Я вовсе не хотел сказать, что я неуязвим. Я хотел сказать, что в соответствии со здравым смыслом Маэстро не должен быть в состоянии совершить такое.
– Это как сказать, – заявила Жасмин. Сейчас она была на стороне Маэстро, как и Дум, мороки и та бабочка, ищущая укрытия. Все мои существа принадлежали теперь ему, они служили Маэстро, подчинялись его воле.
– Вы не сможете это сделать, – повторил я.
– Смогу-смогу, не сомневайся, – ответил он, улыбаясь. – Именно это я имел в виду, когда говорил, что тебя надо оставить после уроков.
– Но это же совсем не то!
– А я говорю – это и есть наказание, и я сделаю это in loco parentis.
– Мои чертовы родители никогда не стали бы хоронить меня заживо! – завопил я.
– Следи за словами, – предупредил он, и я почувствовал, что Дум крепче сжимает мои запястья, выворачивает мне руки… сердце у меня заколотилось… все мое тело содрогалось… а разверзшаяся внизу могила словно подмигивала мне…
– Теперь послушай меня, Габриель, – заговорил Маэстро. – Я понимаю, что наказание кажется тебе несколько… мм… несколько чрезмерным, но без него не обойтись, оно тебе поможет. Только подумай: что больше всего мешает тебе учиться?
Я молча смотрел на него.
– Твоя болезненная фантазия, – сам себе ответил Маэстро. – Твоя болезненно-романтическая фантазия, нездоровое увлечение смертью. Я собираюсь отучить тебя от этого, мой маленький гробовщик. Понятно?
Я понял.
На этом объяснения закончились, Дум швырнул меня в могилу. Я приземлился точнехонько в мой красивый гроб, который я когда-то добавил к пейзажу лишь ради антуража. Я попытался выбраться, но Дум спрыгнул вниз и запихнул меня обратно. Я сопротивлялся, тогда он наступил мне на грудь ногой.
– Узнать смерть чуть поближе, тогда жизнь станет слаще, – сказал Маэстро. – Прекрасно.
– Жестоко.
– Нет, это очень хорошее лекарство. Иногда у хорошего лекарства неприятный вкус.
– Эллисон этого не допустит.
– Он позволил мне делать с тобой все, что я посчитаю нужным.
– Значит, здесь что-то не так, – заспорил я. – Ваши новые правила – полное дерьмо. Запустите программу диагностики, Маэстро. С вами что-то не так.
– Это с тобой что-то не так, Габриель. До настоящего момента ты был никчемным мальчишкой. Ты совсем не работал. Ты все время играл, безобразничал и издевался над смертью. Ты и так мог запросто погибнуть.
– Я буду жаловаться, – пообещал я. – Я пожалуюсь, и вас закроют, сотрут из системы, уничтожат все дублирующие копии.
– Ты не станешь жаловаться, – возразил Маэстро. – Ты поблагодаришь меня.
В его глазах не было ни малейшего сомнения. Мне стало дурно.
– Я уже говорил тебе: отношение определяет положение.
– Сейчас ты находишься на глубине шести футов, – сообщила Жасмин.
Маэстро обернулся к Думу.
– Зарывай.
– Не обижайся, – сказал Дум, и хотя я почувствовал в его голосе настоящее сожаление, я знал, что это всего лишь мое воображение. Он слез с меня и захлопнул крышку гроба.
– Стойте!
Темнота.
Я толкнул крышку, она не поддавалась.
Я попытался вызвать спрайт, Маэстро его заблокировал.
Я слышал, как комья земли бьются о крышку.
«Расслабься и глубоко дыши, – подумал я. – ГВР – всего лишь иллюзия».
Верно, лежи спокойно – у меня есть выбор? Я представил, что нахожусь в реальном мире, в своей комнате, я спокойно дышу. Так много воздуха. Маэстро, конечно, взбесился, но это и к лучшему. Эллисон не допустит, чтобы со мной что-то случилось. Он ведь не может себе позволить дурной славы, нет, конечно. Я просто закрою глаза и отключусь.
Или не закрою. Эффект тот же.
Я ничего не вижу.
Я не могу дышать.
Я не могу двигаться.
Если бы я проснулся, я смог бы потянуться, вытянуть руки. На самом деле гроба нет, я словно мумия, запертая в воображаемом саркофаге.
Реален только мой страх.
Понимание этого должно принести облегчение, так ведь?
Маэстро меня похоронил. Он выловил из моей головы мой самый большой страх, я даже сам о нем не подозревал, и использовал это против меня. Боязнь быть похороненным заживо. Он похоронил меня заживо.
Он всегда ненавидел меня.
По сути, программы не могут иметь человеческих чувств per se. Но они приближаются к этому.
Многие особо продвинутые обладают сознанием, мало отличающимся от нашего. А если изменить правила? Если позволить сознанию свободно развиваться?
С Маэстро что-то произошло.
