Гривз неловко заерзал в кресле.
– Да, конечно, – пробормотал он, – только вот ...
Ушедший было ужас мгновенно вернулся вновь. «Что такое, черт возьми?!» – подумал Макс.
Врач какое-то время внимательно разглядывал свои ногти.
– Она несколько раз весьма настойчиво спрашивала о вас, Макс, – негромко сказал он. – Ей довелось пережить ужасное потрясение, но она удивительно сильная женщина, сильная прежде всего духом. Мне представляется, что у вас с ней давние отношения?
Макс в раздражении даже привстал с кресла.
– Мы ... – он с трудом покашлял, подбирая приличествующие слова, а потом мысленно махнул рукой на всякую осторожность, – мы собираемся пожениться, – довольно уверенно сказал он и откинулся на спинку кресла, – как только она будет чувствовать себя более-менее хорошо.
И как только она скажет ему «да», про себя добавил он.
Она скажет, заверил он себя. Он сделает все возможное и невозможное. Черт, да он готов наизусть выучить каждую строчку в проклятой книге Кембла про этикет, нацепить на руку перстень с печаткой и расфуфыриться, как денди с Риджент-стрит, если подобные манипуляции помогут убедить ее в том, что он ее достоин. Он даже готов стряхнуть пыль со своего жуткого дворянского титула, взваленного на его плечи, который и не выговоришь, и сделать ее виконтессой, если только она скажет, что согласна.
«Да, Макс, да! Я выйду за тебя замуж. Да!» Если она останется в живых и скажет ему эти слова, вся жизнь его обретет смысл. Наверное, в первый раз.
Гривз вздохнул с явным облегчением и с удовлетворенным видом сложил руки на животе.
– Тогда чем скорее, тем лучше, – заметил он, – тем более при сложившихся обстоятельствах.
– Каких еще обстоятельствах? – нахмурился Макс. – Господи, неужели нельзя говорить прямо и не ходить вокруг да около!
Гривз в изумлении воззрился на де Роуэна.
– Если прямо, тогда, пройди пуля на два дюйма ниже, боюсь, мы стали бы свидетелями ужасной трагедии. Дело в том, что я весьма сильно подозреваю, что Кэтрин носит ребенка.
Максу показалось, что наступила жуткая тишина и в ней сердце его стучит на всю спальню. Запах лекарств вдруг тяжело ударил в ноздри, а комната начала расплываться перед глазами. За окном по улице прогромыхала какая-то припозднившаяся карета, и стук ее колес вернул Макса к действительности.
– Ребенка? Она носит ребенка? – запинаясь, выдавил он из себя. – Как вы ... то есть я ... откуда вам ...
Гривз покачал головой.
– Наверняка я, конечно, сказать не могу. Но она бормотала что-то об этом и очень хотела вас увидеть. Женщины чаще всего узнают о своем положении много раньше врача.
Макс затряс головой.
– Ну, я даже и не знаю ... То есть я ...
У Гривза вдруг кровь отхлынула от лица.
– Боже, Макс, надеюсь, ребенок-то ваш?
Макс не стал считать дни и недели. Он достаточно хорошо теперь знал Кэтрин. И нисколько не сомневался, что, конечно, его.
– Да, – уверенно ответил он, – конечно, мой ребенок. Я поговорю с ее братом, лордом Трейхорном. С женитьбой мы не задержим.
Гривз улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
После того как Гривз собрал свои инструменты и откланялся, Макс придвинул кресло к кровати. Позднее Делайла робко вошла в спальню и принесла кофейник с обжигающе-горячим кофе и холодный ужин на серебряном подносе. С наилучшими пожеланиями от домоправительницы, сообщила она де Роуэну. Макс кривовато усмехнулся в ответ. Похоже, с его присутствием здесь все-таки смирились. По крайней мере, морить голодом его не намерены. Он взял поднос и горячо поблагодарил Делайлу, но есть он не мог.
Кофе оказался просто божественным. Ночь уже разостлала свое черное полотно над Лондоном, а он все потягивал горький напиток. Как человек, много лет проведший на реке, Макс чутко чувствовал, как с Темзы начинает дуть ветер, принося с собой прохладу и заставляя время от времени поскрипывать дом. Внутри дома постепенно стихли шаги и двери перестали приглушенно хлопать. За окном, на улице, тоже наступила тишина. Никто и ничто не мешало его бодрствованию. Макс передвинул кресло к краю кровати, положил, раскинув локти, руки на стеганое одеяло, устало преклонил на них голову и стал слушать ровное тихое дыхание Кэтрин.
Она жива. И будет жива, пока он сидит здесь, пока он прислушивается к каждому ее вдоху. Он просто убежден. Но из головы у него все не выходило ее обескровленное лицо, когда он упал рядом с ней на колени там, на склоне холма. Там и снизошло на него прозрение. В ослепляющей вспышке понимания, которое в жизни мужчины случается раз, от силы два раза в жизни, он, наконец, признал то, что сердце его давным-давно знало и приняло. Он любит Кэтрин. До безумия. И как бы он ни старался скрыть от нее свои чувства, уже слишком поздно. Она стала неотъемлемой частью его существа, его души и сердца. Теперь он должен все расставить по своим местам.
Около двух часов ночи Кэтрин зашевелилась, и задремавший было Макс вскочил на ноги. Он увидел, как рука ее приподнялась с одеяла и как в его сторону едва заметно повернулась голова.
– Макс, – еле слышно просипела она с закрытыми глазами.
Макс схватил ее за руку и прижал к губам. Он почувствовал горячую и живую кожу.
– Кэтрин, – сдавленно проговорил он, – я здесь, дорогая, я здесь.
Скорее всего, ему привиделось, что он заметил на ее губах тень улыбки. Кэтрин снова погрузилась в сон. Макс, не выпуская ее руки, присел на кровать и замер. В таком положении и обнаружил его Бентли где-то ближе к рассвету.
Брат Кэтрин вошел в комнату на цыпочках, и о его появлении можно было судить лишь по негромкому скрипу открывшейся и закрывшейся двери. Макс поднялся на ноги и, продолжая держать Кэтрин за руку, повернулся к вошедшему. Ратледж выглядел ужасно. На щеках двухдневная щетина, немыслимо измятый плащ, который он явно не снимал и в нем и спал. Когда он подошел к изголовью сестры, Максу в нос ударил запах дешевого табака и бренди.
Бросив на Макса непонятный долгий взгляд, он чуть растерянно провел пятерней по волосам и уперся другой рукой в бок.
– Как она? – неожиданно мягко спросил он.
– Жива, – коротко ответил Макс чуть дрогнувшим голосом.
Ратледж подошел ближе и наклонился, чтобы тыльной стороной руки ласково провести по щеке сестры. Кэтрин даже не шевельнулась. Довольно долго простояв молча, Бентли поднял голову и кивнул на поднос, стоявший на ночном столике.
– Кофе?
– Только холодный.
– Выпью, – сказал Ратледж, почти дружески похлопав Макса по спине и усаживаясь в стоявшее рядом со столиком кресло. Упершись локтями в колени, он наклонился вперед, всматриваясь в лицо сестры.
– Послушай-ка, де Роуэн, езжай домой и поспи, – сказал он, не поворачивая головы. Мой кучер отвезет тебя на моей упряжке.
– Нет.
Ратледж посмотрел на Макса слегка удивленным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110