Макс знал, что ему направлено завуалированное предостережение. От Макса ожидалось, что он либо сделает любимую сестренку его светлости безмерно счастливой, либо получит на свою голову какие только возможно неприятности.
– Давай я тебе прочитаю, что пишет Кэм, – предложила она и вытащила письмо из кармана. – Боюсь, твои друзья интригуют против тебя, мой дорогой.
Макс вопросительно заломил бровь.
– Кто же? Кембл, что ли?
Кэтрин весело рассмеялась.
– О, получается, что слово «интрига» хорошо подходит к его имени, верно? – покачала головой Кэтрин. ~ Впрочем, речь идет об Уолрейвене и Пиле. Похоже, они подыскали более полезное применение твоей – как·здесь написано? А, вот! – приверженности делам на благо общества. Бог ты мой, какими напыщенными словами пользуются твои друзья, чтобы ...
Макс схватил ее за запястье и, притянув к себе, поцеловал долгим и глубоким поцелуем.
– Поговорим о них потом, дорогая, – пробурчал он. – Ты можешь послужить сейчас гораздо более полезному и важному делу, чем чтение писем вслух. Во время нашего медового месяца занимать голову мыслями о работе – не лучшее занятие.
С проказливой улыбкой Кэтрин отложила письмо, встала и подобрала вверх юбки. Под юбками у нее ничего не было. Нижнее белье раздражало заживающую рану, от которой, правда, остался багровый шрам, чесавшийся просто ужасно. Отчего-то именно шрам казался Максу удивительно соблазнительным. Так что он рассмеялся и потянулся рукой, чтобы прикоснуться к нему. Прикоснуться к ней. К его Кэтрин.
– Дорогая, – шепнул он, – что ты собираешься со мной сделать?
– Хорошенько помучить тебя в наказание за нахальство, – ответила она и, перешагнув через него, устроилась на нем верхом и начала медленно садиться. – Я очень способная.
Макс судорожно втянул сквозь зубы воздух, когда его жена прикоснулась к нему и направила его плоть себе между ног.
– О Господи, Кэтрин!
Она приняла в себя начало его мужского достоинства и замерла.
– Так тебе нравится?
– Боже, я в раю! – простонал Макс. – Какое, к чертям собачьим, мучение! Просто блаженство!
Кэтрин немного откинулась назад и приняла Макса в себя целиком.
– Вот так, – выдохнула она, когда он проник в сладостную жаркую глубину ее женского естества.
Она немного приподнялась и быстро провела кончиком розового языка по губам.
– Так вот, Пиль хочет, чтобы ты, в конечном счете, отказался от своей должности в министерстве.
– Кто? – пролепетал Макс. Ему явно не хватало воздуха. – Отказаться от чего?
Кэтрин очень медленно опустилась на него и напрягла ягодицы. Макс на какое-то время лишился способности соображать.
– Они ожидают, что правительство скоро назначит выборы.
Максу удалось набрать в грудь немного воздуха.
– Выборы? Какие выборы?
По телу Кэтрин прошла дрожь удовольствия, и она снова немного привстала над супругом.
– Похоже, мой барственный братец прикарманил целый городишко, затерявшийся на просторах Девоншира.
– Прикарманил что?
– О Господи! Политическое влияние и власть, конечно! – выдохнула она. Над верхней губой у нее проступили бисеринки пота. – Что позволяет более-менее легко управлять голосованием.
Макс завороженно следил за двигавшейся у него перед глазами ее полной грудью.
– Господи, Кэтрин, да знаю я всю их кухню! – Он снова попытался спокойно вдохнуть, но не очень преуспел. – Святые угодники! Что ты делаешь?!
– Растолковываю тебе содержание письма.
– Беспокоиться о каком-то письме! – Он посмотрел на нее одновременно плотоядным и растерянным взглядом. – Неужели ты всерьез можешь рассуждать про политику, когда мы предаемся любви?
Кэтрин ответила ему просто хулиганской улыбкой и вдруг стала удивительно похожа на своего младшего брата.
– Я хочу пользоваться каждой возможностью, чтобы пополнять свои знания, – словоохотливо объяснила она. – Если я так не буду делать, то нам не о чем будет говорить, когда мы вернемся домой.
– Бога ради, Кэтрин, не говори глупостей!
– А ты не будь злюкой, мой дорогой. – Она снова скользнула вниз до самого конца мучительно и сладостно медленно. – Ты обещал, что будешь держать себя в руках, если женишься на мне.
– Да, да, обещал. Господи, Кэтрин, только не останавливайся!
Но Кэтрин уже сама не могла и не желала останавливаться, и с каждым разом дыхание у нее становилось тяжелее и чаще.
