» Пэт с укоризной качал головой: «Все вы одинаковы, лишь бы в вену воткнуть какую-нибудь хуйню. Вас ничего больше не волнует. Нашли тут себе тепленькое местечко. Можно прийти и вмазаться за здорово живешь. А мне-то какой интерес? Что мне с этого? Думаете, только как бы уколоться на халяву».
– Ладно, Пэт, не кипятись, не хочу тебя подставлять. Держи доллар, а остальное я принесу днём. По рукам?
Пэт брал доллар и молча совал в карман, недовольно поджав губы.
«Сельтерский Вилли» забегал к нам около десяти – он разъезжал по своим маршрутам, сочетая приятное с необходимым. Вмазывался и покупал дозняк на ночь. Дюпре заходил после двенадцати, когда удавалось отделаться от работы. Он вкалывал в ночную смену. Остальные приходили, когда им вздумается.
Боба Брэндона, нашего поставщика, освободили под залог. Суд штата предъявил ему обвинение в хранении джанка – уголовном преступлении по законам Луизианы. Прямых улик не нашли – ему удалось всё выбросить до того, как фараоны его накрыли. Не успел он только вымыть банки, в которых хранился джанк. Федералы не расследуют такие дела, «по следам» – их рассматривает суд штата. Обычная механика судопроизводства в Луизиане. Любое ненадёжное дело, с сомнительной гарантией успеха для Федерального суда переправляется в судебные инстанции штата, расследующего всё подряд. Брэндон рассчитывал замять дело. У него были хорошие связи среди политиков, да и дело, помимо всего прочего, было слабовато. Однако «ОП» – окружной прокурор – навесил туда послужной список Брэндона, где невзначай фигурировало осуждение за убийство и из возможных двух лет нарисовалось пять.
Пэт сразу же откопал другого поставщика. Торговля продолжалась. На углу Канала и Биржи обосновался барыга по имени Джонкерс. Из-за него Пэт потерял нескольких клиентов. На самом-то деле, товар Джонкерса был лучше, иногда я сам покупал у него или у его компаньона – одноглазого старика по имени Рихтер. Пэт всегда умудрялся это пронюхать – интуиция, что у заботливой матери, дулся потом на меня несколько дней.
Джонкерс с Рихтером продержались недолго. Биржа и Канал едва ли не самое заколпаченное место во всем Новом Орлеане. В один прекрасный день они взяли и смылись. Пэт, мрачно уставившись на меня, сказал:
– Сейчас увидишь, как все эти потянутся назад. Я же говорил Лонни: «Хочешь брать у Джонкерса – скатертью дорога, но только впредь не возвращайся и не надейся, что я буду тебя обслуживать». Посмотришь, что я скажу ему, если он вдруг заявится. И Белый туда же. Он покупал у Джонкерса.
Однажды хозяйка отеля, где жил Пэт, застопила меня в коридоре.
– Хочу вас предупредить, чтобы вы были поосторожнее. Тут вчера вечером были фараоны, у Пэта перевернули всё верх дном. И парня одного арестовали, того, что на грузовичке с сельтерской. Он сейчас в кутузке сидит.
Я поблагодарил её. Позже явился сам Пэт. Он рассказал мне, что легавые повязали «Сельтерского Вилли», когда тот выходил из отеля. Джанк при нём не нашли и отвели в третий участок, «произвести дознание». Вилли просидел семьдесят два часа – максимальный срок, на который могут задержать человека без предъявления обвинений. Легавые произвели у Пэта обыск, но поскольку тот заныкал джанк в холле, ничего не нашли.
– Они мне и говорят: «У нас есть информация, что ты держишь здесь постоянную торчаловку. Лучше бы ты прикрыл свою лавочку, потому что в следующий раз мы возьмем тебя с потрохами».
– Ладно, – сказал я, – коли так, давай сворачиваться, оставим только Дюпре. С ним-то без проблем.
– Дюпре вытурили с работы. Он и так должен мне двадцать долларов.
Мы вернулись к каждодневным поискам товара. Абсолютно не удивились, когда узнали, что «человеком» стал Лонни. Вот так всё и происходит в старом добром Новом Орлеане. Никогда не догадаешься, кто будет следующим кандидатом в «человеки».
Как раз к тому времени город захлестнула анти-наркоманская компания. Начальник полиции заявил: «Она (эта блядская компания) будет продолжаться до тех пор, пока последний человек, поправший закон, не покинет город». Кстати о законе. Его сварганили законодатели штата, расценив наркоманию как уголовно-наказуемое преступление. Они, правда, не уточнили «Что», «Когда» и «При Каких Обстоятельствах» понимать под словом «Наркоман».
