Воздух отравлен чудовищным смрадом…
Весь день до позднего вечера с обеих сторон велся непрерывный огонь. Султан приказал повсюду проверить стену на прочность. На холмах за Перой установил новые орудия, которые нацелены на корабли в порту. Выпущенные из этих орудий снаряды, пролетев над Перой, плюхаются в воду. В порту уже упало по меньшей мере сто пятьдесят каменных ядер. Когда венецианские суда отошли от заградительной цепи, чтобы укрыться от обстрела, султанские галеры попытались прорвать ее. Но греки вовремя подняли тревогу, и венецианцы вернулись, чтобы защищать заграждение. Им удалось повредить галеры так серьезно, что те обратились в бегство. Пока длилось это сражение, турки не могли стрелять с холмов за Перой, опасаясь попасть в собственные корабли. Три раза султанский флот безуспешно штурмовал заграждение.
Похоже, что Мехмед собрал все силы, чтобы отомстить за вчерашнее позорное поражение на море. Говорят, вчера вечером султан отправился верхом в порт Пелар и там собственноручно избил командующего флотом, колотя его по груди и плечам железным жезлом эмира. Главнокомандующий флотом Балтоглу, сам тяжелораненый, потерял в битве глаз а на флагманском корабле погибло двести человек, так что он лишь с большим трудом смог собственными силами выбраться из боя. Без сомнения, Балтоглу – человек отважный, но он не способен руководить всем флотом. Об этом свидетельствует вчерашняя неразбериха.
Султан хотел посадить Балтоглу на кол, но все капитаны турецких кораблей умоляли Мехмеда смилостивиться, наперебой превознося мужество главнокомандующего. И султан удовлетворился поркой… И вот, на глазах всего флота главнокомандующего били палками, пока он не потерял сознания. Балтоглу лишили также всего имущества и с позором изгнали из лагеря султана. И поскольку прежний главнокомандующий потерял глаз, богатство и честь, понятно, что султану теперь трудно найти человека, который взялся бы руководить соединениями турецких кораблей. Но во всяком случае, султанский флот уже не бездействует. Целый день он пребывал в движении, ничего, правда, так и не добившись.
Венецианцы опасаются, что бурная активность флота и постоянные стычки, похожие на разведку боем, предвещают скорое наступление по всему фронту. Была объявлена тревога. Целые сутки все пребывали в повышенной боевой готовности. Никому не разрешалось покидать стену. Никому не разрешалось даже ночью расставаться с оружием. Радость вчерашней победы сменилась повсюду в городе мрачной подавленностью. Никто уже не пытается считать орудийных залпов, которые слились в непрерывный грохот. Пороховой дым застилает небо и черной копотью оседает на стенах домов.
Каждый день в лагерь султана прибывают новые отряды солдат и группы добровольцев, привлеченные возможностью заняться грабежами. Едут к туркам и купцы – христиане и евреи; они получают большие деньги, продавая солдатам провиант, и собираются вложить всю выручку в военную добычу, которую за бесценок скупят у турок, когда те захватят город. Говорят, телеги, сани и тягловый скот, ослы и верблюды, резко подскочили в цене – ввиду того, что из Константинополя скоро предстоит вывозить награбленные сокровища. Бедняки надеются захватить в городе столько рабов, что те дотащат на себе добычу до самой Азии.
Все это предвещает последний, решающий штурм. Батареи султана уже научились бить по трем таким точкам, что от каждого выстрела огромные куски внешней стены обрушиваются в ров. В городе, да и на стенах, можно иногда заметить признаки паники.
Резервный отряд Нотара объезжает на конях город и без лишних слов гонит каждого пригодного к работе человека на стены. Только старикам, женщинам и детям разрешается оставаться дома. Даже больных вытаскивают из постелей, поскольку многие со страху прикидываются недужными. Другие опять пускаются в рассуждения о том, что это – война императора и латинян, и что они, простые греки, не желают сражаться за еретиков. Немало людей в испуге попряталось по погребам, подвалам и пересохшим колодцам – на тот случай, если туркам удастся ворваться в город.
