Сверху положил фляжку, фрукты, сыр и зелень на дорогу и сел в поезд: он уже знал, что двое его последних кровников уехали в Москву.
Милиция почему-то была уверена, что Анчар сразу кинется по следу, и проверяла в основном транспорт северного направления…
В Москве ему пришлось трудно. Он разыскал земляков, пожилых людей, попросил помощи. Его устроили с жильем, дали легкую работу.
Анчар рыскал по громадному чужому городу в тревоге и страхе. Он боялся многого: боялся, что его задержат прежде, чем он отомстит, боялся, что его кровные враги успеют погибнуть в уличной драке или под колесами трамвая, боялся, что они вдруг умрут своей смертью…
Ночью его схватили двое, неожиданно выскочившие из темного подъезда. Одного Анчар свалил кулаком, от другого вырвался. Тот выстрелил ему вслед, а навстречу уже мчались машины.
Кто были эти люди, Анчар так и не узнал. То ли розыскники, то ли нанятые теми двумя убийцы, но он узнал в ту ночь Мещерского.
– Плохо, что ты не любишь его, – говорил он мне. – Князь очень настоящий мужчина. Самый честный…
Ну это, положим…
– …Самый смелый. У него сердце, как у орла. Анчар не лакей ему. Анчар – его джигит.
Мещерский по своим каналам помог своему джигиту разыскать оставшихся двоих, предложил людей для их ликвидации. Анчар, естественно, отказался и довел дело до конца, украсив карабин шестой и седьмой зарубками. По аэродрому, по аэродрому…
Позже Князь сумел загасить усилия розыска в направлении Анчара, и тот перешел к мирной жизни, мечтая, чтобы Судьба предоставила ему случай принять на себя удар, направленный в Мещерского.
Ну это сколько хочешь, недолго теперь ждать.
Резюме Серого:
«Мамаладзе никакого отношения к конверту не имел, не имеет и не будет иметь. С Князем пойдет до конца».
– У вас все готово, Капитан?
– Да, шеф.
– Люди, которые пойдут на виллу, – это мои люди. Очень ценные. Обеспечьте их безопасность при любом развитии событий.
– Понял.
– Ворону сообщите: если Серый все-таки выберется на берег живым, то не больше чем на два шага по пляжу. Вознаграждение гарантирую.
– И это понял.
Официального материала на Виту Боровскую у меня не было. Но кое-что удалось раздобыть Женьке, кое-что я выудил во время вечерних бесед у камина, кое-что нахально подслушал (не каюсь, для их же пользы собирал) из ее разговоров с Князем.
Резюмирую:
«Красивая, образованная, воспитанная и одинокая девушка не могла в наше время остаться невостребованной алчными силами, поднявшимися на мутных волнах всеобщей демократизации и криминализации страны. Обществу потребовались в огромном количестве (для т.н. офисов, шоу-бизнеса и др. форм обслуживания новых хозяев жизни) юные длинноногие тела со знанием языков и хорошими манерами. Причем последнее качество требовалось проявлять в самом широком диапазоне: от умения вести беседы с клиентами за столом переговоров до удовлетворения любых их желаний в постели, на уровне евростандартов.
Правда, начиналась ее «карьера» более-менее пристойно: с должности секретаря-референта заманчивой совместной фирмы. Приличное жалованье в «зеленых», дотация на «представительские», прекрасно оборудованное рабочее место, необременительные обязанности. За исключением одной, традиционной во взаимоотношениях начальника и секретарши. Что с непосредственностью дворового кобеля глава фирмы дал понять Вите уже на третий день ее службы. И было бы странно, если бы он этого не сделал.
Отступать было некуда («Дашь? Не дашь? Выкатывайся!»), и эту обязанность пришлось исполнить прямо на рабочем месте в середине рабочего дня.
Постепенно к интимным обязанностям по отношению к шефу добавились аналогичные услуги клиентам и деловым партнерам фирмы. Что тоже происходило естественным путем, без излишних лирических эмоций и «китайских церемоний» со стороны заинтересованных лиц, по примитивной, однообразной схеме: расширенное совещание в офисе, а чаще всего – очередная презентация, которую Вита покидала в обществе нужного клиента по конкретному указанию шефа. Двухсменная, стало быть, работа: днем – в своей конторе, ночью – в чужой постели.
К слову сказать, все прежнее воспитание Виты нашло в этой области свое применение, в какой-то мере повысило ее статус. Особенно среди иностранцев, понимающих толк в том, что есть «руськи бабионки». Вита могла легко потрепаться на инглише и френче; могла хорошенько погонять иного коммерсанта на корте, мелькая белыми трусиками из-под белой юбочки; поплескаться с ним в бассейне – попробуй догони; могла по требованию веселого общества сплясать на столе (скажем так: босиком), ну а ее спортивная фигура в постели – тоже атрибут далеко не лишний в личной жизни бизнесмена. Особенно под занавес насыщенного делового дня. А то и в обеденный перерыв. Тоже не слабо.