Легавые стопили засвеченных торчков прямо на улицах и проверяли руки в поисках следов от уколов. Если их находили, они заставляли наркомана подписать признание, подтвердающее искомый статус, чтобы пришить ему обвинение по «Закону о наркомании». Наркоманам обещали условные срока, лишь бы те признали себя виновными и не застопорили действие нового закона. Те, в ответ, штудировали свои тела в поисках неизведанных вен для карающей законодавительной лапы. Куда угодно, только не в руку. Если дырок не находили, человека, как правило, отпускали. В противном случае, объекта держали трое суток, пытаясь любыми способами принудить подписать признание.
Оптовые поставки Лонни накрылись медным тазом. На Олимп «человеков» взошла фигура Старого Сэма, осветившего город своим появлением после двадцатилетней отсидки в «Анголе». Он функционировал на территории прямо над Площадью Ли, которая считалась второй по гнилости точкой не только для джанка, но и для всего остального.
* * *
Наступил день, когда я остался без гроша и решил съездить в город, чтобы заложить там свой пистолет. Зайдя к Пэту, я увидел, что у него сидят ещё двое. Одного из них, высохшего изуродованного джанки, звали Рэд Маккини, другим был Коул – матрос с торгового судна. В это время он не так крепко сидел и в данном конкретном случае просто хотел достать травы. Курил он постоянно. Сказал мне, что без травы не может получать удовольствие от жизни. Я знавал таких людей – для них план, как для обычных людей выпивка. Физически они к нему не привыкают, но и по-настоящему клёво себя без него не чувствуют.
Так получилось, что у меня дома завалялось несколько унций дури и Коул согласился купить четыре пакетика в обмен на стакан. Перебазировались ко мне. Попробовав, Коул нашел продукт достойным. Затем отправились покупать.
Рэд заявил, что знает продавца на Джулии-стрит. «Думаю, сейчас мы его застанем». Пэт сидел за баранкой совершенно убитый. Из «Алжира», где я жил, мы переправлялись на пароме в Новый Орлеан. Налитые кровью глаза Пэта неожиданно широко раскрылись и уставились на нас.
– Слишком стремный район, – чуть ли не проорал он.
– А где ещё взять? – спросил Маккини. – У Старого Сэма? Он тоже рядом. Одно другого стоит…
– Говорю вам, это слишком стремный район, – повторил Пэт, злобно оглядываясь кругом как будто всё, появлявшееся перед его взором, было чуждо и отвратительно.
Ехать действительно было больше некуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Ладно, Пэт, не кипятись, не хочу тебя подставлять. Держи доллар, а остальное я принесу днём. По рукам?
Пэт брал доллар и молча совал в карман, недовольно поджав губы.
«Сельтерский Вилли» забегал к нам около десяти – он разъезжал по своим маршрутам, сочетая приятное с необходимым. Вмазывался и покупал дозняк на ночь. Дюпре заходил после двенадцати, когда удавалось отделаться от работы. Он вкалывал в ночную смену. Остальные приходили, когда им вздумается.
Боба Брэндона, нашего поставщика, освободили под залог. Суд штата предъявил ему обвинение в хранении джанка – уголовном преступлении по законам Луизианы. Прямых улик не нашли – ему удалось всё выбросить до того, как фараоны его накрыли. Не успел он только вымыть банки, в которых хранился джанк. Федералы не расследуют такие дела, «по следам» – их рассматривает суд штата. Обычная механика судопроизводства в Луизиане. Любое ненадёжное дело, с сомнительной гарантией успеха для Федерального суда переправляется в судебные инстанции штата, расследующего всё подряд. Брэндон рассчитывал замять дело. У него были хорошие связи среди политиков, да и дело, помимо всего прочего, было слабовато. Однако «ОП» – окружной прокурор – навесил туда послужной список Брэндона, где невзначай фигурировало осуждение за убийство и из возможных двух лет нарисовалось пять.
Пэт сразу же откопал другого поставщика. Торговля продолжалась. На углу Канала и Биржи обосновался барыга по имени Джонкерс. Из-за него Пэт потерял нескольких клиентов. На самом-то деле, товар Джонкерса был лучше, иногда я сам покупал у него или у его компаньона – одноглазого старика по имени Рихтер. Пэт всегда умудрялся это пронюхать – интуиция, что у заботливой матери, дулся потом на меня несколько дней.
Джонкерс с Рихтером продержались недолго. Биржа и Канал едва ли не самое заколпаченное место во всем Новом Орлеане. В один прекрасный день они взяли и смылись. Пэт, мрачно уставившись на меня, сказал:
– Сейчас увидишь, как все эти потянутся назад. Я же говорил Лонни: «Хочешь брать у Джонкерса – скатертью дорога, но только впредь не возвращайся и не надейся, что я буду тебя обслуживать». Посмотришь, что я скажу ему, если он вдруг заявится. И Белый туда же. Он покупал у Джонкерса.
