– Кружки нет, – пожаловался он. – И стакана нет. Все взорвалось. Одни мы остались.
– Фужор есть в ванной, – подсказала Женька, пытаясь «запахнуть» распоротую осколком штанину джинсов.
– Да сними ты их совсем, – посоветовал я.
– Щаз-з! Чтоб вы пялились на мои голые ноги? И коленки щупали?
А без купальника ходить – это ничего, стало быть?
Анчар принес из ванной пластмассовый стакан для зубных щеток, с розочкой на боку.
– Ты бы еще мыльницу притащил, – упрекнула его Женька, стягивая брюки. – За что выпьем-то?
А то не за что!
За кувшинки на черной спящей воде. За месяц в небе. За соловья в кустах. Ну и за все мирмульки разом.
В том числе и за эти, стало быть.
С рассветом, задолго до одиннадцати, я приоделся, «причесался», сунул за пояс пистолет, вспомнил, что у меня есть кобура. Но махнул рукой – так привычнее. Женька помогла мне справиться со шляпой, выбрала галстук. Проводила до машины, за рулем которой уже сидел Анчар.
– Штаны мне купи, если успеешь, – сказала она на прощание. – Себе-то купил.
– Старые заштопаешь, – не сдался я. – Позвони Володе, скажи, я выехал. Пусть пожарных вызывает. И труповозку на двести персон.
–
– Ты один много ходил уже, – сказал Анчар, паркуя машину под сенью «Лавровой ветви». – Мало что получилось.
– А я один и не собираюсь. Не телок снимать.
Анчар вышел из машины, подтянул патронташ, потянулся сам, снял с плеча карабин, погремел в кармане гранатами.
Прохожие с интересом на него глядели: кино будут снимать.
Еще какое!
Мы вошли в холл.
Портье выпучил глаза и уронил газету.
– Я же сказал: забастовка, – напомнил я. – Анчар, ты зачем со мной напросился?
Арчи перегнулся через барьер, сгреб любителя кроссвордов и выбросил его из-за стойки на пол.
Я взял у Анчара карабин, чтобы он не стеснял его движения, и отвернулся.
Не потому, что было неинтересно. Просто по ковровой лестнице уже сыпались двое молодцов, размахивая дубинками.
Я выстрелил чуть поверх их голов, у них за спинами нежно зазвенело и покрылось сетью трещин большое зеркало в резной дубовой раме. И сделал шаг вперед. Они остановились. Я выстрелил еще раз. И еще ниже. В то же зеркало. Они повернулись и скачками помчались наверх. За подмогой, стало быть.
За стойкой зазвонил телефон. Я снял трубку.
– Здесь Серый Штирлиц.
– Здравствуйте, Алекс. Передайте, пожалуйста, трубку Портье. Я распоряжусь.
– Вообще-то я уже сам тут распорядился.
– Здесь было слышно, – по голосу – он улыбнулся. – Недоразумение, бывает.
– Эй, из пяти букв, – окликнул я Портье, – вставай, шеф на проводе. Сможешь?
Анчар за шиворот подволок его к стойке, поставил на ноги.
– Слушаю вас, Николай Иванович, – сдерживая кряхтенье, отозвался он, – что значит лакейская выучка. – Хорошо.
Он положил трубку, сделал жест рукой, поморщился от боли в ребрах.
– Прошу вас.
Пошел впереди, прихрамывая. Доверенное лицо. Распорядитель кредитов.
Я бы, жестокий, ему еще пару тяжелых чемоданов в руки дал. За Женькины брюки, за лишний расход на новые. Я ведь, между прочим, не краду, я тяжелым трудом зарабатываю. Ну иногда, правда, конфискую. Но исключительно у бандюков. И только в мирных целях.
Когда мы проходили мимо бывшего номера Боксера, я задержался – за дверью привычно звенели стаканы, остановиться не могут. Общежитие устроили.