– Они хотят ... чтобы ты ... баллотировался ... в парламент ... – смогла все-таки выговорить она. – В палату общин ... потому что тори Уолрейвена ... не оправдали ожиданий ... и на них давят ... А Пилю ... нужна поддержка ... чтобы провести билль о реформе ... а потом ... О Боже, Макс!
Макс сознательно приостановил их сладостное покачивание.
– Что там с реформой? Я не очень понял ...
– О, Макс! – Кэтрин зажмурилась и запрокинула голову. – Не важно. Просто ... О, сильнее, сильнее!
Он чувствовал щекой ее упругую и теплую грудь; пахло от нее разогретым осенним солнцем, женским телом, и устоять перед ней не было никакой возможности. Да Макс никогда и не стремился сопротивляться Кэтрин в ее любовных порывах. Долго-долго она приподнималась и опускалась, даря им обоим незабываемые мгновения. А потом Макс крепко обнял ее, сел, приподнял ей бедра, и они поменялись ролями. Все получилось прекрасно. Как всегда.
– Так ты согласишься? – спросила она полчаса спустя. Они уже успели перебраться на широкую пуховую постель, и Кэтрин ласково перебирала темную поросль у него на груди.
Макс лениво приподнял голову и поглядел на жену сквозь упавшие ему на глаза спутанные волосы.
– На что я должен согласиться, дорогая? – поинтересовался он.
Кэтрин с явно и неохотой отстранилась и приподнялась на локте.
– Будешь баллотироваться от городишка Кэма в Девоншире?
Макс с явным неудовольствием хмыкнул.
– Нет, Кэтрин, – твердо ответил он, отставим в сторону мое личное уважение к Пилю. Я не вижу себя в составе его партии. Кроме того, само по себе любое карманное голосование отвратительно.
– Конечно, дорогой, конечно, – закивала головой Кэтрин.
– В Англии нужно менять к чертовой матери всю политическую систему, вот что, – проворчал он и· заключил Кэтрин в объятия.
– Само собой разумеется, что ее нужно менять, – ласково согласилась она.
Макс насторожился. Что-то в ее голосе ...
– Что ты все время со мной соглашаешься?
Кэтрин немного помолчала.
– Только парламент может поменять правительство, – негромко сказала она и положила теплую ладошку ему на грудь. – Если система никуда не годится и если твои идеи справедливы и благородны, отчего тогда не помочь им обрести плоть и кровь и все исправить?
Теперь настала очередь Макса впасть в задумчивое молчание. Молчал он так долго, что Кэтрин даже задремала в его объятиях. Таким вот образом они частенько спали здесь, на испанской вилле, окруженные счастьем и одиночеством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Давай я тебе прочитаю, что пишет Кэм, – предложила она и вытащила письмо из кармана. – Боюсь, твои друзья интригуют против тебя, мой дорогой.
Макс вопросительно заломил бровь.
– Кто же? Кембл, что ли?
Кэтрин весело рассмеялась.
– О, получается, что слово «интрига» хорошо подходит к его имени, верно? – покачала головой Кэтрин. ~ Впрочем, речь идет об Уолрейвене и Пиле. Похоже, они подыскали более полезное применение твоей – как·здесь написано? А, вот! – приверженности делам на благо общества. Бог ты мой, какими напыщенными словами пользуются твои друзья, чтобы ...
Макс схватил ее за запястье и, притянув к себе, поцеловал долгим и глубоким поцелуем.
– Поговорим о них потом, дорогая, – пробурчал он. – Ты можешь послужить сейчас гораздо более полезному и важному делу, чем чтение писем вслух. Во время нашего медового месяца занимать голову мыслями о работе – не лучшее занятие.
С проказливой улыбкой Кэтрин отложила письмо, встала и подобрала вверх юбки. Под юбками у нее ничего не было. Нижнее белье раздражало заживающую рану, от которой, правда, остался багровый шрам, чесавшийся просто ужасно. Отчего-то именно шрам казался Максу удивительно соблазнительным. Так что он рассмеялся и потянулся рукой, чтобы прикоснуться к нему. Прикоснуться к ней. К его Кэтрин.
– Дорогая, – шепнул он, – что ты собираешься со мной сделать?
– Хорошенько помучить тебя в наказание за нахальство, – ответила она и, перешагнув через него, устроилась на нем верхом и начала медленно садиться. – Я очень способная.
Макс судорожно втянул сквозь зубы воздух, когда его жена прикоснулась к нему и направила его плоть себе между ног.
– О Господи, Кэтрин!
Она приняла в себя начало его мужского достоинства и замерла.
– Так тебе нравится?
– Боже, я в раю! – простонал Макс. – Какое, к чертям собачьим, мучение! Просто блаженство!
Кэтрин немного откинулась назад и приняла Макса в себя целиком.
– Вот так, – выдохнула она, когда он проник в сладостную жаркую глубину ее женского естества.
Она немного приподнялась и быстро провела кончиком розового языка по губам.