22 апреля 1453 года
Ужасное воскресенье. Утром внезапно перестали звонить церковные колокола, и на стене возле порта собралась огромная толпа людей, которые в немом изумлении протирали глаза. Со страхом говорили о фокусах ведьм и о дервишах, которые умеют ходить по воде и использовать вместо паруса плащ. Напротив храма Святого Николая и ворот святой Феодосии расположен порт Перы, битком забитый турецкими галерами. Никто не мог понять, как турецкие суда прошли через заграждение и каким образом оказались теперь в тылу у нашего флота. Многие люди то и дело протирали глаза и доказывали, что турецкие корабли – это мираж. Но на берегу у Перы кишмя кишели турки; они копали шанцы, возводили палисады и устанавливали пушки, которые должны были прикрывать своим огнем галеры.
А потом раздался крик. На вершине холма внезапно появился турецкий корабль, который тут же на всех парусах заскользил вниз под бой барабанов и рев труб. Казалось, он плыл по суше. На самом деле сотни людей тащили его по деревянному скату – и вот судно съехало на берег, плюхнулось в воду и подплыло к другим кораблям. В гавани уже стояло в ряд более пятидесяти парусников. Но все это были не крупные галеры, а суда на восемнадцать-двадцать гребцов, в пятьдесят-семьдесят шагов длиной.
На подготовку этого сюрприза султану и его новому флотоводцу понадобились ровно сутки. Днем выяснилось, что генуэзцы из Перы предоставили Мехмеду огромное количество бревен, канатов, деревянных колод для катков и сала для смазки ската. А потом турки, используя вороты, волов и людей, вытянули суда из Босфора, подняли их на крутой холм за Перой и перетащили на другую сторону, к Золотому Рогу.
Генуэзцы в Пере оправдывались, утверждая, что все произошло так быстро и держалось в такой глубокой тайне, что до сегодняшнего рассвета они и понятия не имели ни о каких приготовлениях. А что касается продажи большого количества сала, заявили генуэзские купцы, то они для сохранения нейтралитета просто вынуждены торговать с султаном так как с Константинополем. И даже если бы они знали, что будет, все равно не смогли бы этому помешать поскольку на холме стоят десятки тысяч турецких солдат, охраняющих галеры.
Алоизио Диего срочно созвал венецианских военачальников на совет с императором и Джустиниани в соборе Святой Марии. Тем временем все новые галеры с поднятыми парусами скатывались с холма возле Перы, кормчие били в барабаны, а гребцы с дружным криком поднимали весла, по-детски радуясь этому плаванию посуху. Наш флот пребывал в полной боевой готовности, но ничего не мог поделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Весь день до позднего вечера с обеих сторон велся непрерывный огонь. Султан приказал повсюду проверить стену на прочность. На холмах за Перой установил новые орудия, которые нацелены на корабли в порту. Выпущенные из этих орудий снаряды, пролетев над Перой, плюхаются в воду. В порту уже упало по меньшей мере сто пятьдесят каменных ядер. Когда венецианские суда отошли от заградительной цепи, чтобы укрыться от обстрела, султанские галеры попытались прорвать ее. Но греки вовремя подняли тревогу, и венецианцы вернулись, чтобы защищать заграждение. Им удалось повредить галеры так серьезно, что те обратились в бегство. Пока длилось это сражение, турки не могли стрелять с холмов за Перой, опасаясь попасть в собственные корабли. Три раза султанский флот безуспешно штурмовал заграждение.
Похоже, что Мехмед собрал все силы, чтобы отомстить за вчерашнее позорное поражение на море. Говорят, вчера вечером султан отправился верхом в порт Пелар и там собственноручно избил командующего флотом, колотя его по груди и плечам железным жезлом эмира. Главнокомандующий флотом Балтоглу, сам тяжелораненый, потерял в битве глаз а на флагманском корабле погибло двести человек, так что он лишь с большим трудом смог собственными силами выбраться из боя. Без сомнения, Балтоглу – человек отважный, но он не способен руководить всем флотом. Об этом свидетельствует вчерашняя неразбериха.
Султан хотел посадить Балтоглу на кол, но все капитаны турецких кораблей умоляли Мехмеда смилостивиться, наперебой превознося мужество главнокомандующего. И султан удовлетворился поркой… И вот, на глазах всего флота главнокомандующего били палками, пока он не потерял сознания. Балтоглу лишили также всего имущества и с позором изгнали из лагеря султана. И поскольку прежний главнокомандующий потерял глаз, богатство и честь, понятно, что султану теперь трудно найти человека, который взялся бы руководить соединениями турецких кораблей. Но во всяком случае, султанский флот уже не бездействует. Целый день он пребывал в движении, ничего, правда, так и не добившись.