Однажды хозяйка отеля, где жил Пэт, застопила меня в коридоре.
– Хочу вас предупредить, чтобы вы были поосторожнее. Тут вчера вечером были фараоны, у Пэта перевернули всё верх дном. И парня одного арестовали, того, что на грузовичке с сельтерской. Он сейчас в кутузке сидит.
Я поблагодарил её. Позже явился сам Пэт. Он рассказал мне, что легавые повязали «Сельтерского Вилли», когда тот выходил из отеля. Джанк при нём не нашли и отвели в третий участок, «произвести дознание». Вилли просидел семьдесят два часа – максимальный срок, на который могут задержать человека без предъявления обвинений. Легавые произвели у Пэта обыск, но поскольку тот заныкал джанк в холле, ничего не нашли.
– Они мне и говорят: «У нас есть информация, что ты держишь здесь постоянную торчаловку. Лучше бы ты прикрыл свою лавочку, потому что в следующий раз мы возьмем тебя с потрохами».
– Ладно, – сказал я, – коли так, давай сворачиваться, оставим только Дюпре. С ним-то без проблем.
– Дюпре вытурили с работы. Он и так должен мне двадцать долларов.
Мы вернулись к каждодневным поискам товара. Абсолютно не удивились, когда узнали, что «человеком» стал Лонни. Вот так всё и происходит в старом добром Новом Орлеане. Никогда не догадаешься, кто будет следующим кандидатом в «человеки».
Как раз к тому времени город захлестнула анти-наркоманская компания. Начальник полиции заявил: «Она (эта блядская компания) будет продолжаться до тех пор, пока последний человек, поправший закон, не покинет город». Кстати о законе. Его сварганили законодатели штата, расценив наркоманию как уголовно-наказуемое преступление. Они, правда, не уточнили «Что», «Когда» и «При Каких Обстоятельствах» понимать под словом «Наркоман».
Легавые стопили засвеченных торчков прямо на улицах и проверяли руки в поисках следов от уколов. Если их находили, они заставляли наркомана подписать признание, подтвердающее искомый статус, чтобы пришить ему обвинение по «Закону о наркомании». Наркоманам обещали условные срока, лишь бы те признали себя виновными и не застопорили действие нового закона. Те, в ответ, штудировали свои тела в поисках неизведанных вен для карающей законодавительной лапы. Куда угодно, только не в руку. Если дырок не находили, человека, как правило, отпускали. В противном случае, объекта держали трое суток, пытаясь любыми способами принудить подписать признание.
Оптовые поставки Лонни накрылись медным тазом. На Олимп «человеков» взошла фигура Старого Сэма, осветившего город своим появлением после двадцатилетней отсидки в «Анголе». Он функционировал на территории прямо над Площадью Ли, которая считалась второй по гнилости точкой не только для джанка, но и для всего остального.
* * *
Наступил день, когда я остался без гроша и решил съездить в город, чтобы заложить там свой пистолет. Зайдя к Пэту, я увидел, что у него сидят ещё двое. Одного из них, высохшего изуродованного джанки, звали Рэд Маккини, другим был Коул – матрос с торгового судна. В это время он не так крепко сидел и в данном конкретном случае просто хотел достать травы. Курил он постоянно. Сказал мне, что без травы не может получать удовольствие от жизни. Я знавал таких людей – для них план, как для обычных людей выпивка. Физически они к нему не привыкают, но и по-настоящему клёво себя без него не чувствуют.
Так получилось, что у меня дома завалялось несколько унций дури и Коул согласился купить четыре пакетика в обмен на стакан. Перебазировались ко мне. Попробовав, Коул нашел продукт достойным. Затем отправились покупать.
Рэд заявил, что знает продавца на Джулии-стрит. «Думаю, сейчас мы его застанем». Пэт сидел за баранкой совершенно убитый. Из «Алжира», где я жил, мы переправлялись на пароме в Новый Орлеан. Налитые кровью глаза Пэта неожиданно широко раскрылись и уставились на нас.
– Слишком стремный район, – чуть ли не проорал он.
– А где ещё взять? – спросил Маккини. – У Старого Сэма? Он тоже рядом. Одно другого стоит…
– Говорю вам, это слишком стремный район, – повторил Пэт, злобно оглядываясь кругом как будто всё, появлявшееся перед его взором, было чуждо и отвратительно.
Ехать действительно было больше некуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48