Одна империя, две нации, три луны: Фан потратила многие годы на создание и переделку своих причудливых фиолетовых владений, она придумала бурную историю своей земли, в которой я, наверное, никогда не смогу разобраться.
Я нашел Пандору в лагере для беженцев, на границе между двумя сражающимися нациями, индигами и резигами. Она играла в кости со Смайликами.
– Que relevo! – воскликнула она по-португальски, поднимаясь с песка и отряхивая одежду. – Можно мне перебраться к тебе, Симона? Мне здесь жутко не нравится, а домой не попасть.
Я выложил все новости сразу. Как и Вашти, ее больше удивило, что я переоделся Симоной, нежели сам факт гибели всего человечества: мы последние живые люди на земле, кто-то пытается нас убить, а кстати, ты еще ни разу не бывала в реальном мире.
– Она вовсе не такая, как ты думаешь, – предупредила меня Пан, и на губах у нее, словно змейка, промелькнула короткая полуулыбка.
Она не стала ничего объяснять, лишь, отвернувшись, вертела свои побрякушки: колечки, брелки – все это она, несомненно, захочет восстановить в реальном мире.
Сам не знаю почему, я рассказал ей про свой визит в Сан-Паоло. Домен 7777. На этот раз полуулыбка превратилась в настоящую. Отбросив все заботы, мы болтали с ней о местах, где она росла, о парке, планетарии и о летающих тарелках фрисби, но это была всего одна минута, может, меньше.
Она призналась, что ей очень хочется вырваться отсюда. Перебраться в свою старую программу. Среди прочего, она тренировала детскую футбольную команду. Два десятка первоклашек и их родители, наверное, удивляются, куда она запропастилась.
Естественно, в той степени, на которую способны виртуальные персонажи.
Она искала не свободы, а нормальной жизни. Она желала вернуть иллюзию. Я посочувствовал ей, но и только.
Над нами возник красно-оранжевый спрайт – это Исаак наконец ответил на мой вызов.
Я покинул Пандору и отправился во владения Исаака, Хемену, легендарный «Город Восьми». Тысячелетний город Хемена – колыбель культа Тота, египетского бога знания. Там Тот высидел космическое яйцо, чем положил начало сотворению мира. Спустя множество лет в греческой культуре Тот воплотился в Гермеса, а город назывался теперь Гермополис. Еще позднее он получил название Аль-Ашмунан.
Мои познания в географии не произвели на Исаака никакого впечатления.
Он изучающе разглядывал меня, скрестив руки на груди, серьезный и задумчивый.
– Все это правда? – вдруг спросил он.
– Что правда?
– Про Лазаря.
– А что с ним?
– Он мертв? – почти выкрикнул он. – Ты ведь наш местный составитель некрологов, верно?
Значит, он знает, что я не Симона. С кем-то успел переговорить? Может, с Вашти?
– Танатолог, – поправил я его. Смерть как переходное состояние. Между философом и следователем большая разница. Исааку, конечно, было все равно. Я сказал ему все это и, конечно, сказал, что Лазарь мертв.
Его лицо сразу приобрело кислое выражение.
– А мир? Объясни это мне.
Я подтвердил его худшие опасения.
Он смотрел на меня, слушал внимательно и время от времени задавал вопросы, какие мы задаем обычно человеку, если надеемся, что он врет. Эй, парень, разрази меня гром, если я вру. Исаак это почувствовал. Он смотрел на восток, на спокойное течение Нила. Колыбель цивилизации – искусственной цивилизации ГВР, но цивилизации – была полна обычной дневной суетой, по берегам туда и сюда сновали тысячи людей.
Он горько вздохнул.
– Уничтожь мир, уничтожь другой, уничтожь уничтоженное, – произнес он.
Ничего подобного я не слышал раньше.
– Цитата из Суфия?
– Что ты здесь делаешь? – ответил он мне на это. – Тебе что, нечем заняться?
Все зависело от того, видел ли он Пейса.
– Послушай, – сказал он.
Евангелие от Исаака… "Однажды в жаркой пустыне один человек, стоя на четвереньках, раскапывал раскаленный песок. Мимо на верблюде проезжал его друг.
– Что ты делаешь? – спросил его друг.
– Я потерял золотую монету, – ответил человек.
– Тогда я помогу тебе.
Друг слезает с верблюда, и они принимаются просеивать песок в надежде, что в нем вот-вот блеснет золото. Долго в полном молчании они прилежно работали. Наконец, почесав в затылке, друг спросил:
– А ты помнишь, где в последний раз видел монету?
– Конечно помню, у себя дома..
– У себя дома? Тогда почему бы не поискать ее там?
– Потому что в моем доме темно, – ответил человек. – Как я найду ее там?"
* * *
– Ладно, – сказал я, – и что, черт возьми, все это значит?
– Сам догадайся, – посоветовал он и ушел. Никогда раньше мы с Исааком не разговаривали так долго. Пожалуй, это был не только самый длинный, но, возможно, и самый вежливый наш разговор.
Я слышал, что друзья – это наше зеркало. Не знаю, хорошо это или плохо, но нас привлекают люди, чья личность напоминает нам нас самих. То же и с врагами. Странные у меня зеркала в таком случае. Чем больше я вглядываюсь в них, тем больше мне кажется, что я живу в комнате смеха.
Последней в моем списке была Шампань. Пустая, высокомерная Шампань. Она приняла мой вызов и, как только я появился, принялась кричать на меня. Мне только этого и не хватало.
Я ничего не мог понять.
– Ну давай же, жми, а я буду дышать!
Что такое она несет? Она вцепилась в меня обеими руками, трясла, куда-то тянула.
– Он задыхается!
Позади нее с кушетки свешивалось безвольное тело, Тай с трудом дышал, глаза у него остекленели. В крови у него уже было слишком много углекислого газа. Нехватка кислорода. Баланс нарушен, навряд ли он выживет. Кожа стала уже синеватого цвета из-за цианоза. Больше всего я боялся именно этого. Еще один из нас умирает, а я ничем не могу ему помочь.
Шампань зажала ему нос и прижалась губами ко рту. Она вдувала воздух ему в легкие, а я нажимал на грудную клетку. Пятнадцать нажатий после каждого вдоха.
Ничего не изменилось.
– Респиратор, – тяжело дыша, потребовала она.
– У нас нет респиратора, – напомнил я.
Что бы мы ни делали, мы уже не могли ему помочь. Вот черт, он был слишком далеко, тело Тая в пяти тысячах миль от нас. Все равно что пытаться реанимировать голограмму. Спасать его, находясь в Ванкувере или Атланте, тогда как он был в Берлине. Он умер.
Шампань все пыталась помочь ему, делая искусственное дыхание. Это любовь, подумал я.
Она не могла принять реальность, с которой я уже смирился.
* * *
Тайлер! Черт возьми, Тайлер! Они убили его. Убили моего самого близкого друга, и я мог бы… может быть, я мог его спасти… если бы только знал как… но я не знал. И теперь он – прах, призрак, затухающее воспоминание. Я в этом виноват. Он помог мне научиться противостоять Маэстро, противостоять любимчикам… это он помог мне стать тем, чем я стал… это несомненно. Я же отплатил ему тем, что не мог принять Шампань, смеялся над ней, зная, что ему это неприятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63