Так она и трудилась. Меняла фирмы (в ту пору они выскакивали, как поганки после дождя, и так же мгновенно исчезали – какая незаконно обогатившись, какая законно развалившись), меняла непосредственных начальников и временных хозяев. И не было им числа, этим негодяям. (Да пройдут их дочери и сестры тем же путем, прости меня, Господи.)
Время было сложное. Новая экономика активно сплеталась со старым криминалом. Пошел процесс отмывания денег, накопления (награбления) первичного капитала. И многое число фирм, АО, ТОО, ООО, СП и пр. занималось совсем не той деятельностью, которая декларировалась в их учредительных документах.
Криминал выходил из подполья на легальное положение. Благо условия для этого были созданы идеальные.
Криминал устанавливал свои законы, свою мораль, свои принципы. Создал свой мир – мир, где торжествовали деньги и сила, невежество и подлость, ложь и страх. Где женщине было отведено вполне определенное место, конкретная биологическая роль.
В этом мире Вита существовала как в дурном сне, в кошмаре.
Страшно, омерзительно, но ведь пройдет, ведь что-то ее разбудит, и она вздохнет с облегчением: Боже, все это только снилось, все это навсегда позади и скоро забудется!
(Не все ли мы так же живем? Зажмурясь, уткнувшись в подушку: вот утро настанет – и вновь кругом светло и чисто. И все кошмары – позади.)
А в настоящих снах Вита все еще летала. Тяжело, задыхаясь от напряжения, но летала.
И только раз она приоткрыла глаза, освежила душу чистым вдохом – когда повстречала Мещерского. Он случайно, бездумно воспользовался ею среди своих трудов, но сделал это так нежно, ласково и бережно, будто давно, сильно и преданно любил ее.
И Вите вдруг показалось, что на свете есть нормальные люди, которые могут уважать женскую душу и не оскорблять женское тело.
Ее прекрасная улыбка (правда, это случилось позже), как сказочный цветок посреди зловонного болота, улыбка, которая никому доселе не предназначалась и не принадлежала, нашла своего подлинного хозяина – так же, как и собачья преданность Анчара…
…Все это очень мило, даже трогательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Милиция почему-то была уверена, что Анчар сразу кинется по следу, и проверяла в основном транспорт северного направления…
В Москве ему пришлось трудно. Он разыскал земляков, пожилых людей, попросил помощи. Его устроили с жильем, дали легкую работу.
Анчар рыскал по громадному чужому городу в тревоге и страхе. Он боялся многого: боялся, что его задержат прежде, чем он отомстит, боялся, что его кровные враги успеют погибнуть в уличной драке или под колесами трамвая, боялся, что они вдруг умрут своей смертью…
Ночью его схватили двое, неожиданно выскочившие из темного подъезда. Одного Анчар свалил кулаком, от другого вырвался. Тот выстрелил ему вслед, а навстречу уже мчались машины.
Кто были эти люди, Анчар так и не узнал. То ли розыскники, то ли нанятые теми двумя убийцы, но он узнал в ту ночь Мещерского.
– Плохо, что ты не любишь его, – говорил он мне. – Князь очень настоящий мужчина. Самый честный…
Ну это, положим…
– …Самый смелый. У него сердце, как у орла. Анчар не лакей ему. Анчар – его джигит.
Мещерский по своим каналам помог своему джигиту разыскать оставшихся двоих, предложил людей для их ликвидации. Анчар, естественно, отказался и довел дело до конца, украсив карабин шестой и седьмой зарубками. По аэродрому, по аэродрому…
Позже Князь сумел загасить усилия розыска в направлении Анчара, и тот перешел к мирной жизни, мечтая, чтобы Судьба предоставила ему случай принять на себя удар, направленный в Мещерского.
Ну это сколько хочешь, недолго теперь ждать.
Резюме Серого:
«Мамаладзе никакого отношения к конверту не имел, не имеет и не будет иметь. С Князем пойдет до конца».
– У вас все готово, Капитан?
– Да, шеф.
– Люди, которые пойдут на виллу, – это мои люди. Очень ценные. Обеспечьте их безопасность при любом развитии событий.
– Понял.
– Ворону сообщите: если Серый все-таки выберется на берег живым, то не больше чем на два шага по пляжу. Вознаграждение гарантирую.
– И это понял.