– Так вот, Пиль хочет, чтобы ты, в конечном счете, отказался от своей должности в министерстве.
– Кто? – пролепетал Макс. Ему явно не хватало воздуха. – Отказаться от чего?
Кэтрин очень медленно опустилась на него и напрягла ягодицы. Макс на какое-то время лишился способности соображать.
– Они ожидают, что правительство скоро назначит выборы.
Максу удалось набрать в грудь немного воздуха.
– Выборы? Какие выборы?
По телу Кэтрин прошла дрожь удовольствия, и она снова немного привстала над супругом.
– Похоже, мой барственный братец прикарманил целый городишко, затерявшийся на просторах Девоншира.
– Прикарманил что?
– О Господи! Политическое влияние и власть, конечно! – выдохнула она. Над верхней губой у нее проступили бисеринки пота. – Что позволяет более-менее легко управлять голосованием.
Макс завороженно следил за двигавшейся у него перед глазами ее полной грудью.
– Господи, Кэтрин, да знаю я всю их кухню! – Он снова попытался спокойно вдохнуть, но не очень преуспел. – Святые угодники! Что ты делаешь?!
– Растолковываю тебе содержание письма.
– Беспокоиться о каком-то письме! – Он посмотрел на нее одновременно плотоядным и растерянным взглядом. – Неужели ты всерьез можешь рассуждать про политику, когда мы предаемся любви?
Кэтрин ответила ему просто хулиганской улыбкой и вдруг стала удивительно похожа на своего младшего брата.
– Я хочу пользоваться каждой возможностью, чтобы пополнять свои знания, – словоохотливо объяснила она. – Если я так не буду делать, то нам не о чем будет говорить, когда мы вернемся домой.
– Бога ради, Кэтрин, не говори глупостей!
– А ты не будь злюкой, мой дорогой. – Она снова скользнула вниз до самого конца мучительно и сладостно медленно. – Ты обещал, что будешь держать себя в руках, если женишься на мне.
– Да, да, обещал. Господи, Кэтрин, только не останавливайся!
Но Кэтрин уже сама не могла и не желала останавливаться, и с каждым разом дыхание у нее становилось тяжелее и чаще.
– Они хотят ... чтобы ты ... баллотировался ... в парламент ... – смогла все-таки выговорить она. – В палату общин ... потому что тори Уолрейвена ... не оправдали ожиданий ... и на них давят ... А Пилю ... нужна поддержка ... чтобы провести билль о реформе ... а потом ... О Боже, Макс!
Макс сознательно приостановил их сладостное покачивание.
– Что там с реформой? Я не очень понял ...
– О, Макс! – Кэтрин зажмурилась и запрокинула голову. – Не важно. Просто ... О, сильнее, сильнее!
Он чувствовал щекой ее упругую и теплую грудь; пахло от нее разогретым осенним солнцем, женским телом, и устоять перед ней не было никакой возможности. Да Макс никогда и не стремился сопротивляться Кэтрин в ее любовных порывах. Долго-долго она приподнималась и опускалась, даря им обоим незабываемые мгновения. А потом Макс крепко обнял ее, сел, приподнял ей бедра, и они поменялись ролями. Все получилось прекрасно. Как всегда.
– Так ты согласишься? – спросила она полчаса спустя. Они уже успели перебраться на широкую пуховую постель, и Кэтрин ласково перебирала темную поросль у него на груди.
Макс лениво приподнял голову и поглядел на жену сквозь упавшие ему на глаза спутанные волосы.
– На что я должен согласиться, дорогая? – поинтересовался он.
Кэтрин с явно и неохотой отстранилась и приподнялась на локте.
– Будешь баллотироваться от городишка Кэма в Девоншире?
Макс с явным неудовольствием хмыкнул.
– Нет, Кэтрин, – твердо ответил он, отставим в сторону мое личное уважение к Пилю. Я не вижу себя в составе его партии. Кроме того, само по себе любое карманное голосование отвратительно.
– Конечно, дорогой, конечно, – закивала головой Кэтрин.
– В Англии нужно менять к чертовой матери всю политическую систему, вот что, – проворчал он и· заключил Кэтрин в объятия.
– Само собой разумеется, что ее нужно менять, – ласково согласилась она.
Макс насторожился. Что-то в ее голосе ...
– Что ты все время со мной соглашаешься?
Кэтрин немного помолчала.
– Только парламент может поменять правительство, – негромко сказала она и положила теплую ладошку ему на грудь. – Если система никуда не годится и если твои идеи справедливы и благородны, отчего тогда не помочь им обрести плоть и кровь и все исправить?
Теперь настала очередь Макса впасть в задумчивое молчание. Молчал он так долго, что Кэтрин даже задремала в его объятиях. Таким вот образом они частенько спали здесь, на испанской вилле, окруженные счастьем и одиночеством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110