Я просунул голову в дверь, подмигнул:
– Гуляете, ребята? Не надоело?
Они уже разбавили компанию веселыми гостиничными шлюхами.
– На обратном пути загляну. Девок – вон, стаканы – отставить. Дело есть. – Обрадовал, стало быть.
Прикрыл дверь, за которой стало тихо. Как в детском садике после обеда.
Николай Иванович Бакс устроился еще лучше покойного Боксера. Номер был шикарный. Как квартира «нового русского». А приемная – почище министерской. Тут тебе и видак, и факс, и столики с телефонами и пишмашинками, селектор. И секретарша, блин, красивенькая.
И рота охраны.
– Не бей их, – сказал я Анчару, – пригляди только, чтоб не расползлись по зданию, пока ОМОН не прибыл.
И вошел к Баксу.
И вначале он разочаровал меня. Я-то, наивный, ожидал: настоящий Босс, широкоплечий, с большой седой головой, может, даже с сигарой в зубах.
А вот и нет, пацан какой-то. В возрасте, правда; кривоватый на одно плечо, желтое лицо с синими мешками под глазами, тяжело набрякшие веки – одно непроизвольно дергается; волосы болезненно-редкие, зачесаны двумя жидкими прядями от уха до уха.
Не показался он мне, нет.
Единственно что – улыбка сильная. Дружеская, откровенная, я бы сказал, объединяющая с собеседником, мол, мы с вами, горячо уважаемый, одной крови, за одним столом. Только я на стуле, а вы на тарелке.
Мы сели в кресла, лицом к лицу. Мой пистолет – за поясом, его – в кармане.
– Ну, здравствуй, Алекс, – взял он первую ноту. – Рад, что ты опять жив.
– Здравствуй, Ник, – в тон ему ответил я и предупредил: – У нас мало времени.
Он кивнул, соглашаясь:
– Зачем ты искал меня?
Не буду же я ему врать!
– Кое-что выяснить и рассчитаться с тобой. Ты меня достал своими покушениями. И другими плохими поступками.
– Но ты же все время мешал мне, – с очаровательной непосредственностью, даже с некоторым недоумением пояснил он то, что и так ясно.
– А вчера?
– О! Это был импульс, вполне объяснимый. И простительный для пожилого человека с нервами, измотанными неким Серым. Мне как раз доложили, что это вы похитили и исказили секретную информацию, которую я доверил Мещерскому.
Он, видимо, умышленно перешел на «вы». Но таким тонкостям я уже обучился на службе у Князя.
– О, да! – Я внутренне воздел руки. – С моей стороны это тоже был импульс. Вполне простительный для человека, который… Впрочем, Ник, вы не только не поймете мотивов моего поступка – вам они покажутся смешными и нелепыми.
Так, любезностями обменялись. Пора сходиться.
Он начал первым.
– Вы знаете, что это за информация? Сколько она стоит?
Я кивнул. Мне было ясно, что последует за этими наводящими вопросами. Так примитивно, даже обидно.
Он чуть наклонился вперед, положил руку мне на колено. Произнес с нажимом:
– Еще не все потеряно, Алекс.
– Не понял, извините.
– Раньше вы мне мешали, теперь вы мне нужны. И, поверьте старому человеку, вы никогда не пожалеете, если…
– Ой! Что вы, что вы! – Я даже ручками смущенно замахал, как старушка, которую вдруг пригласили на б…ки, извините, на дискотеку, – Что вы, Ник! Я на преступников не работаю. Не предлагайте, бесполезно.
– А Мещерский? Ему вы служили. Профессионально и преданно.
Хватит играть, подумал я, утомительно. Да и не за тем я пришел. Почему он не зовет людей? Не исчерпал доводы? Уверен, что подлинная кассета все еще у меня?
– Ну, во-первых, Мещерский – жертва, – убежденно сказал я. – Ваша, Ник. А во-вторых, он того стоил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79