Не стукач, а агент! Даже узнал его имя».
А Кэш, в свою очередь, поведал о случаях, когда два хипа вмазывались вместе, а потом один из них предъявлял другому полицейское удостоверение.
– И как их можно распознать? – риторически вопрошал Кэш. – Я имею в виду, что эти парни тоже хипы. Выглядят также, как ты и я, с одной маленькой разницей – они работают на Дядю.
И теперь, после того как в «Отделе по Борьбе с Наркотиками» вбили себе в голову, что они обязаны засадить всех наркоманов Соединенных Штатов, им требуется расширение штата агентов. И не просто агенты, а различные типы агентов. Тоже самое творилось во времена сухого закона, когда в Департамент Государственных Сборов хлынул нескончаемый поток бродяг и аферистов. Только теперь в Департаменте ошиваются агенты-наркоманы, выбивая для себя даровой джанк и юридическую неприкосновенность. Прикинуться наркоманом практически невозможно. Наркоманов на мякине не проведешь. И торчкам-агентам приходится всячески скрывать привыкание, а возможно, их просто терпят за хорошие результаты. Агент, который вынужден покупать или садиться, относится к своей работе с особым рвением.
Кэш – трубач, который сидел шесть месяцев по статье за бродяжничество и наркоманию, был высокого роста, худющий молодой человек в темных очках и с небрежной эспаньолкой. Он ходил в ботинках на толстой микропорке, носил дорогие рубашки из верблюжьей шерсти, и кожаную куртку, подпоясанную ремнём. При ближайшем рассмотрении его прикид тянул на сто долларов. Деньги добывала его старушка, а Кэш успешно тратил. Когда я с ним повстречался, он был практически на нуле. Говорил: «Ну липнут ко мне женщины. А я плевать на них хотел. Единственное, от чего по-настоящему тащусь, когда дую на трубе».
Кэш оказался пробивным джанковым халявщиком. Делал так, что ему было трудно отказать. Одалживал мне маленькие суммы – не соизмеримые с его обычными расходами на джанк – а потом заявлял, что отдал мне все свои последние деньги, и теперь ему не хватает на кодеиновые пилюли. Сказал, что слезает с джанка. Когда он приехал в Мехико, я отдал ему пол-грана Эмми. Вмазавшись, он конкретно отъехал. Я догадываюсь, что продукт, который теперь продают в Штатах, бодяжат даже ниже уровня Люпитиных пакетиков.
После этого он стал заявляться каждый день и клянчил на «полдозы». Или разводил на джанк Старого Айка, который патологически не мог завернуть кого-нибудь с ломкой. Я сказал Айку, чтобы тот окончательно его отвадил, и объяснил Кэшу, что мы с Айком не завязаны в джанковом бизнесе. И уж конечно, Айк не будет мутить за просто так с первым встречным. Короче, мы не благотворительное общество Белого Порошка. С тех пор Кэша я видел только мельком.
* * *
В Штатах пошла мода на пейот, который ещё не попал под закон Харрисона. Его покупают у торговцев лекарственными травами, выписав по почте. Я никогда пейот не пробовал и спросил Джонни Уайта, можно ли затариться им в Мехико.
– Конечно, – ответил тот. – Здесь всё это продаёт один торговец травами. Кстати, он всех нас приглашал к себе домой на пробу. Хочешь, присоединяйся. Собираюсь выяснить, есть у него достойные продукты, которые я смогу захватить в Штаты на продажу.
– А почему не взять с собой пейот?
– Не сохранится. Сгниет или засохнет в считанные дни и потеряет свою силу.
Когда мы пришли к этому торговцу, он вынес к столу вазочку с пейотом, терку и банку с чаем.
Пейот – небольшой кактус, у которого годится в употребление только верхняя часть, так называемые бутоны. С бутонов снимают кожицу, размельчают на терке, пока растительная масса не станет похожа на салат из авокадо. Обычная доза для начинающего – четыре бутона.
Пейот обильно запили чаем. Несколько раз я чуть не подавился, но в итоге всё доел, и удобно расселся, ожидая результатов. Торговец притащил какую-то пыль, заверяя, что она действует вроде опия. Джонни скрутил сигарету этой дури и пустил по кругу. Пит с Джонни воскликнули в один голос:
– Чума! Это нечто!
Немного выкурив, я почувствовал легкое головокружение, в горле запершило. А Джонни купил немного этой отвратительно пахнущей пыльцы, намереваясь впаривать её, в скором времени, отчаявшимся штатовским хипстерам.
Через десять минут мне стало от пейота хреново. Все вокруг говорили: «Держись, старый». Я продержался ещё десять минут, а затем направился в клозет, надеясь спустить всё в унитаз, и не смог сблевать. Мое тело свело в судорожной спазме, но пейот принципиально не вылезал. Или же окончательно закрепился в организме.
