее в объятия и потянулся жадно приоткрытым ртом к ее губам.
– Не прикасайся ко мне! – с ненавистью и ужасом закричала она, сопротивляясь изо всех сил.
Ей удалось высвободить правую руку. Не медля ни секунды, она с неожиданной силой впилась ногтями в лицо Валдису и процарапала четыре длинные кровавые борозды вдоль левой щеки. Издав рев, очень похожий на рев раненого быка, он шарахнулся в сторону, схватившись за лицо.
– Убирайся! – сдавленно пробормотал он. – Будешь сидеть взаперти до тех пор, пока я не пришлю кого-нибудь за тобой. Подумай хорошенько над тем, что я сказал. Или ты примешь мое предложение – или останешься в своей комнате, пока не сгниешь!
Эмбер молча отвернулась и вышла. Она едва дышала от пережитого потрясения, но все же поспешила в холл, где дожидалась Долита, перепуганная доносившимися из кабинета криками.
– Вот теперь мне понадобится твоя помощь, – зашептала Эмбер на ухо девушке. – Валдис приказал мне подняться к себе, но я не стану этого делать, по крайней мере прямо сейчас. Если меня посадят под замок, то в ближайшее время повидать Аллегру мне не удастся, а я хочу поговорить с ней немедленно!
Некоторое время горничная колебалась, разрываясь между страхом и сочувствием. Однако когда стало ясно, что Валдис не собирается покидать кабинет (очевидно, из-за расцарапанного лица), она повела Эмбер через столовую к другой лестнице, которая, оказывается, находилась в противоположной стороне необъятного дома.
Поднявшись на второй этаж, Долита на цыпочках подошла к ближайшему углу и выглянула, в то время как Эмбер послушно пряталась в затененной нише – на случай, если по всему дому выставлена охрана. Однако путь оказался открыт, и вскоре Долита приглашающе кивнула.
– Прошу вас, не задерживайтесь сверх крайней необходимости! – умоляющим шепотом попросила она перед дверью в комнаты Аллегры. – Если вы слишком долго не вернетесь в свою комнату, сеньор Валдис пойдет вас разыскивать.
Сама Долита не стала задерживаться и бросилась назад к лестнице, как испуганная мышка к своей норке.
На этот раз Эмбер не тратила времени на стук и ожидание ответа, а попросту открыла дверь и вошла в затененную прихожую.
– Сеньора Аллегра! – окликнула она громким шепотом. – Это я, Эмбер. Мне передали вашу просьбу, и… о Боже мой, мне так нужно поговорить с вами, что я не стала медлить ни секунды!
– Входи, не мешкай, – раздался голос, который заставил Эмбер содрогнуться.
Он был совершенно бесцветный, лишенный даже тени эмоций, – так разговаривают люди, впавшие в глубочайшую депрессию.
Эмбер рывком отстранила портьеру и бросилась в комнату. Зрелище, которое представилось ее глазам, заставило ее приостановиться и зажать рот ладонью. Она опустилась на край кровати и схватила обе руки, безжизненно лежавшие поверх покрывала. Они были ледяными, как руки мертвеца.
– Вы должны мне помочь! – глотая слова, начала Эмбер. – Валдис задумал сделать меня пленницей в этом ужасном доме. Он сделал мне предложение, а потом сказал, что убьет меня, если я не выйду за него замуж. Мне нужно как-то бежать отсюда. Сеньора Аллегра, на вас вся моя надежда!
Единственным источником света в комнате была свеча, горевшая перед распятием, но даже полумрак не мог скрыть ужасную перемену, произошедшую с ее мачехой. Ее волосы совершенно поседели, черты лица заострились. Она выглядела совершенно изнуренной. Казалось, что у нее едва хватает сил говорить.
– Мне очень жаль, дитя мое, но ты напрасно на меня надеешься. Сама я давно потеряла всякую надежду на спасение. Если бы я только могла что-нибудь сделать для тебя… но увы…
– Да, но вы просили передать, что желаете видеть меня, – нетерпеливо воскликнула Эмбер, стараясь согреть холодные руки мачехи.
– Да, я хотела тебя повидать, – подтвердила Аллегра виноватым кивком, – но лишь для того, чтобы сказать тебе: беги, дитя мое, беги отсюда, пока еще есть время! Однако мое предостережение запоздало. Если Валдис решил, что ты останешься, то тут равно бессильны и я, и ты.
– У меня были деньги… деньги, вырученные за дом и имущество бабушки. Валдис их украл, украл заранее, потому что понимал, что я не останусь в этом доме, как только пойму, что он за человек. Это мои деньги! Мне не нужно ничего из того, что принадлежало отцу, но свое я хочу вернуть.
– Дитя мое, если бы после смерти Лаймана осталось хоть что-нибудь для тебя в наследство, я была бы счастлива передать это тебе, – сказала Аллегра со вздохом и невыразимо печальной улыбкой. – Но у него не было ничего, абсолютно ничего. Я бы отдала тебе так же охотно и то, что принадлежит лично мне. Но и у меня ничего нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102