– Как красиво, – шепчет Ольга, любуясь.
– Да, – соглашается Зоя.
Нежно и печально в монастыре ударяют к вечерне. Колокольный звон, невесомый, смиренный, плывет над верхушками деревьев и гаснет, как давнее и дорогое сердцу воспоминание.
– Поспешим, – говорит Зоя. – Нам нужно после службы еще встретиться с одним человеком.
– Хорошо. Послушай, Зоя, а разве тебе можно входить в монастырь? В смысле, это тебе не повредит?
– Нет, – улыбается Зоя, и в улыбке ее нет печали. – В этот только монастырь и можно войти таким, как я. Ты поймешь. Позже.
Они подходят к монастырским воротам. Безлюдно и тихо; горит лампада синего стекла перед надвратным образом Казанской Божией Матери. Ольга крестится, спрашивает Зою:
– Нам будет где остановиться на ночлег? Зоя кивает. Лицо ее восторженно и светло. Паломницы идут по территории монастыря, хотя лучше сказать – «движутся в его пространстве», потому что издали казавшийся маленьким монастырь на самом деле огромен. В центре стоят почти вплотную друг к другу три храма. Первый– солидный, крепкий, пятиглавый, с куполами, напоминающими богатырские шлемы. Второй похож на шкатулку – продолговатый и с выгнутой крышей, увенчанной одним куполом, да еще с высокой колокольней. Третий храм – маленький, хрупкий, с крошечным куполом-луковкой и крышей, напоминающей взъерошенное птичье крыло. Возле храмов на огромных клумбах доцветают пышные разноцветные георгины, хризантемы, бархатцы и настурции. Бродят по выложенным плиткой дорожкам голуби, воркуют, потукивают носами о камень, словно тщатся выковырнуть из него лакомый кусочек.
Ольга оглядывается. Везде царит белизна и чистота, кажущаяся еще более яркой от контраста с цветами на многочисленных клумбах.
Зоя поясняет, указывая рукой:
– Там кельи рясофорных инокинь. Там – живут и подвизаются схимонахини, но к ним не положено, они очень строго блюдут одиночество и молчание. А вон – кельи для послушниц и рядом монастырская гостиница, там мы и остановимся на ночлег.
– А это?
– Это часовня в честь иконы Божией Матери «Живоносный источник». Часовню построили над родником, который давно пробился здесь сквозь землю по молитвам первой насельницы этого монастыря. Вода источника целительна, она врачует душу от печали и укрепляет тело. Мы потом пойдем туда. А сейчас давай зайдем в храм, поблагодарим за то, что мы сподобились попасть в это святое место.
– В какой из храмов? – уточняет Ольга.
– В этот. – Зоя указывает на храм-шкатулку. – Церковь в честь священномученика Киприана и мученицы Иустинии. Нам именно в него.
– А почему не в другие?
– Не знаю, – пожимает плечами Зоя. – Просто чувствую, и все.
Они входят в храм. Зоя привычно остается в притворе, а Ольга проходит дальше, у свечного ящика покупает свечи – длинные, тонкие, пахнущие настоящим воском. Продавщица – рясофорная монахиня с неулыбчивым, но ясным лицом – I спрашивает:
– Поминать будете?
– Да, – спохватывается Ольга. – Пожалуйста, напишите о здравии: протоиерея Емельяна, иерея Власия, диакона Арсения, рабы Ольги, рабы Любови…
– А подругу вашу? – вдруг спрашивает монахиня и карандашом показывает в сторону замершей в притворе Зои.
Ольга вздыхает:
– Она некрещеная.
Говорит это и сама спохватывается: какова-то будет реакция монахини на такие слова? Зачем некрещеный человек появился в монастыре? Но в глазах инокини светится понимание. Она говорит:
– Все равно, скажите ее имя, о ней будут молиться не церковно, а келейно, как о страждущей и заблудшей.
– Ее зовут Зоя.
– А вы, – продолжает монахиня, – тоже за нее молитесь.
Ольга кивает и отходит от свечного ящика. Она тихо и не спеша движется по полупустому храму. Останавливается у знакомых икон, ставит свечи. Храм красив и почему-то напоминает осенний лес – наверное, оттого, что в настенных росписях изобилует охряной, багряный и приглушенно-желтый цвета. И в этом осеннем царстве иконы представляются дверями, которые открыли те святые праведники, что на них изображены. Открыли и смотрят на молящихся – не строго смотрят, а кротко и мудро. Ольге так хорошо, что хочется поплакать, но тут кто-то сзади касается ее плеча. Ольга оборачивается и видит перед собой молоденькую послушницу – не в апостольнике, а просто в темном платочке, повязанном по самые бровки (кстати, густые и симпатичные). Послушница кланяется Ольге и говорит:
– Матушка Валерия просит передать, что ждет вас и вашу спутницу в библиотеке.
– Нас ждут? – изумляется Ольга. Послушница кивает.
– А где находится библиотека?
– Матушка благословила меня проводить вас, – отвечает девочка.
И вот уже снится Ольге, что они с Зоей входят в небольшой одноэтажный домик. Здесь кругом стоят шкафы и стеллажи с книгами, старинная, наверно еще позапрошлого века, конторка, письменный стол и несколько стареньких, с вытершейся обивкой стульев. Девочка-послушница предлагает гостьям присесть и уходит. Паломницы оглядываются; Зоя, щурясь, пытается рассмотреть названия книг, но в библиотеке еще не зажигали света, а за окнами уже набежали сумерки.
– Добрый вечер, – слышат наши героини тихий голос.
Ольга вздрагивает от неожиданности, но потом успокаивается. Просто из-за книжного стеллажа вышла монахиня. Поклонилась гостьям и села за стол – напротив. Зажгла свечи в стоявшем на столе подсвечнике. Дрожащее сияние озарило лицо монахини, и Ольга увидела, что их собеседница когда-то была очень красива, теперь же ее лицо изуродовано шрамами, впрочем давними, затянувшимися. А Зоя так и впилась глазами в это лицо и в эти шрамы и отчего-то задрожала.
– Рада вас видеть, – сказала монахиня. – Простите великодушно, что не предлагаю вам трапезы – у нас по уставу после восьми вечера вкушать не положено. Впрочем, если угодно, в гостинице вам подадут чаю.
– Ничего, мы потерпим, – заверила Ольга. – В монастырь ездят не за тем, чтоб чаи гонять.
– Это вы верно сказали, матушка дьяконица, – кивнула монахиня, а Ольга всплеснула руками:
– Откуда вы знаете, что я дьяконица?
– Только по наблюдению. У вас вид жены священнослужителя. Но для попадьи вы недостаточно осанисты. Значит, ваш муж дьякон. Видите, никакой магии.
– Да, все верно, – рассмеялась Ольга, слегка уязвленная тем, что в ней не обнаружилось положенной попадьям осанистости.
– А вы, милая, – обращается монахиня к Зое, – очень страдаете, верно?
– Да, матушка…
– Валерия. Таково мое имя теперь. Не волнуйтесь. Вы здесь как раз для того, чтобы получить избавление от страданий.
– Я умру? – спрашивает Зоя, слишком однозначно истолковав слова сестры Валерии.
– Мы все умрем, – спокойно говорит монахиня. – Когда придет срок. Но я сейчас говорю не о последней смерти. Как вас зовут, милая?
– Зоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75