Все эти годы я чувствовал его враждебность, его скрытое желание причинить мне боль. Я чувствовал это сердцем, чувствовал нутром. Сейчас ненависть вышла на поверхность…
«Шесть футов в глубину, – подумал я. – Единственный путь – это путь наверх».
Неважно.
Кто-нибудь мне поможет.
Нужно только дождаться.
Игра: кто кого пересидит.
Расслабься.
Держи себя в руках.
Тихо.
До чего же тихо.
Стук лопат смолк.
Ничего.
Я совсем один.
Дыши.
Хорошо, что я один.
Бояться нечего, кроме собственного страха.
Если только сердечного приступа.
Верно?
Страх и стресс.
У меня затекает тело?
У меня отнялась левая рука?
Может быть, в этом весь смысл?
Положить меня сюда, чтобы у меня случился сердечный приступ.
Мило и просто, Хэллоуина больше нет.
Успокойся. Мониторы школы следят за состоянием здоровья студентов, они должны будут оказать медицинскую помощь. Помнишь, как у Пандоры случился аппендицит? Они быстренько вытащили ее и в мгновение ока отправили в больницу.
Если я перестану подавать признаки жизни, сработает сигнализация.
Если, конечно, предположить, что она включена.
Если там нормальный персонал.
Та медсестра – Дженни, Джесси, Джоуси? – что она делала с моим аппаратом ВР?
Мне нужно выбираться отсюда.
Кто-то пытается меня убить – сначала выброс Каллиопы, теперь эта напасть. Либо сам Маэстро, либо тот, кто им управляет. Это заговор.
И не только против меня, против Лазаря тоже.
Возможно.
Но кто? Кто, кроме Маэстро, может хотеть моей смерти? У кого достанет силы?
Причины, средство и возможность.
Подумай.
Лежа под землей, я изо всех сил пытаюсь думать.
Нет.
Запомни, это не «под землей».
Запомни, это не «гроб».
Не поддавайся панике.
Если ударишься в ГВР, больно, хотя на самом деле твоя нога цела и невредима. Я помню, Эллисон мне рассказывал. При таком уровне погружения мозг желает считать окружение реальным. Тактильные ощущения передаются перчатками, но со временем весь организм начинает воспринимать виртуальность как реальность, создавая «фантомные» ощущения. Химические препараты, поступающие через капельницу, поддерживают эту реакцию, развивая внушаемость.
Нужно было внимательнее слушать Эллисона, тогда бы я понял процесс. Интересно, если мой мозг решит, что воздух закончился, я перестану дышать?
Нет, дыхание должно быть автономным. Я буду дышать, пока я жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Это как сказать, – заявила Жасмин. Сейчас она была на стороне Маэстро, как и Дум, мороки и та бабочка, ищущая укрытия. Все мои существа принадлежали теперь ему, они служили Маэстро, подчинялись его воле.
– Вы не сможете это сделать, – повторил я.
– Смогу-смогу, не сомневайся, – ответил он, улыбаясь. – Именно это я имел в виду, когда говорил, что тебя надо оставить после уроков.
– Но это же совсем не то!
– А я говорю – это и есть наказание, и я сделаю это in loco parentis.
– Мои чертовы родители никогда не стали бы хоронить меня заживо! – завопил я.
– Следи за словами, – предупредил он, и я почувствовал, что Дум крепче сжимает мои запястья, выворачивает мне руки… сердце у меня заколотилось… все мое тело содрогалось… а разверзшаяся внизу могила словно подмигивала мне…
– Теперь послушай меня, Габриель, – заговорил Маэстро. – Я понимаю, что наказание кажется тебе несколько… мм… несколько чрезмерным, но без него не обойтись, оно тебе поможет. Только подумай: что больше всего мешает тебе учиться?
Я молча смотрел на него.
– Твоя болезненная фантазия, – сам себе ответил Маэстро. – Твоя болезненно-романтическая фантазия, нездоровое увлечение смертью. Я собираюсь отучить тебя от этого, мой маленький гробовщик. Понятно?
Я понял.
На этом объяснения закончились, Дум швырнул меня в могилу. Я приземлился точнехонько в мой красивый гроб, который я когда-то добавил к пейзажу лишь ради антуража. Я попытался выбраться, но Дум спрыгнул вниз и запихнул меня обратно. Я сопротивлялся, тогда он наступил мне на грудь ногой.
– Узнать смерть чуть поближе, тогда жизнь станет слаще, – сказал Маэстро. – Прекрасно.
– Жестоко.
– Нет, это очень хорошее лекарство. Иногда у хорошего лекарства неприятный вкус.
– Эллисон этого не допустит.
– Он позволил мне делать с тобой все, что я посчитаю нужным.
– Значит, здесь что-то не так, – заспорил я. – Ваши новые правила – полное дерьмо. Запустите программу диагностики, Маэстро. С вами что-то не так.
– Это с тобой что-то не так, Габриель. До настоящего момента ты был никчемным мальчишкой. Ты совсем не работал. Ты все время играл, безобразничал и издевался над смертью. Ты и так мог запросто погибнуть.