В конце концов, с неимоверным трудом, пейот нехотя вырвало плотной массой, походившей на слипшийся комок волос в раковине. Если бы я мог представить себе весь этот физиологически неприятный процесс, то не тронулся бы с места. И тут меня стало медленно накрывать.
Кайф пейота чем-то похож на бензедрин. Не можешь заснуть, зрачки расширяются. И всё становится похожим на сам кактус. На обратном пути я вёл машину, где сидела ещё супружеская чета Уайтов, и Кэш с Питом. Ехали к Кэшу в Ломас. Джонни неожиданно закричал:
– Эй, смотрите, там на насыпи, вдоль дороги… Похоже на кактус пейот.
Я обернулся посмотреть, а в голове мелькнуло: «Что за чертовски глупая идея. Люди могут убедить себя в чём угодно». Однако предмет действительно напоминал кактус. И всё, на что я обращал свой взор, его напоминало.
У всех нас под глазами набухли мешки, губы разнесло, видимо из-за действия наркотика. Мы стали внешне походить на настоящих индейцев. Остальные заявляли, что чувствуют себя будто в первобытном состоянии, валяются на траве, и пытались имитировать характерные, как они полагали, индейские телодвижения и артикуляцию. Я же не чувствовал ничего экстраординарного, кроме кайфа, схожего с Бенни.
Зависнув на всю ночь у Кэша, трепались и слушали его пластинки. Кэш рассказал мне о нескольких чуваках из Фриско, которые с помощью пейота слезли с джанка.
– Похоже, после того, как они стали закидываться пейотом, их к джанку больше не тянет.
Один из этих джанки спешно отправился в Мехико, и начал принимать пейот вместе с индейцами. Он потреблял его постоянно, и в огромных количествах: до двенадцати бутонов на дозу. Умер в состоянии, которое диагностировали как полиомиелит. Мне пришло на ум, что возможно симптомы полиомиелита и отравления пейотом одинаковы.
Заснуть не смог до рассвета следующего утра, а затем, каждый раз, когда я погружался в короткие яркие сны, меня преследовали кошмары. В одном из них, я превратился в оборотня. Смотрел на себя в зеркало, и мое лицо внезапно преобразилось. Я жутко завыл. А в другом сне, у меня было привыкание к хлорофиллу. Я и ещё пятеро хлорофилльных торчков ждали товар на лестничной площадке захудалого мексиканского отеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
А Кэш, в свою очередь, поведал о случаях, когда два хипа вмазывались вместе, а потом один из них предъявлял другому полицейское удостоверение.
– И как их можно распознать? – риторически вопрошал Кэш. – Я имею в виду, что эти парни тоже хипы. Выглядят также, как ты и я, с одной маленькой разницей – они работают на Дядю.
И теперь, после того как в «Отделе по Борьбе с Наркотиками» вбили себе в голову, что они обязаны засадить всех наркоманов Соединенных Штатов, им требуется расширение штата агентов. И не просто агенты, а различные типы агентов. Тоже самое творилось во времена сухого закона, когда в Департамент Государственных Сборов хлынул нескончаемый поток бродяг и аферистов. Только теперь в Департаменте ошиваются агенты-наркоманы, выбивая для себя даровой джанк и юридическую неприкосновенность. Прикинуться наркоманом практически невозможно. Наркоманов на мякине не проведешь. И торчкам-агентам приходится всячески скрывать привыкание, а возможно, их просто терпят за хорошие результаты. Агент, который вынужден покупать или садиться, относится к своей работе с особым рвением.
Кэш – трубач, который сидел шесть месяцев по статье за бродяжничество и наркоманию, был высокого роста, худющий молодой человек в темных очках и с небрежной эспаньолкой. Он ходил в ботинках на толстой микропорке, носил дорогие рубашки из верблюжьей шерсти, и кожаную куртку, подпоясанную ремнём. При ближайшем рассмотрении его прикид тянул на сто долларов. Деньги добывала его старушка, а Кэш успешно тратил. Когда я с ним повстречался, он был практически на нуле. Говорил: «Ну липнут ко мне женщины. А я плевать на них хотел. Единственное, от чего по-настоящему тащусь, когда дую на трубе».
Кэш оказался пробивным джанковым халявщиком. Делал так, что ему было трудно отказать. Одалживал мне маленькие суммы – не соизмеримые с его обычными расходами на джанк – а потом заявлял, что отдал мне все свои последние деньги, и теперь ему не хватает на кодеиновые пилюли. Сказал, что слезает с джанка. Когда он приехал в Мехико, я отдал ему пол-грана Эмми. Вмазавшись, он конкретно отъехал. Я догадываюсь, что продукт, который теперь продают в Штатах, бодяжат даже ниже уровня Люпитиных пакетиков.
