– Это точно, с Братны не соскучишься. – Я катала пустые, ничего не значащие фразы, как бильярдные шары. – Светик, если появится Кравчук, скажите, что я его искала. Я буду в студийном кафе.
– Если только появится, – выгнула губы Светик.
Оставаться в группе больше не имело смысла, и я вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.
"Половина на Петровке – половина в буфете”, очень мило.
…Из “половины” в буфете находились только Ирэн и Муза. Казалось, Ирэн плачет со вчерашнего дня, во всяком случае, ее яркий макияж хранил те же изъяны, те же следы слез, что и вчера: казалось, они вошли в упорядоченное русло. Ирэн и Муза основательно поддали коньяку и теперь сидели с одинаково красными лицами.
– Привет, девочки! – Я деликатно присела на краешке стула.
– Сходи за стаканом, – хмуро сказала Муза.
Мое появление почему-то вызвало у Ирэн новый приступ слез. Под их неумолчный аккомпанемент я вернулась со стаканом, и Муза разлила коньяк.
– Ну, за усопшую Фаину Францевну.
Мы молча выпили.
– Господи, кому нужно было так поступить с ней? – причитала Ирэн.
– Ну, что уж тут. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, – ни к селу ни к городу брякнула Муза.
– Она ведь чувствовала что-то… Она предполагала такое.
– Ирка, ну где она такое могла предполагать? В своей богадельне, что ли?
– Такая милая, такая добрая… Глубоко порядочный человек, очень достойный. Я ее когда первый раз увидела… Мы с Яшей ездили – верите, сразу полюбила. А какая была актриса, как хотела сыграть!.. Да что я вам говорю, вы же сами все видели…
– Видели-видели… Ты же знаешь Анджея, он и мертвого играть заставит. – В устах Музы, осоловевшей от коньяка и тихого обожания Братны, это прозвучало откровенным издевательством. Но, поглощенная непритворным горем, Ирэн этого даже не заметила.
Муза взяла еще одну бутылку коньяка, и мы так же резво распили и ее.
А когда подошла очередь третьей, в кафе появился Кравчук.
Он и сейчас не изменил себе: тот же строгий костюм, аккуратный пробор на прилизанной голове, идеально повязанный галстук. Он сразу же направился к нам, пожал плечо Ирэн, локоть Музы и мое предплечье: никакой эмоции на лице, кроме сдержанной скорби, смягчающей жесткие носогубные складки.
Привет, привет, змеиноглазый, тебя-то я и поджидаю.
– Ну что, – сквозь слезы спросила Ирэн, – ничего нового?
– Пока ничего, девочки, – осторожно подбирая слова, сказал Кравчук. – Вы искали меня, Ева?
– Да. Мне нужно с вами переговорить. Конфиденциально.
– Ну вот, крысы бегут с тонущего корабля, – ни к кому не обращаясь, сказала Муза, разом пожалев о коньяке, влитом в мою предательскую глотку.
– Тогда пойдемте.
– Да, конечно.
Сопровождаемые полным негодования взглядом Музы и равнодушным взглядом Ирэн, мы покинули кафе.
– Не надеялся вас увидеть, – сказал Кравчук совершенно искренне.
– Вы знаете, в какой-то момент мне тоже показалось, что я вас больше не увижу, – совершенно искренне ответила я.
– Вы занимаете меня все больше и больше.
– Что уж говорить обо мне!
Обмениваясь ничего не значащими фразами, каждая из которых таила двойное и тройное дно, мы покинули студийный корпус и вышли на улицу. Подойдя к стоянке у корпуса, Кравчук гостеприимно распахнул переднюю дверь своего “Вольво”.
– Прошу вас.
Я села в машину, подобрав полы своего старенького пальто, и сложила руки на коленях: изуродованные кончики ногтей еще раз напомнили мне о том, чего я и не забывала: вчерашний вечер на стыке Варшавского шоссе и Кольцевой…
Кравчук устроился рядом и тотчас же вставил кассету в магнитолу. По первым тактам я узнала “Прощальную симфонию” Гайдна. У этого подонка, однако, отменный вкус.
– Не возражаете? – запоздало спросил Кравчук.
– Нет, если это не намек на мое безрадостное будущее, – ответила я. – Куда мы поедем?
– Куда хотите. Можем поехать пообедать куда-нибудь. Можем остаться здесь и посидеть в машине.
– Так, пожалуй, будет удобнее. Вы сегодня без телохранителя.
– Сеня приболел. Такое иногда случается даже с телохранителями.
– Все мы люди.
Некоторое время мы молчали. Никто не хотел открываться, никто не хотел наносить удар первым – нет никакой гарантии, что не получишь в ответ апперкот в незащищенный подбородок.
– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – наконец спросил он. Подстраховываешься, скотина, ну ладно!
– Вчера со мной произошел неприятный инцидент.
– Что вы говорите!
– Я чуть не погибла.
– Просто рок какой-то! Сначала одна актриса, потом другая, теперь вот вы… Надеюсь, все обошлось?
– Да. Более иди менее. – Я посмотрела на свои руки, и он перехватил мой взгляд.
Мы снова надолго замолчали. Так надолго, что это становилось неприличным. У кого-то из нас первого должны сдать нервы.
– Вам нравится Гайдн?
Ты еще спроси “Любите ли вы Брамса?” , идиот!
– Да. Но мне не нравится то, как вы разрешаете свои проблемы. Особенно те, которых не существует.
– Что вы хотите этим сказать? – Его лицо по-прежнему оставалось непроницаемым, только в глубине зрачков появился нетерпеливый блеск. Что ж, я открылась, посмотрим, чем ты мне ответишь.
– Я – несуществующая проблема. Во всяком случае, для вас. Я неопасна для вас – я уже говорила вам об этом. После происшедшего вчера – вы знаете, о чем идет речь, – я пришла, чтобы встретиться с вами. С моей стороны это сумасшествие, но это и единственный способ доказать вам свою лояльность. Братны взял меня в свою группу только по одному ему известным соображениям. Это было кстати, потому что у меня, кроме жалкого мосфильмовского пропуска, нет больше никаких документов. У меня были большие неприятности с.., с определенного рода службами… И я ушла от сотрудничества с ними, скажем так… Гораздо менее цивилизованно, чем в свое время вы. Мне пришлось кардинально изменить образ жизни, кардинально изменить свою внешность…
Теперь я надеялась только на свое лицо – полученное в свое время окольными путями, оно столько раз спасало меня, столько раз меня выручало, оно должно было вывезти меня и на этот раз.
– Вы профессиональный человек. Неужели вы бы не заподозрили двойное дно? Если вы опасаетесь чего-то… Вы бы никогда не поступили бы со мной так, как решили поступить вчера. Вы должны были прекрасно понимать, что подставляете себя под удар, при любых раскладах, кроме одного-единственного: вы решили избавиться от меня просто как от нежелательного свидетеля. Как от глупой бабы, у которой могут сдать нервы в любую минуту. Не больше. Вы правы. Я могла быть проблемой для вас, окажись я просто случайной истеричкой. Я случайна. Я появилась у вас только благодаря стечению обстоятельств. Только потому, что Братны посчитал нужным взять меня в группу. Я случайна. Но я не истеричка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116