– Я буду жаловаться, – пообещал я. – Я пожалуюсь, и вас закроют, сотрут из системы, уничтожат все дублирующие копии.
– Ты не станешь жаловаться, – возразил Маэстро. – Ты поблагодаришь меня.
В его глазах не было ни малейшего сомнения. Мне стало дурно.
– Я уже говорил тебе: отношение определяет положение.
– Сейчас ты находишься на глубине шести футов, – сообщила Жасмин.
Маэстро обернулся к Думу.
– Зарывай.
– Не обижайся, – сказал Дум, и хотя я почувствовал в его голосе настоящее сожаление, я знал, что это всего лишь мое воображение. Он слез с меня и захлопнул крышку гроба.
– Стойте!
Темнота.
Я толкнул крышку, она не поддавалась.
Я попытался вызвать спрайт, Маэстро его заблокировал.
Я слышал, как комья земли бьются о крышку.
«Расслабься и глубоко дыши, – подумал я. – ГВР – всего лишь иллюзия».
Верно, лежи спокойно – у меня есть выбор? Я представил, что нахожусь в реальном мире, в своей комнате, я спокойно дышу. Так много воздуха. Маэстро, конечно, взбесился, но это и к лучшему. Эллисон не допустит, чтобы со мной что-то случилось. Он ведь не может себе позволить дурной славы, нет, конечно. Я просто закрою глаза и отключусь.
Или не закрою. Эффект тот же.
Я ничего не вижу.
Я не могу дышать.
Я не могу двигаться.
Если бы я проснулся, я смог бы потянуться, вытянуть руки. На самом деле гроба нет, я словно мумия, запертая в воображаемом саркофаге.
Реален только мой страх.
Понимание этого должно принести облегчение, так ведь?
Маэстро меня похоронил. Он выловил из моей головы мой самый большой страх, я даже сам о нем не подозревал, и использовал это против меня. Боязнь быть похороненным заживо. Он похоронил меня заживо.
Он всегда ненавидел меня.
По сути, программы не могут иметь человеческих чувств per se. Но они приближаются к этому.
Многие особо продвинутые обладают сознанием, мало отличающимся от нашего. А если изменить правила? Если позволить сознанию свободно развиваться?
С Маэстро что-то произошло.
Все эти годы я чувствовал его враждебность, его скрытое желание причинить мне боль. Я чувствовал это сердцем, чувствовал нутром. Сейчас ненависть вышла на поверхность…
«Шесть футов в глубину, – подумал я. – Единственный путь – это путь наверх».
Неважно.
Кто-нибудь мне поможет.
Нужно только дождаться.
Игра: кто кого пересидит.
Расслабься.
Держи себя в руках.
Тихо.
До чего же тихо.
Стук лопат смолк.
Ничего.
Я совсем один.
Дыши.
Хорошо, что я один.
Бояться нечего, кроме собственного страха.
Если только сердечного приступа.
Верно?
Страх и стресс.
У меня затекает тело?
У меня отнялась левая рука?
Может быть, в этом весь смысл?
Положить меня сюда, чтобы у меня случился сердечный приступ.
Мило и просто, Хэллоуина больше нет.
Успокойся. Мониторы школы следят за состоянием здоровья студентов, они должны будут оказать медицинскую помощь. Помнишь, как у Пандоры случился аппендицит? Они быстренько вытащили ее и в мгновение ока отправили в больницу.
Если я перестану подавать признаки жизни, сработает сигнализация.
Если, конечно, предположить, что она включена.
Если там нормальный персонал.
Та медсестра – Дженни, Джесси, Джоуси? – что она делала с моим аппаратом ВР?
Мне нужно выбираться отсюда.
Кто-то пытается меня убить – сначала выброс Каллиопы, теперь эта напасть. Либо сам Маэстро, либо тот, кто им управляет. Это заговор.
И не только против меня, против Лазаря тоже.
Возможно.
Но кто? Кто, кроме Маэстро, может хотеть моей смерти? У кого достанет силы?
Причины, средство и возможность.
Подумай.
Лежа под землей, я изо всех сил пытаюсь думать.
Нет.
Запомни, это не «под землей».
Запомни, это не «гроб».
Не поддавайся панике.
Если ударишься в ГВР, больно, хотя на самом деле твоя нога цела и невредима. Я помню, Эллисон мне рассказывал. При таком уровне погружения мозг желает считать окружение реальным. Тактильные ощущения передаются перчатками, но со временем весь организм начинает воспринимать виртуальность как реальность, создавая «фантомные» ощущения. Химические препараты, поступающие через капельницу, поддерживают эту реакцию, развивая внушаемость.
Нужно было внимательнее слушать Эллисона, тогда бы я понял процесс. Интересно, если мой мозг решит, что воздух закончился, я перестану дышать?
Нет, дыхание должно быть автономным. Я буду дышать, пока я жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63