— Не буду отрицать, день был длинным. Половник на столе?
— Да, и чашки тоже.
Джинни внесла котелок с ароматным дымящимся содержимым в гостиную, довольная тем, что у нее есть чем заняться, поскольку это сделает ее появление более естественным и скроет неловкость при виде всех офицеров, и особенно Алекса.
— Дайте я помогу. — Дикон вскочил при ее появлении, взял котелок у нее из рук и взгромоздил его на стол.
— Благодарю, Джон. — Она улыбнулась и огляделась. — Могу я обслужить вас, господа? — К своему облегчению, она чувствовала, что улыбается естественно, голос звучит легко, а рука тверда, когда она взяла половник.
— Полковник? — Она впервые взглянула на него и приподняла брови. — Вы желаете супа?
— Благодарю вас, — холодно ответил он.
Она заставила себя продолжать улыбаться, не обращать внимания на лед в его глазах, на волны гнева, которые почта ощутимо исходили от его напрягшегося тела. Атмосфера в комнате была заметно натянутой. Неудивительно, подумала Джинни, особенно если вспомнить, что полковник в таком настроении. Она гадала, знает ли кто-нибудь, кроме нее и Алекса, о ее недавней победе? В этом случае гнев Алекса был бы вполне объясним. Она решила, что это маловероятно. Алекс не тот человек, чтобы сообщать о своих поражениях.
Обслужив мужчин, она наполнила последнюю чашку для себя и уже собиралась сесть на свое обычное место, когда Алекс сказал голосом, лишенным всякого выражения:
— Мне нужно обсудить дела с моими офицерами, госпожа Кортни. Полагаю, вы не против пообедать у себя в комнате.
— Разумеется, сэр, — сказала Джинни, пряча горькую обиду за выражением холодного достоинства. — Я предпочитаю собственную компанию. — Взяв чашку и ложку, она решительно вышла из гостиной, оставив дверь открытой.
Дверь закрылась за ней с решительным стуком, как бы подчеркивая ненужность Джинни. Шепотом Джинни отправила полковника Александра Маршалла в пылающие глубины царства Люцифера. Он отослал ее специально, чтобы унизить. На этот счет у Джинни не было сомнений. Она ни на минуту не сомневалась, что ему ничего не нужно было обсуждать, ведь он разговаривал со своими офицерами всю вторую половину дня. Просто таким образом он давал понять, что может очень осложнить ей жизнь, если сочтет нужным. Но она не собиралась есть наверху в одиночестве и направилась в кухню.
— Мое присутствие в гостиной сегодня не требуется, — сообщила она хозяйке. — Могу я поужинать с вами?
— Ну конечно. — Хозяйка Браун жестом велела одной из девушек подвинуться и освободить место для Джинни на скамье. — Но у меня сложилось впечатление, что полковник не одобряет вашего присутствия здесь.
— А его мнение мне глубоко безразлично, — презрительно ответила Джинни, отпив хорошую порцию эля из переданной ей кружки. Хозяйка Браун слегка улыбнулась, но ничего не сказала.
За ужином было много веселья и смеха, и Джинни почувствовала себя лучше. Несомненно, было гораздо спокойнее есть в этой компании, нежели в присутствии ее тюремщиков, как бы лестно ни было их внимание. И зачем же она со страхом ожидала ужина, боялась понимающих взглядов, молчаливых обвинений, неловкости при попытках избежать единственной темы, которая занимала умы всех присутствующих?
Она не предложила помощь, когда нужно было отнести баранину с картофелем в гостиную, справедливо полагая, что в данном случае благоразумие не менее важно, чем отвага, и что ей лучше не привлекать к себе внимание. Ведь неизвестно, какому еще унижению может подвергнуть ее Алекс в своем нынешнем настроении, если сочтет, что она нарушила какой-то приказ.
Вскоре еда, эль и напряжение прошедшего дня сделали свое дело, и она ощутила, что засыпает. Один из конюхов запел громкую народную песню, которую все тут же подхватили. Голова Джинни стала клониться, веки сомкнулись, и она сонно улыбнулась. Сейчас, в теплой кухне, среди таких дружелюбных людей, война представлялась чем-то очень далеким. Казалось, она снова находится в отцовском доме, на кухне, как это часто бывало в детстве.
Тут и нашел ее Алекс, все еще сидящей на скамье. Голова ее покоилась на руках, губы расплылись в мечтательной улыбке. Ему хотелось все еще сердиться из-за того, что он потерпел поражение от рук этого невозможно молодого, возмутительно наглого создания, которое, похоже, не понимало, что полностью находится в его власти. А если и понимала, то просто игнорировала этот факт. Но сейчас гнев его остыл, уступив место гораздо более мягкому раздражению. Ну почему же у нее не хватило ума отправиться спать? Ведь придется выступать на рассвете, а прошлой ночью их отдых был прерван хотя и приятным, но все же утомительным занятием. А пережитое днем сломило бы и более сильную женщину. Он коснулся ее плеча.
— Джинни, глупая ты девочка, просыпайся.
— Вам повезет, если вы ее разбудите, — сказала хозяйка. — Прошу прощения, полковник, но бедняжка крепко спит. У нее был длинный и утомительный день.
— Мне это известно, хозяйка, — сдержанно ответил Алекс. — Ей давно нужно было отправиться спать. — Обняв ее рукой за плечи, он поднял Джинни на ноги. Ее веки дрогнули, но больше никакой реакции не последовало, и Джинни безвольно повисла на его руках. Обреченно вздохнув, Алекс подхватил ее на руки. Довольный вздох сорвался с ее губ, почти намеренный, как показалось Алексу, и она прижалась к его груди. Хозяйка Браун понимающе улыбнулась. Она и раньше думала, что между полковником и его пленницей есть нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Но несмотря на это, девушка — преданная сторонница короля. Просто это еще один узел, затянувшийся в результате войны. Пожав плечами, она открыла дверь для полковника с его ношей.
Алекс отнес Джинни наверх и, положив ее на постель, начал раздевать ее. Что-то дошло до Джинни даже сквозь глубокий сон, видимо, ощущение его рук на ее теле, и она заерзала, обольстительная даже в таком полубессознательном состоянии.
— Перестань! — велел ей Алекс неровным голосом. Ему и без того было трудно оставаться спокойным, без открытого приглашения, особенно когда она не понимала, что делает.
Джинни улыбнулась. Улыбка была полна озорства, несмотря на то что глаза ее все еще были закрыты, и он мог поклясться, что она по меньшей мере на две трети спит.
— Не смей никогда больше спорить со мной, когда я велю тебе идти спать, — решительно сказал он, — придерживая ее у своего плеча и надевая на нее ночную рубашку. — Ты только что продемонстрировала, что совершенно не способна принимать простые решения сама. Господи, ну где же твои руки?
Джинни покорно пошевелила руками под складками материи, и, бормоча ругательства, ее необычная служанка засунула их в рукава.
— Октябрьский эль, — пояснила Джинни, извиняясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134