После этого он стал заявляться каждый день и клянчил на «полдозы». Или разводил на джанк Старого Айка, который патологически не мог завернуть кого-нибудь с ломкой. Я сказал Айку, чтобы тот окончательно его отвадил, и объяснил Кэшу, что мы с Айком не завязаны в джанковом бизнесе. И уж конечно, Айк не будет мутить за просто так с первым встречным. Короче, мы не благотворительное общество Белого Порошка. С тех пор Кэша я видел только мельком.
* * *
В Штатах пошла мода на пейот, который ещё не попал под закон Харрисона. Его покупают у торговцев лекарственными травами, выписав по почте. Я никогда пейот не пробовал и спросил Джонни Уайта, можно ли затариться им в Мехико.
– Конечно, – ответил тот. – Здесь всё это продаёт один торговец травами. Кстати, он всех нас приглашал к себе домой на пробу. Хочешь, присоединяйся. Собираюсь выяснить, есть у него достойные продукты, которые я смогу захватить в Штаты на продажу.
– А почему не взять с собой пейот?
– Не сохранится. Сгниет или засохнет в считанные дни и потеряет свою силу.
Когда мы пришли к этому торговцу, он вынес к столу вазочку с пейотом, терку и банку с чаем.
Пейот – небольшой кактус, у которого годится в употребление только верхняя часть, так называемые бутоны. С бутонов снимают кожицу, размельчают на терке, пока растительная масса не станет похожа на салат из авокадо. Обычная доза для начинающего – четыре бутона.
Пейот обильно запили чаем. Несколько раз я чуть не подавился, но в итоге всё доел, и удобно расселся, ожидая результатов. Торговец притащил какую-то пыль, заверяя, что она действует вроде опия. Джонни скрутил сигарету этой дури и пустил по кругу. Пит с Джонни воскликнули в один голос:
– Чума! Это нечто!
Немного выкурив, я почувствовал легкое головокружение, в горле запершило. А Джонни купил немного этой отвратительно пахнущей пыльцы, намереваясь впаривать её, в скором времени, отчаявшимся штатовским хипстерам.
Через десять минут мне стало от пейота хреново. Все вокруг говорили: «Держись, старый». Я продержался ещё десять минут, а затем направился в клозет, надеясь спустить всё в унитаз, и не смог сблевать. Мое тело свело в судорожной спазме, но пейот принципиально не вылезал. Или же окончательно закрепился в организме.
В конце концов, с неимоверным трудом, пейот нехотя вырвало плотной массой, походившей на слипшийся комок волос в раковине. Если бы я мог представить себе весь этот физиологически неприятный процесс, то не тронулся бы с места. И тут меня стало медленно накрывать.
Кайф пейота чем-то похож на бензедрин. Не можешь заснуть, зрачки расширяются. И всё становится похожим на сам кактус. На обратном пути я вёл машину, где сидела ещё супружеская чета Уайтов, и Кэш с Питом. Ехали к Кэшу в Ломас. Джонни неожиданно закричал:
– Эй, смотрите, там на насыпи, вдоль дороги… Похоже на кактус пейот.
Я обернулся посмотреть, а в голове мелькнуло: «Что за чертовски глупая идея. Люди могут убедить себя в чём угодно». Однако предмет действительно напоминал кактус. И всё, на что я обращал свой взор, его напоминало.
У всех нас под глазами набухли мешки, губы разнесло, видимо из-за действия наркотика. Мы стали внешне походить на настоящих индейцев. Остальные заявляли, что чувствуют себя будто в первобытном состоянии, валяются на траве, и пытались имитировать характерные, как они полагали, индейские телодвижения и артикуляцию. Я же не чувствовал ничего экстраординарного, кроме кайфа, схожего с Бенни.
Зависнув на всю ночь у Кэша, трепались и слушали его пластинки. Кэш рассказал мне о нескольких чуваках из Фриско, которые с помощью пейота слезли с джанка.
– Похоже, после того, как они стали закидываться пейотом, их к джанку больше не тянет.
Один из этих джанки спешно отправился в Мехико, и начал принимать пейот вместе с индейцами. Он потреблял его постоянно, и в огромных количествах: до двенадцати бутонов на дозу. Умер в состоянии, которое диагностировали как полиомиелит. Мне пришло на ум, что возможно симптомы полиомиелита и отравления пейотом одинаковы.
Заснуть не смог до рассвета следующего утра, а затем, каждый раз, когда я погружался в короткие яркие сны, меня преследовали кошмары. В одном из них, я превратился в оборотня. Смотрел на себя в зеркало, и мое лицо внезапно преобразилось. Я жутко завыл. А в другом сне, у меня было привыкание к хлорофиллу. Я и ещё пятеро хлорофилльных торчков ждали товар на лестничной площадке захудалого мексиканского отеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48