Венецианцы опасаются, что бурная активность флота и постоянные стычки, похожие на разведку боем, предвещают скорое наступление по всему фронту. Была объявлена тревога. Целые сутки все пребывали в повышенной боевой готовности. Никому не разрешалось покидать стену. Никому не разрешалось даже ночью расставаться с оружием. Радость вчерашней победы сменилась повсюду в городе мрачной подавленностью. Никто уже не пытается считать орудийных залпов, которые слились в непрерывный грохот. Пороховой дым застилает небо и черной копотью оседает на стенах домов.
Каждый день в лагерь султана прибывают новые отряды солдат и группы добровольцев, привлеченные возможностью заняться грабежами. Едут к туркам и купцы – христиане и евреи; они получают большие деньги, продавая солдатам провиант, и собираются вложить всю выручку в военную добычу, которую за бесценок скупят у турок, когда те захватят город. Говорят, телеги, сани и тягловый скот, ослы и верблюды, резко подскочили в цене – ввиду того, что из Константинополя скоро предстоит вывозить награбленные сокровища. Бедняки надеются захватить в городе столько рабов, что те дотащат на себе добычу до самой Азии.
Все это предвещает последний, решающий штурм. Батареи султана уже научились бить по трем таким точкам, что от каждого выстрела огромные куски внешней стены обрушиваются в ров. В городе, да и на стенах, можно иногда заметить признаки паники.
Резервный отряд Нотара объезжает на конях город и без лишних слов гонит каждого пригодного к работе человека на стены. Только старикам, женщинам и детям разрешается оставаться дома. Даже больных вытаскивают из постелей, поскольку многие со страху прикидываются недужными. Другие опять пускаются в рассуждения о том, что это – война императора и латинян, и что они, простые греки, не желают сражаться за еретиков. Немало людей в испуге попряталось по погребам, подвалам и пересохшим колодцам – на тот случай, если туркам удастся ворваться в город.
22 апреля 1453 года
Ужасное воскресенье. Утром внезапно перестали звонить церковные колокола, и на стене возле порта собралась огромная толпа людей, которые в немом изумлении протирали глаза. Со страхом говорили о фокусах ведьм и о дервишах, которые умеют ходить по воде и использовать вместо паруса плащ. Напротив храма Святого Николая и ворот святой Феодосии расположен порт Перы, битком забитый турецкими галерами. Никто не мог понять, как турецкие суда прошли через заграждение и каким образом оказались теперь в тылу у нашего флота. Многие люди то и дело протирали глаза и доказывали, что турецкие корабли – это мираж. Но на берегу у Перы кишмя кишели турки; они копали шанцы, возводили палисады и устанавливали пушки, которые должны были прикрывать своим огнем галеры.
А потом раздался крик. На вершине холма внезапно появился турецкий корабль, который тут же на всех парусах заскользил вниз под бой барабанов и рев труб. Казалось, он плыл по суше. На самом деле сотни людей тащили его по деревянному скату – и вот судно съехало на берег, плюхнулось в воду и подплыло к другим кораблям. В гавани уже стояло в ряд более пятидесяти парусников. Но все это были не крупные галеры, а суда на восемнадцать-двадцать гребцов, в пятьдесят-семьдесят шагов длиной.
На подготовку этого сюрприза султану и его новому флотоводцу понадобились ровно сутки. Днем выяснилось, что генуэзцы из Перы предоставили Мехмеду огромное количество бревен, канатов, деревянных колод для катков и сала для смазки ската. А потом турки, используя вороты, волов и людей, вытянули суда из Босфора, подняли их на крутой холм за Перой и перетащили на другую сторону, к Золотому Рогу.
Генуэзцы в Пере оправдывались, утверждая, что все произошло так быстро и держалось в такой глубокой тайне, что до сегодняшнего рассвета они и понятия не имели ни о каких приготовлениях. А что касается продажи большого количества сала, заявили генуэзские купцы, то они для сохранения нейтралитета просто вынуждены торговать с султаном так как с Константинополем. И даже если бы они знали, что будет, все равно не смогли бы этому помешать поскольку на холме стоят десятки тысяч турецких солдат, охраняющих галеры.
Алоизио Диего срочно созвал венецианских военачальников на совет с императором и Джустиниани в соборе Святой Марии. Тем временем все новые галеры с поднятыми парусами скатывались с холма возле Перы, кормчие били в барабаны, а гребцы с дружным криком поднимали весла, по-детски радуясь этому плаванию посуху. Наш флот пребывал в полной боевой готовности, но ничего не мог поделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78