Официального материала на Виту Боровскую у меня не было. Но кое-что удалось раздобыть Женьке, кое-что я выудил во время вечерних бесед у камина, кое-что нахально подслушал (не каюсь, для их же пользы собирал) из ее разговоров с Князем.
Резюмирую:
«Красивая, образованная, воспитанная и одинокая девушка не могла в наше время остаться невостребованной алчными силами, поднявшимися на мутных волнах всеобщей демократизации и криминализации страны. Обществу потребовались в огромном количестве (для т.н. офисов, шоу-бизнеса и др. форм обслуживания новых хозяев жизни) юные длинноногие тела со знанием языков и хорошими манерами. Причем последнее качество требовалось проявлять в самом широком диапазоне: от умения вести беседы с клиентами за столом переговоров до удовлетворения любых их желаний в постели, на уровне евростандартов.
Правда, начиналась ее «карьера» более-менее пристойно: с должности секретаря-референта заманчивой совместной фирмы. Приличное жалованье в «зеленых», дотация на «представительские», прекрасно оборудованное рабочее место, необременительные обязанности. За исключением одной, традиционной во взаимоотношениях начальника и секретарши. Что с непосредственностью дворового кобеля глава фирмы дал понять Вите уже на третий день ее службы. И было бы странно, если бы он этого не сделал.
Отступать было некуда («Дашь? Не дашь? Выкатывайся!»), и эту обязанность пришлось исполнить прямо на рабочем месте в середине рабочего дня.
Постепенно к интимным обязанностям по отношению к шефу добавились аналогичные услуги клиентам и деловым партнерам фирмы. Что тоже происходило естественным путем, без излишних лирических эмоций и «китайских церемоний» со стороны заинтересованных лиц, по примитивной, однообразной схеме: расширенное совещание в офисе, а чаще всего – очередная презентация, которую Вита покидала в обществе нужного клиента по конкретному указанию шефа. Двухсменная, стало быть, работа: днем – в своей конторе, ночью – в чужой постели.
К слову сказать, все прежнее воспитание Виты нашло в этой области свое применение, в какой-то мере повысило ее статус. Особенно среди иностранцев, понимающих толк в том, что есть «руськи бабионки». Вита могла легко потрепаться на инглише и френче; могла хорошенько погонять иного коммерсанта на корте, мелькая белыми трусиками из-под белой юбочки; поплескаться с ним в бассейне – попробуй догони; могла по требованию веселого общества сплясать на столе (скажем так: босиком), ну а ее спортивная фигура в постели – тоже атрибут далеко не лишний в личной жизни бизнесмена. Особенно под занавес насыщенного делового дня. А то и в обеденный перерыв. Тоже не слабо.
Так она и трудилась. Меняла фирмы (в ту пору они выскакивали, как поганки после дождя, и так же мгновенно исчезали – какая незаконно обогатившись, какая законно развалившись), меняла непосредственных начальников и временных хозяев. И не было им числа, этим негодяям. (Да пройдут их дочери и сестры тем же путем, прости меня, Господи.)
Время было сложное. Новая экономика активно сплеталась со старым криминалом. Пошел процесс отмывания денег, накопления (награбления) первичного капитала. И многое число фирм, АО, ТОО, ООО, СП и пр. занималось совсем не той деятельностью, которая декларировалась в их учредительных документах.
Криминал выходил из подполья на легальное положение. Благо условия для этого были созданы идеальные.
Криминал устанавливал свои законы, свою мораль, свои принципы. Создал свой мир – мир, где торжествовали деньги и сила, невежество и подлость, ложь и страх. Где женщине было отведено вполне определенное место, конкретная биологическая роль.
В этом мире Вита существовала как в дурном сне, в кошмаре.
Страшно, омерзительно, но ведь пройдет, ведь что-то ее разбудит, и она вздохнет с облегчением: Боже, все это только снилось, все это навсегда позади и скоро забудется!
(Не все ли мы так же живем? Зажмурясь, уткнувшись в подушку: вот утро настанет – и вновь кругом светло и чисто. И все кошмары – позади.)
А в настоящих снах Вита все еще летала. Тяжело, задыхаясь от напряжения, но летала.
И только раз она приоткрыла глаза, освежила душу чистым вдохом – когда повстречала Мещерского. Он случайно, бездумно воспользовался ею среди своих трудов, но сделал это так нежно, ласково и бережно, будто давно, сильно и преданно любил ее.
И Вите вдруг показалось, что на свете есть нормальные люди, которые могут уважать женскую душу и не оскорблять женское тело.
Ее прекрасная улыбка (правда, это случилось позже), как сказочный цветок посреди зловонного болота, улыбка, которая никому доселе не предназначалась и не принадлежала, нашла своего подлинного хозяина – так же, как и собачья преданность Анчара…
…Все это очень мило, даже трогательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79